То, что сам Булгаков в "романе о Пилате" видел "евангелие сатаны", мы уже знаем. Но как об этом может узнать читатель, взгляд которого не допущен к записным книжкам писателя?

Подсказку вдумчивый читатель найдет в знаменитой фразе "рукописи не горят". В устах Воланда - это четкая претензия на то, что инспирированная им рукопись должна заменить собою церковные Евангелия или по крайней мере встать с ними вровень.

Дело в том, что "рукописи не горят" - это цитата. Цитата пусть и не текстуальная, но смысловая. В самых разных религиозных традициях утверждалось, что спорные дела надо доверять суду стихий.

Арабский путешественник Абу Хамид ал-Гарнати, посетивший Восточную Европу в середине 12 столетия, побывал и в Верхнем Поволжье. Об одном из живущих там племен он поведал следующее: "У них каждые 10 лет становится много колдовства, а вредят им женщины из старух-колдуний. Тогда они хватают старух, связывают им руки и ноги и бросают в реку: ту старуху, которая тонет, оставляют, и знают, что она не колдунья, а которая остается поверх воды, - сжигают на огне".

Зато у древних германцев был обратный обычай: если возникали сомнения в законнорожденности ребенка, младенца бросали в Рейн. Если малыш всплывал - значит, боги Реки решили, что ребенок чист, и тогда его вытаскивали. Если же он тонул -значит, стихия совершила свой суд и погубила дитя греха.

В христианских же святцах есть история о епископе (св. Льве Катанском), который увидел в своем храме языческого жреца, связал его омофором, вытащил на улицу и приказал прихожанам разжечь костер. Вместе с этим колдуном и епископ взошел на костер. Но богозданная стихия, конечно, послушалась своего Творца, а потому христианского пастыря оставила нетронутым, испепелив при этом язычника…

Огонь мог оставить нетронутыми не только людей, но и рукописи - если эта рукопись была святой, Богодухновенной. В 1205 г., из Испании в Лангедок для борьбы с альбигойской ересью прибыл приор Доминик де Гусман - будущий католический святой и основатель доминиканского монашеского ордена (доминиканцы потом станут главными инквизиторами). Свои анти-альбигойские доводы он изложил письменно, а рукопись вручил своим оппонентам. Альбигойцы, посовещавшись, решили предать эту рукопись огню. Каково же было их потрясение, повествует легенда (ее, в частности, приводит в своей "Истории альбигойцев" Н. Пейра), когда пламя отнеслось к рукописи Доминика с благоговением и трижды оттолкнуло ее от себя. М. А. Булгаков интересовался историей альбигойской ереси. И вряд ли он мог пройти мимо работы Наполеона Пейра - французского историка XIX в. Наполеон Пейра, изучал борьбу католического Рима с альбигойцами по манускриптам того времени. "Труд Н. Пейра, содержащий это сообщение, Булгаков мог прочесть в Ленинской библиотеке (он находится там и по сей день). Мы знаем, что писатель часто прибегал к услугам всегда имевшегося у него под рукой энциклопедического словаря Бpoкгауза - Ефрона. А там, в статье "Альбигойцы", есть ссылка именно на эту работу Пейра".

Итак, распространенное верование говорит, что не разрушается то, что сохраняет Бог, в том числе - истинные книги, содержащие правильное понимание библейских сюжетов. Теперь же Воланд выступает в роли и хранителя рукописей и определителя их достоверности. Его версия евангельских событий, согласно его заверению, должна быть принята как прошедшая "независимый суд" стихий, а тем самым она оказывается достойной заменить собою канонические Евангелия (о том, как горят церковные книги, хорошо знал советский читатель 30-х годов).

Во второй полной рукописной редакции романа (1938 год) есть две подробности. В ночь первого сожжения своей рукописи Мастер "попробовал снять книгу с полки. Книга вызвала во мне отвращение". В ночь же второго сожжения рукописи Мастер снова берет в руки книгу и пускает ее на растопку: "Мастер, уже опьяненный будущей скачкой, выбросил с полки какую-то книгу на стол, вспушил ее листы в горящей скатерти, и книга вспыхнула веселым огнем". В обоих случаях книга не названа. Только одна книга в европейской традиции не нуждается в уточнении названия и называется просто Книгой. Библия. Она уже не нужна: ей создана замена.

Кстати, главы, где действует Иешуа, нельзя называть "евангельскими". Их верное название - "пилатовы главы". Сам Мастер говорит - "я написал о Пилате роман" (гл. 13). На вопрос Воланда - "О чем роман?", Мастер отвечает столь же однозначно: "Роман о Понтии Пилате" (гл. 24). Иешуа - неглавный персонаж романа о Пилате. И роман не столько "апология Иисуса" (как собачились атеистические критики), сколько апология Пилата.

В этом романе оправдан Пилат. Оправдан Левий, срывающийся в бунт против Бога… Похоже, что оправдан даже Иуда, кровью своей искупивший свое предательство: его убийца "присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо. В тени оно представилось смотрящему белым, как мел, и каким-то одухотворенно красивым".

Понятно, почему сатана заинтересован в этом анти-евангелии. Это не только расправа с его врагом (Христом церковной веры и молитвы), но и косвенное возвеличивание сатаны. Нет, сам Воланд никак не упоминается в романе Мастера. Но через это умолчание и достигается нужный Воланду эффект: это всё люди, я тут не при чем, я просто очевидец, летал себе мимо, примус починял... Так вслед за Понтием Пилатом и Иудой следующим амнистированным распинателем становится сатана.

"Пилатовы главы" - не просто авторский рассказ или версия. Это именно "евангелие", но анти-евангелие, "евангелие сатаны". Оно не рядом, оно - вместо церковных книг. "Только знаете ли, в евангелиях совершенно иначе изложена вся эта легенда, - все не сводя глаз и все прищуриваясь, говорил Берлиоз. Инженер улыбнулся. - Обижать изволите, - отозвался он. - Смешно даже говорить о евангелиях, если я вам рассказал. Мне видней. - Так вы бы сами и написали евангелие, - посоветовал неприязненно Иванушка. Неизвестный рассмеялся весело и ответил: - Блестящая мысль! Она мне не приходила в голову. Евангелие от меня, хи-хи...".

И, как и подобает анти-евангелию, оно появляется в скверне: из-под задницы кота ("Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей"). Рабочий стол - печка - коту под хвост - и снова печка. Таков путь рукописи Мастера.

Кстати, и деньги, на которые Мастер творил свое произведение, он нашел в грязи ("Вообразите мое изумление, - шептал гость в черной шапочке, - когда я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю: на ней тот же номер, что и в газете!").

История с облигацией, по которой Мастере выиграл сто тысяч рублей, становится еще более несимпатичной, если вспомнить, кто именно выиграл эту самую облигацию в первом варианте булгаковского романа. "Не могу вам описать, какое лицо было у Варравы, когда он выходил из кордегардии. Вообразите себе человека, который имел в кармане железнодорожный билет и вдруг совершенно неожиданно выиграл по этому билету сто тысяч рублей… Он улыбался, и улыбка его была совершенно глупа и беззуба, а до допроса у Марка Центуриона Вар освещал зубным сиянием свой разбойный путь. - Ну, спасибо тебе, Назарей, - вымолвил он, шамкая, - замели тебя вовремя!".


ПРИМЕЧАНИЕ

Цит. по: Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси. Ижевск, 2003, с. 173.

Peirat N. Histoire des Albigeois. Les Albigeois et l'inquisition. Paris. 1870, t. 2, p. 860.

Галинская И. Ключи даны! Шифры Михаила Булгакова. Послесловие к "Мастеру и Маргарите" в издании "Молодая гвардия", 1989.

Князь тьмы // Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 105.

Некий литературовед М. С. Петровский пишет, что "ершалаимские главы в литературе принято именовать евангельскими" (Цит. по: Семенов А. Н., Семенова В. В. Русская литература ХХ века в вопросах и заданиях. 11 класс. Пособие для учителя. Ч.2. М., 2001, с. 76). Что ж, соответствующую литературу это характеризует соответствующим образом...

Неприличие нынешних школьных учебников литературы обнажается простым сравнением: "Пораженный сильным чувством, возникшим между Мастером и Маргаритой, Воланд узнает и о том, что Мастер написал книгу об Иешуа Ганоцри. "Нет, право, - воскликнул пораженный дьявол, - это черед сюрпризов!" (Педчак Е. П. Литература. Русская литература ХХ века. Ростов-на-Дону, 2002, с. 220). Сравним этот учебник для ПТУ с оригиналом: "- О чем роман? - Роман о Понтии Пилате. - Тут опять закачались и запрыгали язычки свечей, задребезжала посуда на столе, Воланд рассмеялся громовым образом, но никого не испугал и смехом этим никого не удивил. - О чем, о чем? О ком? - заговорил Воланд, перестав смеяться. - Вот теперь? Это потрясающе! И вы не могли найти другой темы? Дайте-ка посмотреть". Непонятно, и откуда Педчак взял потрясенность Воланда любовью Мастера и Маргариты...

Кстати, по современным меркам политкорректности "пилатовы главы" очень нецензурны. Ведь в них вина за распятие Иешуа возлагается на иудейский Синедрион. Пилат говорит иудейскому первосвященнику: "Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью!". В такого рода сюжетным поворотах сегодня принято видеть проповедь антисемитизма - за что и досталось фильму Мэла Гибсона "Страсти Христовы". Так что нельзя исключить вероятности того, что скоро книга Булгакова вновь окажется под запретом. Интересно также, что редактор журнала "Богоборец" Берлиоз из всего воландова "евангелия" заинтересовался лишь одним эпизодом: "Скажите, пожалуйста, - неожиданно спросил Берлиоз, - значит, по-вашему, криков "распни его!" не было? Инженер снисходительно улыбнулся. Помилуйте! Желал бы я видеть, как какая-нибудь толпа могла вмешаться в суд, творимый прокуратором" (Копыто инженера (1929-1930) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 55). Оказывается, и в самом деле в редакции "Безбожника" "как в синагоге" - главная претензия к Евангелию связана с потребностью забыть тот выкрик иерусалимской толпы (Мк 13,15)...
Впрочем, тут начинается тема, которой мне не хотелось бы касаться: связь булгаковского антисемитизма (о литературной среде - "затхлая, советская, рабская рвань с густой примесью евреев" - запись в дневнике от 28 декабря 1924 г.), "пилатовых глав" и иудейского Талмуда. По мнению антихристански настроенных булгаковедов, Булгаков "вывел из Талмуда образ Христа, более отвечающий современным христианским идеалам, чем канонический" (Зеркалов А. Евангелие Михаила Булгакова. М., 2002, с. 181). Где г. Зеркалов нашел "современные христианские идеалы" (в их отличии от изначальных), из какого материала он их состряпал - это даже неинтересно спрашивать. Но если и в самом деле Иешуа из романа Мастера есть талмудический Иешу - то, значит, Воланд, по Булгакову, был куратором не только атеистов, но и талмудический раввинов…

Копыто инженера (1929-1930) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 54.

Впрочем, несколько экземпляров остаются ждать своего часа у литературных критиков, которым они была розданы.

Чтобы не было сомнений в том, кто подсунул Мастеру облигацию, во второй полной рукописной редакции романа (1938 год) эта облигация еще и начинается с цифры 13. См. Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 100.

Чудакова М. О. Опыт реконструкции текста М.А. Булгакова // Памятники культуры. Новые открытия. М., 1977, с. 96.

ДАЛЬШЕ >>>