- Одевшись как подобает королеве, в парадные одежды, Мелисента вышла из города. Это был торжественный, церемониальный выход, со свитой, под пение труб. Мелисенте пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить нетерпение и скрыть обуревавшие ее чувства.

На дороге у стен Иерусалима "мамочки" громко рыдали, рвали на себе волосы и посылали проклятия Евангелине, которая забрала "их мальчика" и не сумела уберечь его. Под деревом в неловкой позе валялся мертвый шут. Мелисента обратила на него внимания не больше, чем на падаль.

Плакальщицы расступились, освобождая королеве дорогу. Та подошла к мертвому сыну и долго смотрела в его молодое лицо.

Стоявшая рядом на коленях Евангелина подняла голову. Черные глаза, полные внутреннего света, испытующе глядели на Мелисенту. Тихий голос произнес:

- Неужели вы не узнаете этого юношу, ваше величество? Ведь он так похож на вас!

Мелисента открыла уже рот, чтобы ответить, как и собиралась, "нет", но под лучами властного света веры, исходившего от Евангелины, королева дрогнула.

- О да, - молвила она, - я узнаю его. Это дитя было рождено мною от Фалька Анжуйского.

Она сжала пальцы в кулак и прикусила губу. Византийка вынудила ее сказать правду. Впрочем, теперь это не имело значения. Балдуин мертв.

- Несите его в храм, - велела королева. И пошла первой. Ее окружили госпитальеры. Евангелина догнала Мелисенту, схватила ее за руку. Византийка не выглядела опечаленной - скорее, растревоженной. Она будто стояла на пороге открытой двери, готовясь шагнуть куда-то...

- Рано отчаиваться, ваше величество, - проговорила она, показывая хрустальный сосуд со святой водой. - Здесь вода из источника в Алеппо. Господь совершил одно чудо, совершит и второе, ибо не впустую был, по милости Его, исцелен этот юноша.

Вера Евангелины была столь сильна, что королева похолодела. Неужто столько сил было потрачено впустую? Неужто рука Господа и впрямь простерта над сыном Фалька Анжуйского?

- Вы полюбили моего сына, дитя мое? - спросила королева мягко.

- Нет, ваше величество, я люблю его как брата во Христе. Теперь же, когда я исполнила завещанное мне ангелом, я могу поступить согласно моему давнему желанию и удалиться в монастырь.

- Как вы нашли Балдуина?

- Случайно. Я встретила его на дороге, больного и беспамятного.

Тем временем к королеве приблизились госпитальеры и сказали, что она может, если ей угодно, помолиться над телом сына в храме.

Мелисента вошла в храм. Там было безлюдно, если не считать одной сестры-госпитальерки. Опустившись на колени, королева тихо оплакала свое дитя, которому пятнадцать лет назад дала жизнь.

- Ваше величество, - тихо заговорила с Мелисентой госпитальерка, - каково будет ваше решение? Та девушка, византийка, уверяет, что Балдуина можно вернуть к жизни, если окропить его святой водой из Алеппо и совместно воззвать Господу, моля о чуде.

Мелисента долго молчала, припав головой к ногам Балдуина. А затем отерла слезы и встала.

- Пусть мертвые останутся мертвыми, - проговорила она. - Отслужите погребальную мессу и похороните тело.

Кивнув, госпитальерка направилась к выходу. Мелисента вдруг бросилась за ней.

- Сестра!

Госпитальерка удивленно оглянулась. Мелисента упала на колени, коснувшись губами пола.

- Сестра, простите меня!

- За что? - спросила госпитальерка тихо.

- Просто - простите!

- Господь простит вас, - молвила госпитальерка. - Не в моей власти отпускать вам грехи. Но я могу смиренно молить Господа за вас.

Королева поднялась на ноги и вышла из храма, чтобы распорядиться о подготовке к похоронам.

Но Евангелина опередила ее. С горящими глазами византийка воздела руки, показывая сосуд со святой водой. Ее вдохновенная проповедь зажгла госпитальеров, и они начали общую молитву о чуде.

И вдруг словно золотая или огненная тень пронеслась вдруг сквозь толпу молящихся, вошла в храм, где покоилось тело, наполнила воздух сиянием и ароматом.

Мелисента закрыла лицо руками, не в силах вынести этого света, и не отняла ладоней от глаз даже тогда, когда вокруг раздались громкие ликующие крики о свершившемся чуде.

/// Перевожу всю эту высокопарную ахинею на человеческий язык: приперся Эжен, задерганный и злой, и сказал: "Пусть живет, коли вы тут все так молитесь, но чтоб больше никаких воскрешений!.." Таким образом, мастерским произволом была пущена псу под хвост исступленная работа целого дня, стоившая, к тому же, жизни несчастному Райану, которого закопали тайком на госпитальерском кладбище, снабдив крест лаконичной эпитафией: "Здесь покоится Райан ап Гвиттерин, да смилуется Господь над ним!" ///

ДАЛЬШЕ >>>