В черновиках читается занятное продолжение истории с буфетчиком, которого насмерть перепугали сатанисты. Столкнувшись с нечистой силой, он сразу же бежит в церковь.

"... В тенистой зелени выглянули белые чистенькие бока храма. Буфетчик ввалился в двери, перекрестился жадно, носом потянул воздух и убедился, что в храме пахнет не ладаном, а нафталином. Ринувшись к трем свечечкам, разглядел физиономию отца Ивана.

- Отец Иван, - задыхаясь, буркнул буфетчик, - в срочном порядке... об избавлении от нечистой силы...

Отец Иван, как будто ждал этого приглашения, тылом руки поправил волосы, всунул в рот папиросу, взобрался на амвон, глянул заискивающе на буфетчика, осатаневшего от папиросы, стукнул подсвечником по аналою...

"Благословен Бог наш..." - подсказал мысленно буфетчик начало молебных пений.

- Шуба императора Александра Третьего, - нараспев начал отец Иван, - не надеванная, основная цена сто рублей!

- С пятаком - раз, с пятаком - два, с пятаком - три!.. - отозвался сладкий хор кастратов с клироса из тьмы.

- Ты что ж это, оглашенный поп, во храме делаешь? - суконным языком спросил буфетчик.

- Как что? - удивился отец Иван.

- Я тебя прошу молебен, а ты...

- Молебен. Кхе... На тебе... - ответил отец Иван. - Хватился! Да ты откуда влетел? Аль ослеп? Храм закрыт, аукционная камера здесь!

И тут увидел буфетчик, что ни одного лика святого не было в храме. Вместо них, куда ни кинь взор, висели картины самого светского содержания.

- И ты, злодей...

- Злодей, злодей, - с неудовольствием передразнил отец Иван, - тебе очень хорошо при подкожных долларах, а мне с голоду прикажешь подыхать? Вообще, не мучь, член профсоюза, и иди с богом из камеры...

Буфетчик оказался снаружи, голову задрал. На куполе креста не было. Вместо креста сидел человек, курил".

Итак, вместо храма - комиссионный магазин, вместо ладана - папиросы, вместо батюшки - отреченец. "Ни одного лика святого" нет (хотя Ивана Бездомного радует и защищает даже полустертая икона неизвестного святого).

Однако, в итоговом варианте романа никаких храмов и священников нет. Более того - в романе подчеркнуто отсутствует главный храм России - Храм Христа Спасителя.

Не заметить этот Храм, путешествуя по булгаковской Москве, трудно. Вот начало булгаковского очерка "Москва краснокаменная": "Жужжит "Аннушка", звонит, трещит, качается. По Кремлевской набережной летит к храму Христа. Хорошо у Храма. Какой основательный кус воздуха навис над Москвой-рекой от белых стен до отвратительных бездымных четырех труб, торчащих из Замоскворечья".

Вот "Роковые яйца": "Ни одного человека ученый не встретил до самого храма. Там профессор, задрав голову, приковался к золотому шлему. Солнце сладостно лизало его с одной стороны… На Пречистенском бульваре раздалась солнечная прорезь, а шлем Христа начал пылать. Вышло солнце".

Но вот Воланд с крыши Дома Пашкова обозревает Москву, взирая "на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на снос лачуг"... Читатель-не-москвич проходит мимо этой строчки, не замечая ее странности. Чтобы вполне оценить эту булгаковскую подсказку, надо знать географию и историю Москвы. Вспомните парадный, телевизионный вид на Кремль с Большого Каменного Моста. Кремль остается от этого моста по правую руку. Впереди несколько вполне добротных каменных домов, за которыми стоит Манеж. А вот слева от Моста на Боровицком холме и стоит Дом Пашкова, "дом с круглой башней". Если теперь смотреть с этого дома, то перед лицом будет Кремль, впереди слева - Манеж, справа впереди - мост. За спиной - Музей изобразительных искусств имени Пушкина. За Музеем - усадьба Голицыных (будущее место работы Ивана Бездомного). Сзади и чуть левее дома Пашкова - усадьба Гагариных. Между Гагариными и Голицыными - усадьба Лопухиных. Наконец, сзади и правее дома Пашкова - Храм Христа Спасителя… Впрочем, всех этих подробностей можно и не знать. Достаточно понять, что речь идет о городском квартале, вплотную примыкающем к правительственной резиденции и стоящем на берегу городской реки. Во всех городах мира это - самый дорогой район. А, значит, в этом районе понятно "необъятное сборище дворцов, гигантских домов". Непонятно - откуда вдруг тут могли взяться "обреченные на снос лачуги".

И все же они тут были, правда в одном лишь месте и в одно лишь время. С 1933 по 1937 годы. "Тут" значит на месте Храма. Время же лачуг - это время между сносом Храма и началом строительства сталинского "Дворца советов" Храм взорвали в декабре 1931 года. Добивали его еще полтора года. Строительство дворца начали в 1937 году. А вот в промежутке между этимя двумя акциями на месте Храма и появилась "деревня Нахаловка" - самострой, домики, построенные безо всяких разрешений… Ее-то и видит Воланд.

Эта деталь позволяет понять время действия романа. Как ни странно, Булгаков предчувствовал его задолго. Еще в 1925 году в очерке "Киев-город" упоминается 1932 год как год вызволения сатаны: "- Прочти, - сказала она, - и ты увидишь, что антихрист придет в 1932 году. Царство его уже наступило. Книгу я прочел, и терпение мое лопнуло. Тряхнув кой-каким багажом, я доказал старушке, что, во-первых, антихрист в 1932 году не придет, а во-вторых, что книгу писал несомненный и грязно невежественный шарлатан. После этого старушка отправилась к лектору курсов, изложила всю историю и слезно просила наставить меня на путь истины. Лектор прочитал лекцию, посвященную уже специально мне, из которой вывел, как дважды два четыре, что я не кто иной как один из служителей и предтеч антихриста, осрамив меня перед всеми моими киевскими знакомыми. После этого я дал себе клятву в богословские дела не вмешиваться, какие б они ни были - старые, живые или же автокефальные".

Как видим, Булгаков своей клятвы не сдержал. Разгул зла заставил его вмешаться в богословские дела. Та навязанная ему брошюрка, наверно, и в самом деле была "грязно невежественна" (сын профессора Духовной Академии не мог этого не оценить). Но что-то в памяти все же осталось - дата манифестации зла. И хотя антихрист в том году не пришел в жизнь планеты, он прошелся по страницам булгаковского романа… Кстати, поначалу, до взрыва Храма Христа Спасителя, Булгаков действие романа помещал в будущем - в 1943 году… Со взрывом Храма кошмарное будущее вдвинулось в настоящее.

Весь сюжет "Мастера и Маргариты" может быть понят из этого фрагмента: "свято место пусто не бывает". Смысл ее такой: на месте поруганной святыни поселяются бесы. Место разрушенных иконостасов заняли "иконы" политбюро. Город, в котором взрывают храмы, становится приютом "духа зла и повелителя теней". По слову выдающегося русского знатока античности проф. Ф. Ф. Зелинского, "там, где нет богов, там реют привидения". В мир, отрекшийся от Спасителя, приходит тот, кто Его кощунственно пародирует.

Воланд не случайно оказывается на крыше именно дома Пашкова. Это здание Государственной библиотеки. "Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист", - объясняет Воланд официальный мотив своего приезда в Москву.

Как видим, в Москве изначально как бы два полюса духовной энергии. Светлый полюс - Храм Христа Спасителя. А напротив него - черный полюс: подвалы библиотеки, набитые каббалистическим чернокнижием. Храм взорвали. Мир стал "однополюсным". Сатана, прежде правивший лишь балами, теперь желает править миром.

Борис Гребенщиков когда-то спросил - "Ты чувствуешь сквозняк оттого, что это место свободно?". Москва взорвала Храм Христа. Сквозняк, образовавшийся в возникшей от этого пустоте, и затянул в Москву "знатного иностранца". Да, тот кто был "иностранцем" для "святой Руси", теперь является как полновластный хозяин. Мысль для Булгакова не новая. Еще "Похождения Чичикова" он начинал так: "в царстве теней шутник сатана открыл двери… И двинулась вся ватага на Советскую Русь".

И еще говорящая деталь: "Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны".

Эта подробность непонятна без знакомства с либретто оперы Шарля Гуно "Фауст" (у Гете этой сцены нет). Брат Маргариты Валентин, поняв, что в его жизнь вторгся сатана, вместе с товарищами обнажает шпагу. Но шпаги они обращают острием вниз, а, значит, крестообразными рукоятками - вверх. И так, зажав в руках шпаги, которым они придали значение Креста, они наступают на Мефистофеля. Тот судорожно корчится, будучи не в состоянии выносить вида креста. В конце концов под защитой креста вся компания уходит от Мефистофеля...

Но в Москве Храма Христа нет. Кресты снесены. Осталась лишь тень от креста. Тень не может бороться с "повелителем теней"; она покорно "подползает к туфлям".

Пока же Храм еще стоял (а Булгаков уже работал над своим романом), связь между торжеством безбожия и вторжением Воланда выражалась иначе. В первой редакции романа (1929 год) сеанс черной магии датируется 12-м июня. Но именно 12 июня 1929 года открылся Всесоюзный съезд безбожников с докладами Емельяна Ярославского (Губельмана) и Николая Бухарина.


ПРИМЕЧАНИЕ

Черный маг (1928-1929) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 31.

В редакции 1934-36 годов священник-обновленец появляется еще во сне Никанора Ивановича Босого и требует сдавать валюту (Главы, дописанные и переписанные в 1934-1936 гг. // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 252).

Интересно, что и описание Киева ("Киев-город") Булгаков тоже начинает с храма - с Выдубицкого монастыря.

См. Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 434.

Упоминание о троллейбусах, появившихся в Москве только в 1934 году, уточняет, ранее какого времени действие романа датироваться не может.

Один из вариантов названия романа - "Он явился" (подразумевался Воланд).

В ранней редакции Иван в больнице "пророчески грозно сказал: - Ну, пусть погибает Красная столица, я в лето от Рождества Христова 1943-е все сделал, чтобы спасти ее! Но... но победил ты меня, сын погибели, и заточили меня, спасителя... И глаза его стали мутны, но неземной красоты" (Вторая полная рукописная редакция романа 1938 // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 75). Интересно, что три детали роднят Ивана Бездомного с Иудой: Булгаков дает им одинаковый возраст (23 года), их обоих называют мальчиками. И оба они становится удивительно красивы и одухотворены в минуту смерти или забытья.

Цит. по: Ильин В. Н. Мастер и Маргарита [Рецензия] // Вестник РСХД. Париж, 1967, № 4, с. 85.

"Тут в государственной библиотеке громадный отдел старой книги, магии и демонологии" (Великий Канцлер (1928-1929) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000, с. 90).

Соколов Б. Булгаков. Энциклопедия. М., 2003, с. 342.

ДАЛЬШЕ >>>