Так что - "Мастер и Маргарита" это рассказ о некоем не очень духовном человеке, который свои проблемы переписал через евангельский сюжет? Да. Но и больше.

Не только персонажи московского романа (Воланд и Мастер) ткут ткань романа о Пилате. Есть и обратное влияние: Иешуа и Пилат покидают страницы своего романа и вторгаются в судьбы персонажей московских.

Самый большой и соблазнительный сюрприз "Мастера и Маргариты" в том, что в его конце оживают персонажи малого романа, придуманные персонажами романа большого.

Причем и Пилат и Иешуа оказываются прежними. Но если автор "романа о Пилате" - не то Воланд, не то Мастер, то автором московского романа все же оказывается сам Булгаков. Неужели и он видит Иешуа таким же, как видел его Воланд? Неужто Мастер "угадал" не только замысел Воланда, но и веру Булгакова?

Я полагаю, что через все эти сложности о вере Булгакова можно сказать только одно: он верит в то, что творец рискует стать заложником своего творения.

Воланд подчеркивает, что Пилат придуман Мастером: "Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой...". Но если придуман Пилат, то придуманы и Иешуа, и Левий. В этом - булгаковская подсказка. Булгаков заставляет Воланда проговориться.

В начале-то романа Воланд говорит, что он всего-навсего очевидец, и повествовавание о Пилате и тех, чьи судьбы раздавлены Пилатом, идет как о чем-то в высшей степени объективном и достоверном. Невнимательный читатель "Мастера и Маргариты" может подумать, что все и в самом деле было так.

Чтобы эта опасная прельщенность не укоренилась в читателях, Булгаков и устраивает очную встречу Воланда и Мастера с одной стороны, Пилата и Левия Матвея, с другой. На этой встрече оказывается, что Пилат придуман Мастером. Следовательно, в той же синергии Мастера и Воланда придуманы и Левий и Иешуа. Потому они и просят Воланда - как создания у своего создателя (гл. 29)…

6 июня 1936 года Булгаков так завершил работу над "первой полной редакцией" своего романа: Мастер "подскакал к Воланду ближе и крикнул: - Куда ты влечешь меня, о великий Сатана? - Голос Воланда был тяжел, как гром, когда он стал отвечать: - Ты награжден. Благодари бродившего по песку Иешуа, которого ты сочинил".

Значит, тот, кто влюбляется в воландовского Иешуа, влюбляется в сатанинский артефакт, в морок. Любить Иешуа - это безвкусие, это не "духовность", а атеизм и сатанизм.

Но не зря Булгаков изучал оккультизм. В оккультизме и в буддизме предполагается, что "энергия человеческой мысли" объективируется, сгущается и затем может оказывать совсем не просимое обратное воздействие на своего творца. Все боги, все духи, все демоны созданы игрой сознания. Психическая энергия, которую поклонник вкладывает в некий мыслеобраз, накопляется в нем, и постепенно отчуждается от мыслящего, медитирующего, молящегося ума. Соответственно, любой мыслеобраз, которому множество людей поклоняется в течение долгого времени, достаточно реален. Он способен им помогать, и как бы возвращать людям энергию, которую от них получил прежде. Божества создаются направленным к ним поклонением; это как бы объективированная энергия поклонения.

Маг должен уметь дарить духам плоть - например, через подселение духов в материальные предметы.

Так "индусы дают жизнь магическим диаграммам и скульптурным изображениям богов, прежде чем поклониться им. Обряд этот именуется "прана-пратиштха". Цель его - вдохнуть при помощи духовной эманации в неодушевленный предмет жизненную силу верующего. Сообщенная предмету жизнь поддерживается ежедневными ему поклонениями. В сущности, он "питается" сосредоточенной на нем концентрацией мысли. Если этой питающей силы ему начинает не хватать, живая душа в нем чахнет и гибнет от истощения. Одухотворенный предмет снова превращается в мертвую материю. Последнее - одна из причин, почему индусы считают грехом прекращение ежедневного служения уже одухотворенным изображениям богов, за исключением тех случаев, когда даруемая им жизнь ограничена рамками особой церемонии. В таких случаях по окончании обряда их считают покойниками и с большой пышностью погребают в водах священной реки".

Это рафинированная форма общеязыческого убеждения в том, что боги питаются дымом жертв, сжигаемых перед их изображениями. И это - традиционная магическая практика "изготовления богов", описанная еще в герметическом трактате "Асклепий": "одушевленные изваяния, преисполненные сознания и духа, свершают столько великих деяний; существуют изваяния прорицательные, которые предсказывают будущее в снах и прочими способами, и иные, которые поражают нас болезнями или исцеляют, причиняют нам боль или дарят радость" (Асклепий,8); "поскольку сотворить душу было не в их (праотцов) власти, они вызывали души демонов или ангелов и заключали их в свои идолы посредством священных и божественных церемоний, наделяя идолов способностью творить добро и зло" (Асклепий,13). "Гермес… утверждает, что видимые статуи представляют собой как бы тела богов; в телах же этих находятся привлеченные туда духи, имеющие отчасти силу или причинять вреди или исполнять кое-какие желания тех, кто оказывает им поклонение. Привязывать посредством некоторого искусства невидимых духов к видимым вещам и значит творить богов" (Августин. О Граде Божием. 8,23). Неоплатоник Прокл с восторгом описывает возможности животворения статуй: "таинство, в котором очистили некоторые изображения и символы и расположили их вокруг статуи, сделало ее живой" (Прокл. Теология Платона 1,28).

Если не знать этих языческих верований в статуи как место обитания божеств и как источник магических воздействий на человека, то будет непонятно то дерзновение, с которым христиане врывались в языческие храмы и разрушали статуи. С точки зрения "светской", это поведение кажется варварством, разрушением памятников искусства "церковными мракобесами". Но дело в том, что христиане видели в этих статуях именно то, что видели в них сами же язычники - не произведения искусства, а колдовские талисманы…

И еще не забудем, что над Небесным Ершалаимом в концовке "Мастера и Маргариты" царят "сверкающие идолы" (в другом месте: "и эти идолы, ах, золотые идолы! Они почему-то все время не дают покоя", - говорит Маргарита в 30-й главе).

Буддистский же посвященный должен постигнуть психический механизм теогонии. Ученик должен вызвать и приручить демона. Для этого он проводит много месяцев в длительной уединенной медитации в темноте. Он его призывает, воображает, сначала видит, затем может коснуться его, беседует с ним. Высшая цель - когда призрак явственно для ученика гуляет с ним средь бела дня. "С некоторыми учениками происходят странные приключения, но среди них бывают и победители, им удается удержать при себе своих почитаемых компаньонов, и те уже покорно сопровождают их, куда бы они ни отправились. - Вы добились своей цели, - заявляет тогда учитель. - Мне нечему больше вас учить. Теперь вы приобрели покровительство более высокого наставника. Некоторые ученики благодарят учителя и, гордые собой, возвращаются в монастырь или же удаляются в пустыню и до конца дней своих забавляются своим призрачным приятелем". Но есть другие, которые ничего не видят или, видя, понимают, что это собственное порождение. Они и становятся истинными учениками. "Именно это и нужно было понять, - говорит ему учитель. - Боги, демоны, вся вселенная - только мираж. Все существует только в сознании, от него рождается и в нем погибает".

Впрочем, та же тема может быть знакома современному читателю и по совсем другому произведению: "Солярис" Лема (и Тарковского). Здесь тоже воспоминания обретают самостоятельную жизнь и входят в диалог с тем сознанием, частью которого еще недавно являлись…

Вот также "призрачные приятели" обретают свою плоть и в финале "Мастера и Маргариты". Именно в финале и не раньше - т.е. после оккультной инициации сначала Маргариты, а затем Мастера. Поэтому, быть может, предатели и палачи, о которых пишет Мастер, не появились на балу у сатаны: ни Иуда, ни Каиафа, ни Пилат... Им еще было рано. Впрочем, отсутствие Иуды и Каиафы в "московском романе", их ограниченность рукописью Мастера может объясняться и проще: Мастер не вложил в эти образы свою душу - в отличие от образов Пилата и Иешуа.

Впрочем, учитывая, что у "романа о Пилате" два соавтора, оба они - и Воланд, и Мастер - "объективируют" свои фантазии. В сентябре 1934 года Булгаков полагал, что не Мастер, а Воланд отпускает Пилата: "- Прощен! - прокричал над скалами Воланд, - прощен!".

Впрочем, еще более о власти Воланда над романом Мастера свидетельствует его подчеркнутое отсутствие на страницах этого романа. Раз персонажи, мотивы и судьбы романа Мастера придуманы, а дьявола в романе нет, значит именно он-то и сверх-реален. Ему не надо обретать независимость от Мастера.

Воланд использовал Мастера - и покинул его. Иешуа создан Мастером - и тоже оставил его. Простил ли Иешуа своего создателя - Мастера? Иешуа лишь одно дарит Мастеру - освобождение от памяти о самом Иешуа... Создание вынесло приговор своему творцу ("он не заслужил света") и покинуло его.

Теперь будет понятна головокружительная фраза Воланда, сказанная Мастеру: "Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпустили, прочел ваш роман". Вновь говорю: если Мастером выдуман Пилат, то Иешуа тоже должен быть рассматриваем как просто персонаж его романа. Но вот, оказывается, персонаж читает роман про самого себя и дает ему оценку… Это и есть сюрприз, обещанный Воландом Мастеру. Сон, придуманный писателем (Мастером) для своих персонажей (сон Пилата о прогулке с Иешуа) обретает реальность и являет себя призраку автора…

Персонажи создаются романом Мастера, но все же эти тени не начинают жизни вполне самостоятельной. Такими, какими их задумал Мастер, они сохраняются навсегда. Но им не хватает сил и реальности для того, чтобы самостоятельно меняться хотя бы в мелочах. Их непеременчивость подчеркивается: Левий Матвей и в ХХ веке все так же мрачен и ходит все в том же хитоне, запачканным глиной еще на Лысой Горе. Двенадцати тысяч новолуний не хватает для того, чтобы лужа вина высохла у ног Понтия Пилата. Иешуа все еще "в разорванном хитоне и с обезображенным лицом". И как безвольно, заискивающе Иешуа просил Пилата в романе Мастера, так же он и теперь просит Воланда. И все те же идолы царят над Ершалаимом...

Вот тут и встает во всей своей кошмарности и серьезности вопрос о том, горят ли рукописи…


ПРИМЕЧАНИЕ

Главы, дописанные и переписанные в 1934-1936 гг. // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 260.

Совет Коровьева об обращении с призраками на балу у сатаны: "Все, что угодно, но только не невнимание. От этого они захиреют...".

Давид-Ноэль А. Мистики и маги Тибета. - М., 1991, с. 183.

Цит. по: Доддс Э. Р. Греки и иррациональное. Спб., 2000, с. 425.

"В городе фригийской области Мире правителем был в то время Амахий. Он приказал отворить тамошнее капище, вынести из него накопившиеся от времени нечистоты и тщательно возобновить находившиеся в нем статуи. Это сильно огорчило тамошних христиан. Некто Македоний, Феодул и Тациан, по ревности к христианской вере, не перенесли сей скорби. Воодушевляемые пламенной любовью к добродетели, они ночью пробрались в капище и сокрушили все статуи. Сильно разгневанный этим происшествием, правитель хотел предать смерти многих невинных жителей города, поэтому виновники поступка выдали себя и решились лучше самим умереть за истину, нежели допустить, чтобы за них умерли другие. Правитель взял их и повелел им сделанное преступление очистить жертвоприношением; если же не исполнят, угрожал наказанием. Но они решились лучше умереть, нежели осквернить себя принесением жертвы. Тогда правитель приказал наконец положить их на железные решетки, подложить под них огонь и таким образом замучить. Они же и при этом показали величайшее мужество, говоря правителю: "Если ты, Амахий, хочешь попробовать жареного мяса, то повороти нас на другой бок, чтобы для твоего вкуса мы не показались полуизжаренными". Так окончили они свою жизнь" (Сократ Схоластик. Церковная история. 3, 15).

Давид-Ноэль А. Мистики и маги Тибета. с. 197.

Великий канцлер (1932-1936) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 207.

"А вам скажу, - улыбнувшись, обратился он к мастеру, - что ваш роман еще принесет вам сюрпризы" (гл. 24).

ДАЛЬШЕ >>>