ЭТЬЕНН де БУРБОН

О РАЗЛИЧНЫХ ПРЕДМЕТАХ, ПРОПОВЕДИ ДОСТОЙНЫХ

Очевидно, что никогда не уйти от наказания тем, кто никогда не стремился уйти от греха. Среди раздумий о неизбежности вечной кары в "Сущности добродетелей" рассказывается о том, как произошло обращение Фолькета, епископа Тулузского. Сначала он был жонглером, но как-то принялся размышлять о том, что если бы ему в воздаяние за его образ жизни было назначено лежать, не вставая, на прекраснейшем и наимягчайшем ложе и ни в коем случае с него не сходить, то он бы не вынес этого; еще того меньше мог бы он вытерпеть неведомую и невообразимую кару. И он стал монахом-цистерцианцем, а потом и Тулузским епископом.

...Епископ Тулузский в своей проповеди к христианам "Остерегайтесь лжепророков, и т.д." сказал, что волки - это еретики, а овцы - христиане. В разгар его поучения поднялся на ноги один еретик, которому по приказанию графа деМонфора отрезали нос и губы, а также выкололи глаза, ибо он таким же образом поступал с христианами, и произнес: "Вы слышали, как епископ назвал нас волками, а вас - овцами. Довелось ли вам когда-нибудь видеть овец, которые так искусали бы волка?" Епископ на это ответил: "Подобно тому, как цистерцианцы аббатства не все имеют в своем аббатстве, но имеют загоны с овцами, которых от волков защищают собаки, так и Церковь имеет в Риме не всех христиан, но овцы ее находятся во многих местах и особенно здесь, для защиты коих от волков она назначила отличную и сильную собаку, то есть графа де Монфора, которая так искусала этого волка, потому что он пожирал овец Церкви, христиан".

Одна еретичка пришла как-то к Фолькету, епископу Тулузскому, и обратилась к нему за помощью, ибо была убогою нищенкой. Зная, что она еретичка и посему ей не следует помогать, но, тем не менее, испытывая к ней сострадание, он сказал: "Я помогу не еретичке, но помогу нищей..."


ГИЛЬОМ де ПЮИ-ЛОРАН

ХРОНИКОН

...Каковой [епископ Тулузский Фолькет] впервые вошел в свою церковь в праздник святой Агаты, в воскресенье, в шестидесятый день после Пасхи, и, обратясь к народу, начал свою проповедь словами Евангелия, которое читается в этот день: "Вышел сеятель сеять", что наилучшим образом подходило к началу его служения, так что никто не мог усомниться, что он послан, словно второй Елисей, воскресить мертвый епископат. Он прибыл в Тулузу в тысяча двести пятом году. Что я назвал епископат мертвым, нисколько не удивительно. Ведь я сам многократно слышал, как Фолькет говорил даже в проповеди, что, когда он возглавил епископат, на земле до самого неба не было ничего, чем он мог бы располагать, кроме девяноста шести тулузских солидов. Даже четырех мулов, которых он с собою привел, не решался он гнать на реку к общему водопою иначе, как только с погонщиком, и они пили воду из существовавшего при доме колодца; сам он, притесняемый заимодавцами, должен был держать ответ перед городскими старшинами; земли вокруг Тулузы изобиловали ариа-нами, еретиками, манихеями и вальдснсами. Господь, который в изначальную Церковь привлекал не множество знатных или могучих плотью, но немощных мира сего, устроил все таким образом, чтобы принизить все сильное и могучее, чтобы Церковь его возглавил нищий епископ, готовый раздавить еретическую неправедность...

...Расскажу о том, что слышал в те дни: муж приметный, рыцарь Раймон из Рокаудона, принадлежавший к числу главнейших советников графа Тулузского, явился к епископу Тулузскому Фолькету и попросил, чтобы тот поместил его в убежище для бедняков, именуемое Дом призрения, в каковом он бы заперся до конца дней своих в покорности воли Божией, и епископ ответил ему следующей притчей, сказав: он, коварными своими советами погубивший, когда представился случай, графа, ныне, словно завершив все, что ему надлежало, проситблагодеяния, чтобы его поместили в убежище. Поступая так, он уподобляется тому сумасшедшему, который убил камнем некоего человека, вышибив ему из головы мозг, и явился вместе с нищими, чтобы разделить с ними милостыню, раздаваемую в память покойника, но раздававший ее миновал его, сидящего наряду с другими, не дав ему ничего. "Почему ты не уделил мне подаяния, хотя я один все это проделал?" - спросил сумасшедший. Прибегнув к такому иносказанию, епископ отклонил просьбу рыцаря, и эта притча в то время получила немалое распространение.

...В каковом лагере граф Тулузский расположил отряд отважных мужей, а именно Понтия из Виллановы, Оливера из Термин и других многочисленных воинов. В этом войске пребывали также архиепископ Нарбоннский а епископ Тулузский, которого, когда он однажды со многими сопровождающими обходил стены города, засевшие в нем, громко крича, нечестиво обозвали епископом дьяволов. Когда бывшие с ним спросили его: "Слышите ли вы, как вас обзывают епископом дьяволов?", он ответил: "Это сущая правда; ведь они дьяволы, а я их епископ". Когда же разбитый метательными машинами город был с бою взят, и немалое число рыцарей и пехотинцев под покровом ночи бежало, прочие, которых удалось обнаружить, были перебиты частично мечами, частично кольями. Малым детям и женщинам благочестивый епископ предоставил возможность выйти из города, еретики же Гираут де Мота, их дьякон и прочие его сотоварищи были сожжены в пламени костров...


РОБЕРТ СОРБОННСКИЙ

ПРОПОВЕДИ

...Фолькет, епископ Тулузский, когда слышал, что поют его песню, которую он сложил будучи в миру, не ел в тот день в первый канонический час ничего, кроме хлеба, запивая его водой. И вот однажды, когда он пребывал при дворе французского короля, случилось, что какой-то жонглер запел за столом одну из сочиненных им песен, и епископ тотчас приказал подать ему воду и не ел ничего, кроме хлеба, запивая его водой...


ГИЛЬЕМ ПЕЛИССО

ХРОНИКА

...Владыка легат, архиепископ Вьеннскпй, назначил брата Арнаута Каталана, в то время монаха Тулузского монастыря, инквизитором по делам еретиков в альбийском диоцезе, и последний бесстрашно громил в своих проповедях еретиков и старался, по мере возможности, карать их со всею суровостью. Однако закоснелые еретики не желали в то время давать какие бы то ни было показания, но упорно все отрицали. Двух еретиков он все же осудил заживо, а именно Пейре из Пуджьпсрдютца, то есть из Разрушенного Пюи, и Пейре Бомасипа или иначе Бониманцииия. Эти оба были преданы в разное время сожжению. Он осудил также несколько умерших и, повелев извлечь их из могил, тоже предал сожжению. Раздраженные этим жители Альби вознамерились его утопить в реке Тарне, но избитого, в разорванной одежде, с кровоточащим лицом все же, по настоянию некоторых, отпустили. Он же, когда толпа волочила его, восклицал: "Да будет благословен Господь наш Иисус Христос!" (В год Господа нашего MCCXXXIII и неделю праздника Троицы)... Другие же сотоварищи и подручные консулов равным образом выдворили из монастыря всех братьев монахов. Когда же братья находились у врат обители, брат Лаврентий, вознамерившийся читать из Писания, и брат Арнаут Каталан палп ниц и легли на землю. Тогда Раимон Роджьер и некоторые иные, схватив их под головы и за ноги и насильственно вытащив за пределы города, выбросили прочь и изгнали.


АНОНИМ

...О том, что следует дальше и что произошло в те дни, написал тот, кто видел это своими глазами и при этом присутствовал.

Все, что нам довелось видеть и слышать, мы описываем в нашем правдивом повествовании.

В году Господа нашего MCCXXXIII, в пятый день после праздника Троицы,брат Арнаут Каталан из ордена проповедников, в то время монах Тулузского монастыря, по повелению владыки нашего папы направленный провинциальным приором своего ордена в епископстве Альбийском для проведения следствия по делам еретиков, приступил к исполнению возложенных на него обязанностей. В третьем часу названного дня, незадолго до заседаний церковного собора, которому вскоре надлежало открыться, он вызвал судью при курии владыки епископа Альбийского и приказал ему извлечь из могилы труп одной еретички по имени Боиссен, жены некоего еретика Бростайона, умершей в канун Вознесения Господня, и в присутствии всей епископской курии, а также указанного судьи и многих других, огласил приговор по делу обоих вышеназванных. Но так как судья и его подручные страшились пойти к могиле и исполнить данное им приказание, тот же брат Арнаут, пригласив нескольких капелланов и многих других отправиться вместе с ним, пришел к церкви Святого Стефана, на кладбище коей была погребена названная еретичка, и, взявшись за заступ, первым принялся разрывать могилу. Засим он приказал подручным епископа закончить начатое им дело, а сам поспешил в церковь, чтобы присутствовать на церковном соборе. Но тотчас же явились туда и указанные подручные, сообщая, что их бесстыдно прогнали прочь от могилы по распоряжению Понтия Б. Тогда сам Арнаут в сопровождении нескольких капелланов и многих других вместе с доном Б., капелланом владыки епископа, поспешил на кладбище при церкви Святого Стефана. Когда они прибыли в это место, сыны Велиала, эти бесноватые сосуды нечестия, как бы по наущению отца своего дьявола принялись осыпать их угрозами и оскорблениями. Их имена приводятся здесь - мы не сомневаемся, что они уже вычеркнуты из Книги жизни - и это прежде всего Гильем из Пюи... Когда вышеназванные и многие другие приблизились к ним, первым Гильем из Пюи яростно набросился на Арнаута Каталана и крикнул ему: "Убирайся, предатель, из города!" А все, следовавшие за ним, видя случившееся, и сами столь же яростно набросились на вышеназванного брата и стали его волочить, одни, нанося ему кулаками удары в грудь, другие, наделяя его пощечинами; иные волочили его, ухватившись за капюшон, иные рвали на нем его плащ, как было установлено спустя много дней. О, какая скорбь охватила бы вас, если б вы видели, как они его избивали, иные спереди, а иные - сзади! Другие же хотели оставить его в предместье ремесленников, чтобы там же его прикончить. Он, однако, предвидя, что его ждет, воздев руки к небу, во весь голос воскликнул: "Да будет благословен Господь наш Иисус!" и "Возношу тебе благодарность. Господи Иисусе Христе!" К тем же, которые его избивали и влекли на смерть, он обратил такие слова: "Да пощадит вас Господь!" Великое множество народа следовало за ними, выкрикивая и восклицая: "Сотри, сотри его с лика земли, ибо не подобает, чтобы он жил". И когда вопящие это, терзая и волоча его, миновали улицу и подошли к другой, которая спускалась к реке, именуемой Тарном, и уже немного по ней продвинулись, подоспели некоторые другие, вырвавшие его из рук беснующихся еретиков. И когда он понял, что спасся и что его перестали мучить, он вернулся к упоминавшейся выше могиле и, пройдя мимо нее, добрался до церкви Святой Цецилии.

Изарн же, капеллан из Дената, увидев, что Арнаута волочат на смерть последовал за ним, чтобы узнать, чем все это кончится. Но еретики и его схватили и не иначе, чем указанного брата, стали осыпать градом ударов и оскорблений, и разодрали на нем одежду. О какое издевательство творили неверные! Когда они проходили по улицам, ведущим к церкви Святой Цецилии, некоторые кричали: "Да умрут предатели!" Иные друг друга спрашивали: "Почему не снести этому предателю голову и, сунув в мешок, не швырнуть ее в Тарн?" Более двухсот или трехсот человек - назвать их точное число невозможно утверждали, что весь город вопил то же самое. Добравшись до кафедрального собора, названный брат Арнаут в присутствии епископа, народа и духовенства тотчас же отлучил от церкви весь город. Тогда некоторые из присутствовавших при этом, проникшись раскаяньем, пообещали от своего имени и от имени народа и поклялись, приложившись к руке епископа, что не оставят происшедшее без расследования и без возмездия, и принялись умолять брата Арнаута, чтобы он им простил учиненное ими насилие. Он ответил, что оскорбление, нанесенное лично ему, он охотно готов простить, насколько это возможно и допустимо, но что оскорбление, нанесенное церкви, как таковой, и владыке папе, он не может простить и не прощает. Таким образом, по настоянию владыки епископа и всех находившихся тут, он смягчил произнесенное им отлучение.

Свидетели всему этому Бернарт, капеллан владыки епископа Альбийского, священнослужитель, и нотарий города Альби Ротберт...