Отец Сергий, спасиБо Вам за то, что согласились отвечать на наши вопросы! Надеемся, что эта рубрика принесёт пользу АлисАманам, блуждающим по интернету.

Расскажите пожалуйста, как Вы из хиппи стали священником?

С уважением, Армия АлисА Питер.



Движение хиппи для меня было одним из этапов поиска Истины, как и для многих моих сверстников. Став православным, я еще какое-то время тусовался в СИСТЕМЕ. Как ни странно, еще тогда у меня появилось желание стать священником, чтобы рассказать моим друзьям о Боге. Но первые попытки проповеди успеха не имели, и я понял: для того, чтобы говорить о Боге, нужно многое понять и пережить самому. Короче говоря, нужна серьезная подготовка. В 19 лет я начал работать в храме звонарем и псаломщиком. Служба в храме открыла многое, особенно удивительна Божественная Литургия, во время которой человек становится причастником тайны воплощения Бога Слова. Я очень полюбил храм, стал часто посещать Троице-Сергиеву Лавру, круг общения составляли бывшие системные люди, которые работали в православных храмах. Таких оказалось очень много. Неизгладимое впечатление производило общение с иноками Троице-Сергиевой Лавры: большинство - молодые люди, открытые, простые, мудрые и участливые. В Лавре было ощущение, что ты попал в какой-то неведомый, чудный мир, общество удивительных, чистых людей, каждый из которых носил в себе неведомую глубокую тайну.

От чтения Г. Гесса и Р. Баха перешел к православным книгам, особенно меня интересовали книги о монашестве, в которых подробно описан внутренний аскетический путь души к Богу. В мистических сочинениях религий и практик востока как раз этого не было. Суфизм и дзен интересны как некая мистически-математическая головоломка, но конкретных ответов на вопрос, что же нужно делать, они не дают. Там все абстрактно и туманно. Не таковы книги Отцов Православной Церкви, причисленных к лику святых. Изложенный ими опыт богообщения, богосозерцания и путей к нему глубоко мистичен, но в то же время прост и понятен. Особенно меня привлекли творения епископов Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника - русских святых 19 века. Страницы их книг благоухали Царством Божиим.

В 80-м году произошла встреча с удивительным человеком, которая повлияла на всю мою дальнейшую жизнь. Ему было 82 года, 21 из которых он провел в тюрьмах и лагерях за веру Христову. Его звали архимандрит Серафим (Тяпочкин). Подробно здесь я не буду рассказывать о нем, т. к. готовлю к изданию воспоминания об этом человеке. Скажу лишь одно: я видел настоящую святость. Ни до, ни после подобных людей я уже не встречал. Самая большая милость Божия в моей жизни - общение с о. Серафимом. Он и благословил меня на монашество и священство. Впрочем, внутренне я давно уже ждал и хотел этого.

Затем было еще несколько лет служения в церкви псаломщиком, внутреннего приготовления себя к монашеской жизни. В 1988 году с открытием Оптиной Пустыни, я ее насельник. В 1990 году - монашеский постриг и рукоположение в священный сан.

Ни о чем в жизни не жалею. Благодарен Богу за все, что было, прошу у Него прощения за ошибки и грехи, коих было немало. Хочу закончить ответ словами глубоко чтимого и любимого мною святителя Игнатия Кавказского (Брянчанинова): "Чем больше прохожу путь жизни и приближаюсь к концу его, тем более воспламеняюсь сердечною ревностию достигнуть той цели, для которой Дух Святой установил в Церкви монашество. Милость из милостей Царя царей, когда Он призовет человека к монашеской жизни, когда в ней дарует ему молитвенный плач и когда причастием Святого Духа освободит его от насилия страстей и введет в предвкушение вечного блаженства.

Оставил я мир не как односторонний искатель уединения или чего другого, но как любитель высшей науки; и это наука доставила мне все: спокойствие, хладность ко всем земным пустякам, утешение в скорбях, силу в борьбе с собою, доставила друзей, доставила счастье на земле, какого почти не встречал. Религия вместе с этим обратилась для меня в поэзию и держит в непрерывном чудном вдохновении, в беседе с видимым и невидимым мирами, в несказанном наслаждении.

Скуки не знаю; время сократилось, понеслось с чрезвычайною быстротою, как бы слилось с вечностью; вечность как бы уже наступила. Тех, которых угнетает скорбь, пригоняет к моей пристани, приглашаю войти в мою пристань, в пристань божественных помышлений и чувствований. Они входят, отдыхают, начинают вкушать спокойствие, утешение, и делаются моими друзьями".