5. ВСЯК В ЧЕМ-ТО ВИНОВАТ

Сквозь вечную тьму, через мертвую землю, где никогда не светит солнце, шествовал Джерико Ламент, Пешеход, Гнев Божий в мире людей. Он быстро шагал меж гниющих деревьев Черного леса, устремив спокойный взгляд прямо перед собой. В одной его руке высоко пылал факел, пламя которого никогда не ослабевало, а в другой , покачивался длинный деревянный посох, окованный с: одного конца сталью, с другого серебром. Одет был странник в длинный плащ поверх изношенной кожаной рубахи и штанов, а задники его сапог истерлись за бесконечные мили, пройденные на службе у Господа. Худое лицо покрывали глубокие морщины, а глаза отливали синевой, как небо над бескрайними ледяными полями. Нос был некогда сломан в нескольких местах, легкая улыбка казалась еще холоднее, чем взгляд, и львиная грива седых волос спадала из-под широких полей видавшей виды шляпы.

При ходьбе Пешеход наклонялся вперед, словно готовясь прорвать грудью финишную ленту, которая всегда оставалась где-то далеко впереди. В окружающем его мраке, прячась за деревьями, на безопасном расстоянии за ним следовали демоны. Несмотря на безусловное численное превосходство, никто из них не смел вступить в небольшой круг негасимого света, в котором шествовал Ламент. Они непостижимым образом знали, кто он такой, и боялись его.

Порой Джерико испытывал желание спеть гимн-другой воинственного содержания, и тогда его сильный уверенный голос разносился в неподвижной тишине Долгой ночи, оставаясь там навеки.

Пешеход мог выбрать окольный путь, но ему хотелось проверить себя и свою веру перед лицом духовного мрака Черного леса. Он оделся мужеством, будто плащом, и не колеблясь ступил из света во тьму. Страшный гнет Долгой ночи обрушился на него, словно тяжелый физический удар, но Гнев Божий не сбился с шага и не замедлил поступи. В этом месте, где никогда не светило и не засветит солнце, неземной холод пронизывал до самых костей, высасывая из тела тепло жизни, и Долгая ночь давила тяжким бременем, как те ужасные пустые часы раннего утра, когда человек не может заснуть от мыслей о собственной бренности.

Но бесконечная темнота и одинокий холод не могли заставить Джерико Ламента, Пешехода, свернуть с пути или хотя бы замедлить шаг. Им не тягаться со святым огнем, который терзал его куда более сурово, нежели любой мрак. Служить живым воплощением добра и справедливости — отнюдь не легкое и не приятное занятие.

Ни лошади, ни иного средства передвижения он никогда не имел. Он был Пешеход, и его договор с Богом запрещал подобные слабости. Он не первый принял на себя этот титул, связал себя с Господом, и обрек на служение небесам.

Некогда, много лет назад, он был обыкновенным монахом в маленьком тихом монастыре, на многие мили удаленном от больших поселений и дорог и знаменитом в округе своим вином, которое плохо переносило транспортировку. Он работал в саду и на винограднике, возносил молитвы и участвовал в благотворительной деятельности братии, тихо молился в покое скромной кельи и был почти счастлив.

А затем на Лесное королевство пала Долгая ночь, и вокруг монастыря принялись резвиться демоны. Ни вера монахов, ни высокие каменные стены обители не смогли остановить порождений зла. Демоны взобрались на стены, разнесли запертые двери, и по полированным деревянным полам хлынула кровь.

Некоторые братья погибли на месте, дабы не поднять руки даже на демонов. Они падали с благословениями на окровавленных губах, а демонам было все равно. Другие же — как и тот тихий человек, которым некогда был Гнев Божий, — похватали оружие, кто какое нашел, направили его против демонов и отбили первое нападение. Джерико крушил черепа врагов тяжелым серебряным распятием и каждым ударом славил Господа.

А когда Долгая ночь прошла и воссияло солнце, все демоны были мертвы и выжили только те монахи, которые сражались за свою жизнь. Тяжело дыша и не замечая стекающей с распятия крови, Джерико Ламент усвоил этот урок.

Монастырь располагал великолепной библиотекой, сохранившейся с тех времен, когда обитель являлась довольно значительным местом. За многие столетия почти забытая окружающим миром библиотека хранила на своих пыльных полках книги, к которым очень долго не прикасалась рука человека. Старые книги — возможно, единственные экземпляры во всей Лесной стране.

Джерико штудировал рукописные страницы с почти лихорадочной быстротой, разыскивая нечто, что он чувствовал, но не в состоянии был самостоятельно облечь в слова. И наконец, в книге, серебряные замки которой ему пришлось разжимать железным садовым топориком, он нашел то, что ему требовалось. Легенду о Пешеходе.

В каждом поколении, гласила книга, один человек может полностью предать свою жизнь в руки Господа и стать больше, чем человеком. Страницы содержали текст договора с Богом, который, однажды заключенный, не может быть расторгнут ни одной из сторон. Если человек поклянется всю жизнь служить свету и добру, презрев все прочие пути, тогда он станет Пешеходом. Более сильный, более быстрый и более ужасный, нежели любой другой, он будет неуязвим до тех пор, пока вера его останется крепкой. Воин Господень. Больше, чем обыкновенный смертный. Гнев Божий в мире людей. Все, чем Джерико Ламент не являлся, когда демоны ворвались в монастырские двери и хлынули через стены, убивая добрых братьев.

Ламент вступил в соглашение добровольно, произнеся слова и дав ужасные обеты, и святой огонь снизошел и опалил его снаружи и изнутри. Все человеческие слабости сгорели в этом огне. С этих пор участь Джерико — передвигаться только прямыми путями, направляясь туда, куда он должен идти, и делая то, что следует сделать, не отвлекаясь ни на кого, ни на что. Он не смеет принимать человеческую помощь и может владеть только тем, что в силах унести с собой.

Он оставил монастырь, ни разу не оглянувшись. Его собратья, люди, бок о бок с которыми он сокрушал демонов, теперь боялись его.

И вот Джерико ходил по Лесному королевству, Герцогству под горой и Редхарту, помогая нуждающимся и наказывая порочных. Ужасный гнев Пешехода был направлен на любого, кто преступал законы света. Поскольку Пешеход следовал законам Божьим, а не человеческим, и, не колеблясь, наносил удар по злодею, независимо от земного могущества последнего, повсюду летели приказы об его аресте. Во многих местах за его голову назначали впечатляющую цену, и когда он подошел к границам Черного леса, его преследовала шайка охотников за головами, более настойчивых, чем обычно.

Охотники его не беспокоили. Их коням время от времени требовался отдых, ему же — нет. Джерико Ламент не отдыхал и не спал в течение одиннадцати лет. И ему было приятно идти туда, куда не рисковал сунуться ни один другой человек из страха за свою душу.

Его всегда кто-нибудь преследовал. Пешеход выполнял свой долг, подчиняясь велениям голоса, звучащего внутри его, и его непреклонная справедливость всегда несла горе какой-нибудь невинной душе. Даже у самых порочных людей находились семьи или друзья, которым они были дороги и которые хотели бы отомстить беспощадному палачу. Ламент предпочитал оставлять у себя за спиной врагов, не убивая их. Эти люди всего лишь заблуждались, а не погрязли в пороке, и у него не было с ними дел. Он не был лишен сострадания, хотя и не мог позволить себе жалости.

Последнее его дело оказалось весьма печальным, однако необходимым. Девочка была одержима дьяволом, экзорцизм не помог, так что ему оставалось только убить бедняжку, чтобы освободить ее душу. Семья смотрела на ситуацию иначе. Весь город бросился за Пешеходом в погоню. Он не винил их. Вскоре они выдохлись и отстали, но нанятые ими охотники за головами продолжали преследование. Теперь и они тоже сдались. Шагая через Черный лес, Пешеход сосредоточился на следующем задании. Голос в его сознании звучал ясно и необыкновенно настойчиво.

Джерико Ламент отдал свою жизнь Богу. Это было важнее любви, личных привязанностей и обыкновенной человеческой потребности в отдыхе. Но бывали времена, когда при всей его вере Ламент не был до конца уверен, кому именно он ее отдал.

Куда бы его ни заносило, он везде изучал Слово Божие, прочитывая все Заветы, Евангелия и Апостольские послания во всех больших и малых библиотеках. Чем старше оказывались попавшиеся ему книги, тем запутаннее все становилось. За множество столетий Церковь претерпела немало изменений. Она знала разные учения, некоторые из них категорически противоречили друг другу. Само Слово Божие редко менялось, но толкования разнились настолько, что порой между их сторонниками доходило до гражданских войн.

Всегда имелись официальная доктрина и ереси. Порой еретики одерживали верх, но только для того, чтобы в свою очередь столкнуться с новыми еретиками. Ламент научился рассматривать различные учения как нечто отвлекающее от его святой цели. Они представляли для него чисто академический интерес. Он заключил договор с Богом, а не с его служителями. Свет может отбрасывать много отражений, но значение по-прежнему имеет только свет.

Он нетерпимо относился к языческим верованиям, которые как грибы начали расти в сельской местности после Долгой ночи, и разрушал языческие капища и древние камни, где бы ни сталкивался с ними. Языческие верования тоже отвлекали от истинного Бога. Разрушение не доставляло Ламенту удовольствия, так как он понимал: капища и памятные камни утешают людей, но Пешеход всегда знал свой долг.

В данный момент этот долг вел его в Лесной замок.

Демоны Черного леса не отставали, скрываясь у самых границ светового круга и наблюдая за Пешеходом голодными глазами. Они по-прежнему оставались достаточно напуганными или сообразительными, чтобы сохранять дистанцию. Они принадлежали тьме и знали, что такое свет. Ламент был почти разочарован. Он был бы не прочь уничтожить несколько демонов. Частью — ради тренировки, частью — для того, чтобы они никогда больше не могли вредить путникам. Но в основном — потому, что некто похороненный глубоко в сердце Гнева Божьего до сих пор помнил тот страх, который он испытал, когда демоны разрывали на части его собратьев-монахов. Двенадцать лет назад. Теперь он знал, что демоны некогда были людьми, но это не останавливало его руку. Для Пешехода они представляли собой исчадия ада. Толку от них не больше, чем от вампира или гуля. Они были ожившими мертвецами, и их следовало упокоить — ради их собственных душ.

Но миссия в замке являлась приоритетной, и Джерико Ламент продолжал резкими шагами отмерять пространство между мертвыми деревьями, следуя узкой тропой, которую легендарный принц Руперт прорубил столько лет назад. Да, Ламенту хотелось убить несколько демонов ради собственного утешения и душевного покоя. Именно поэтому он не сделал этого, ибо он — Пешеход и ему полагалось быть выше подобных личных потребностей.

Пешеход, Гнев Божий в мире людей, неотвратимо направлялся к Лесному замку и Опрокинутому Собору. Он шел навстречу окончательному, ужасному акту веры…


6. В ГЛУБИНЕ ДУШИ

Джерико Ламент, ничуть не утомленный многодневным пешим переходом, выбрался из леса и не останавливаясь зашагал через бескрайнее зеленое поле к Лесному замку. Он не торопился. Ему хотелось, чтобы охрана успела заметить его приближение, узнать его и впасть в панику. Ламент не желал иметь дело с организованным сопротивлением. Они не могли не пустить его в замок, даже если выстроятся в несколько шеренг с мечами наголо. Ничто в мире смертных не остановит Гнев Божий. Однако Ламент предпочитал по возможности сводить число невинных жертв к минимуму.

Несмотря на свою зловещую репутацию, ему по-прежнему нравилось думать о себе как о добром человеке, делающем только то, что необходимо. Он — лишь хирург, отрезающий пораженную болезнью плоть, чтобы тело могло процветать. В его обычных поступках никогда не было злобы. Он делал Божью работу, убивая только по необходимости, и печалился, что не все разделяют эту точку зрения.

И все же жуткие слухи о нем иногда оказывались кстати. Охране замка требовалось всего лишь опустить решетку, поднять мост и расставить в стратегических точках на стене отряд лучников — и попасть внутрь стало бы гораздо труднее. Джерико находился уже на полпути к замку, и стражники, которых он видел, носились, как безумные, по укреплениям, пытаясь спрятаться друг у Друга за спиной. Они поняли, кто грядет. Наверняка уже докладывали все выше по инстанциям, лишь бы не пришлось самим решать, что делать перед лицом неизбежного прибытия Пешехода. Если повезет, они так и будут паниковать, пачкать штаны и бегать кругами, когда он приблизится к надвратной башне.

Так оно и оказалось. Джерико Ламент неторопливо пересек подъемный мост. Толстая древесина вздрагивала под его тяжкой поступью. Обитатели рва только глянули одним глазом и благоразумно решили не высовывать головы, пока он не пройдет.

Ламент миновал огромную каменную арку надвратной башни, даже не взглянув на поднятую решетку, и оказался в главном дворе. И здесь он на мгновение остановился, опершись на свой длинный деревянный посох, чтобы разглядеть выстроившуюся перед ним в молчании огромную толпу.

В основном здесь были крестьяне и ремесленники, в отдалении маячили несколько гвардейцев. Все присутствовавшие понимали, кто и что есть Ламент. Даже те, кто не видал его в лицо, — даже они сразу же узнали его. Узнали на глубинном, инстинктивном, духовном уровне. Ламент улыбнулся, и по плотной толпе прокатилась дрожь.

Пешеход медленно двинулся вперед, и толпа расступилась. Никто не издал ни звука. Тишина сделалась такой напряженной и тяжелой, что казалась почти осязаемой. Ламент неторопливо двигался вперед, глядя прямо перед собой, а по сторонам мужчины и женщины падали на колени, крестились, сжимали кресты, четки и изображения рыбы, одними губами шепча молитвы. Никто не пытался коснуться одежд Ламента или просить его благословения, никто не смел приветствовать его. Люди могут толпиться вокруг святого человека, приходя к нему за мудрым советом, но никто не хочет быть замеченным Гневом Божьим. Может, он и является воплощением добра и справедливости, но им бы хотелось, чтобы их просто простили. А все знали, что милосердие Пешеходу не свойственно.

Поэтому он немало удивился, когда от толпы отделился оборванный старик, чтобы заступить ему дорогу. Ламент остановился, разглядел дерзкую фигуру с размалеванным синей краской и белой глиной лицом и понял, кто перед ним. Он слыхал о Шамане, отшельнике и святом человеке, который сделал политику своей религией. В Шамане не было ничего особенного, но он обладал определенной суровой харизмой. Ламент учтиво наклонил голву: один слуга Божий приветствовал другого.

- Я тебя знаю, — сказал Шаман. Его скрипучий голос резал ухо.

- А я знаю тебя, — ответил Пешеход.

- Ты пришел за мной?

- Нет. Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты сделал. Не мне судить тебя. Ты угоден Богу, святой человек. Однако вовсе не тем, о чем ты думаешь.

- Я тебя не боюсь.

- Да, но это потому, что ты безумен, — ласково отозвался Ламент.

- Это мой народ. — Шаман широким жестом обвел наблюдающую за ними толпу. — Я не позволю тебе причинить им вред.

Ламент мог бы съязвить, но в итоге остановился на более мягком ответе.

- Невинным нечего меня бояться.

Шаман фыркнул:

- У любого есть причины бояться твоих бессердечных представлений о справедливости.

- Я иду, куда должен, и делаю, что должен, — терпеливо произнес Ламент.— Я Гнев Бога в мире людей.

- Какого Бога? — спросил Шаман.

- Бог только один.

- Сразу видно, как много ты знаешь. Зачем ты здесь, Пешеход?

- Чтобы покарать виновных и искупить грехи падших.

Тогда почему ты не начнешь с проклятых аристократов, кучки привилегированных скотов, которые живут за счет пота и крови большинства?!

- Я следую Божьим законам, а не человеческим, — ответил Ламент чуть суровее. — Подумай об этом, святой человек. Ты и вправду хотел бы, чтобы некто, обладающий моим могуществом, интересовался политикой или войнами?

Шаман открыл рот, сообразил, что ответить ему нечего, и снова закрыл его. Ламент двинулся вперед, и пастырь отступил с его дороги. Ближайшие к своему заступнику крестьяне образовали вокруг него живую стену, хлопая его по плечу и по спине и даже дерзая шептать слова поддержки и восхищения. Очень немногие осмеливались встать на пути Гнева Божия.

Ламент спокойно проник в замок, и никто больше не попытался остановить его. Он целеустремленно шагал по коридорам. Капризы и превращения уникальной внутренней структуры замка на него не действовали. Он никогда раньше не бывал здесь, но внутренний голос безошибочно указывал ему дорогу.

Все разбегались перед ним, включая замковых гвардейцев. Ламент не сомневался, что ответственному за безопасность замка поступали все более срочные сообщено до сих пор никто не пытался вмешиваться. Напротив, несколько гвардейцев следовали за незваным гостем на весьма почтительном расстоянии, пламенно надеясь, что их не заставят предпринимать каких-либо действий. Прочие бежали впереди, распространяя новость и расчищая Пешеходу путь.

Вдруг Джерико остановился и повернулся в сторону зала, где собрались колдуны. Они закрыли перед ним дверь, как будто это что-то могло изменить. Оглушительный гомон смолк, но Ламент слышал напряженное дыхание кудесников, столпившихся по ту сторону закрытой двери. Им ли не знать о его приближении! Но детали его миссии оставались им неизвестны. Подобная информация исходила от Бога и не могла быть увидена или узнана простыми колдунами. Мастерство и одаренность роли тут не играют.

Ламент шагнул вперед и подергал дверную ручку. Колдуны заперли дверь и усилили замок связующими заклятиями. Идиоты. Ламент поднял посох и ударил по двери концом, окованным холодным железом. Тяжелое дерево раскололось с первого же удара. Со второго дверь упала, сорванная с петель. Створки с пушечным грохотом грянули об пол, и Джерико Ламент шагнул в проем.

Они уставились на него, все эти колдуны, закутанные в роскошные одеяния, угрюмые и мятежные, но уже побежденные. Их потрясло, как легко он уничтожил их защиту.

Ламент чувствовал нарастание магии в огромном зале, словно давление надвигающейся бури. Эти дураки собирались драться. Он неторопливо оглядел их, замечая ведьм и бродячих колдунов, фокусников и волшебников различного калибра. Никто из них не представлял угрозы тому, чем он являлся. Джерико Ламент в свое время не раз побеждал чародеев.

Все в зале были напуганы. Он чувствовал это. Ни один колдун не достигает могущества, не заключив сомнительных сделок и не принеся двусмысленных жертв. Каждый присутствующий имел основания чувствовать себя виноватым. Но если бы Ламент гонялся за всеми грешниками, что попадались ему на пути, он никогда не совершил бы ничего важного. Сегодня его интересовал только один человек.

Ламент открыл рот, чтобы заговорить, и у магов сдали нервы. Они ударили по нему всем, что имели, — все сразу. Магия трещала и лопалась в воздухе, вспыхивали молнии, и неестественных цветов пламя бесновалось вокруг Ламента. В пространстве распахивались дыры, ужасные голоса произносили что-то невнятное, в зале появились новые жуткие персонажи. Руки взлетали с неземным мастерством, а напряженные голоса выпевали заклинания на языках, не предназначенных для человеческих уст.

И ничто из этого не коснулось Пешехода. Всевозможная магия — Дикая, Великая, Хаотическая — разбилась о него, не причинив ему ни малейшего вреда, и через посох уша в землю. Потоки энергии рассеялись, и все призванные сущности бежали, лишь бы не попасть на глаза Гневу Божьему в мире людей. И когда все заклятия и проклятия истощились, Джерико Ламент по-прежнему стоял на пороге, целый и невредимый. Он был Божьим воином и ничто в этом мире не имело власти над ним. Маги тупо смотрели на него, непривычные к ощущению беспомощности и страха.

- Я пришел только за одним из вас, — объявил Ламент четким и ясным голосом в натянутой тишине. — Рассел Торн, выходи!

В задних рядах возникло замешательство. Кто-то попытался сбежать, но соседи схватили его и вытолкали вперед, готовые сделать что угодно, лишь бы отвратить от себя гнев Ламента. Вскоре низенький неприметный человечек был вытолкнут из толпы. Он безрадостно замер перед Пешеходом. Закутанный в грязный серый плащ, пряча руки под засаленными бинтами, он больше походил на торговца, чем на колдуна, — из тех, кто тайком кладет палец на весы, когда взвешивает ваши покупки. Он изо всех сил пытался выглядеть непокорно, даже невинно, но дрожащие губы выдавали его.

- Это не мое имя! — громко произнес он.— Спросите любого!

- Это было твоим именем, — возразил Ламент, — когда ты жил в деревеньке Тенистая Роща. Тебе бы переселиться в большой город, Торн! Там твои проделки было бы не так легко заметить. Я знаю, кто ты и что ты и все злые дела, совершенные тобой в том несчастном месте. Ты избежал их суда, удрав и спрятавшись здесь, но Божьей кары тебе не избегнуть.

- Ты проделал весь этот путь только ради меня?

- Не переоценивай себя, чернокнижник. Ты не настолько важная птица. Ты — просто мелочь, с которой мне придется разобраться по пути к моей настоящей работе.

Какое право ты имеешь судить меня? — возопил Торн, оглядываясь вокруг в надежде на поддержку, — Я не верю в твоего Бога и его заповеди! Пешеход, ты нарушил все существующие законы, преследуя свои жертвы! Сколько людей ты убил за эти годы? Все мои грехи — ничто по сравнению с твоими преступлениями!

Внезапно он вскинул обе руки и направил черный клубящийся поток энергий прямо в Ламента. Колдовство рассеялось, не долетев до цели. Торн всхлипнул и попытался затесаться обратно в толпу, но его не пустили.

- Ты не можешь повредить мне, — сказал Ламент. — Ты не можешь коснуться меня. Я под защитой Господа.

- Мы все знаем о заключенном тобой договоре, — задохнулся Торн. — Но ты точно знаешь, с кем заключил его? Ты точно знаешь, откуда вся твоя сила? Подумай обо всем, что натворил! Сколько крови ты пролил, сколько жизней сломал! И все это — чтобы услужить любящему и милосердному Богу?

- Даже Господу приходится время от времени выносить мусор, — ответил Ламент.

- Все, что я делал, я делал ради знания! — отчаянно выкрикнул Торн. Твой Бог хочет, чтобы люди оставались невежественными! Чтобы они никогда не стали достаточно могущественными, чтобы бросить ему вызов!

- За обретенное тобой мерзкое знание заплатили невинные, чернокнижник. Сколько детей погибли страшной смертью, взывая о помощи, которая так и не пришла, — там, в ужасном погребе под твоим домом? Ты наслаждался их криками и купался в их крови. Ты хотя бы помнишь их имена?

- Они не имели значения, это же просто крестьяне. Они влачили жалкое существование, не нужные никому, даже самим себе. Я увидел шанс стать богом и воспользовался им! Любой поступил бы точно так же!

- Никто не сделал бы того, что сделал ты, — ответил Джерико Ламент. — Я был там, когда тела вынесли наружу. Крошечные изуродованные тела. Говорить больше не о чем. Теперь всем здесь известны твои преступления и твоя вина. Пробил час расплаты.

Он отставил посох в сторону и тот остался стоять сам по себе. Торн попытался удрать, но бежать было некуда. Джерико Ламент быстро поймал его, а затем спокойно, неторопливо забил голыми руками чернокнижника до смерти…

…Джерико Ламент стоял на коленях над окровавленными человеческими останками, с рук его стекала кровь. Лицо покойника было разбито до неузнаваемости, и, судя по вывернутому положению трупа, большинство костей тоже были переломаны. Ламент осенил мертвеца крестом. При каждом движении с его пальцев срывались капли крови…


© Саймон Грин