Пожалуй, для образа вселенского уныния подвал российской многоэтажки подошёл бы лучше всего. Ничто здесь не радует человека, и ничто здесь не радо ему. Затхлый, сырой воздух с привкусом тухлятины и плесени, будто просочившийся ото всех средневековых склепов. Низкий угрюмый потолок. Повешенная на тонком проводе 65-ваттная лампочка. Тусклый желтоватый свет скорее не освещает, а констатирует скучные очертания труб, покрытых ржавчиной, облупившейся краской, да капельками конденсата.

Временами шуршат крысы, где-то капает вода. “Культурный слой” на полу хранит память редких посещений. Плевки, окурки, комки грязи, рыбьи скелеты, бурые пятна непереваренных обедов, - для человека, в совершенстве владеющего дедуктивным методом, это бы вылилось в килобайты информации, по объёму и драматизму сопостовимые с целым романом.

Однако подобные люди редко заглядывают в подземелья, как, впрочем, и большинство добропорядочных жильцов. Если бы подвалы домов были разумными сущствами, то представление о роде человеческом им пришлось бы составлять преимущественно по трём соцкатегориям: работники жэков, бомжи и неблагополучные подростки.

Как раз один из таких сидел сейчас под лампочкой на складном стуле и курил, отставляя после каждой затяжки руку, чтобы пепел не падал на поношенные джинсы.

Из-за скудного освещения сложно с уверенностью определить его возраст. Отдуловатое лицо. Квадратные очки впиваются в длинный нос. На голову натянута шапочка-“петушок”, нелепого жёлтого цвета, с тремя коричневыми полосками. Паренёк чем-то напоминал тощего очкастого цыплёнка из старого советского мультика.

Затянувшись в последний раз, Виталик (а именно так звали подростка), отбросил окурок под ноги и придавил заляпанным ноябрьской слякотью ботинком. Скучающий взгляд скользнул на запастье, к циферблату китайской “монтаны”, а затем снова — на правую стену.

Карие глаза за стёклышками вдруг мечтательно потускнели. Даже человек, чуждый дедуктивного метода, без труда угадал бы, о чём тут думка. Упоение самостраданиями по поводу неразделённости известных чувств. Застревать на этом предмете ум подростка может если не до бесконечности, то, по крайней мере, гораздо дольше, чем хватило бы у благосклонного читателя терпения выслушать об этом.

Но тут из стены, а точнее, из воздуха перед ней, вышел второй подросток, коренастый крепыш в синем пуховике. Растрёпанные рыжие вихры, оттопыренные уши, нос-картошкой, — только веснушек не хватало для типажа, но их отсутствие с лихвой возмещали прыщи, это извечное проклятье юности.

- Долго ты, блин! - недовольно заметил Виталик.

- Я не блин. - огрызнулся вышедший. Звали его Дэн. Что примечательно, у него совсем не было тени. Раздосадовано сплюнув, парень перешёл влево, и на другой стене послушно вылезла тень.

- Ну, как индейцы?

- Никак. Фигня какая-то. - Дэн не скрывал разочарования, - Полчаса проторчал над пустой прерией, - вот и всё удовольствие.

- 25 минут. - поправил очкарик и прищурился, - Совсем ничего?

В этот миг на правой стене запоздало возникла тень Дэна, но парни даже не обернулись — и самые невероятные вещи со временем становятся привычными.

Отвечая, Дэн поморщился:

- Кажется, один раз что-то мелькнуло на горизонте. Может, это были мустанги. Может, на них ехали индейцы. Но может и нет. Сам ведь знаешь, как там всё видно…

Тень на правой стене, чуть постояв, словно в растерянности, шагнула влево, копируя недавние движения Дэна. И исчезла.

- Сочувствую. - деловито кивнул Виталик и рывком поднялся, пригнувшись, чтоб не задеть лампочку, - Ладно, моя очередь.

Дэн тут же занял его место, подхватив с пола одну из сумок.

- Давай. А я пожру пока. - сказал он, расстёгивая молнию, - Тебе оставить?

- А что у тебя? - Виталик замер на полпути.

- Щас посмотрим, что там мать положила… Бутерброды… с сыром и колбасой… кажется.

- Оставь. А то у меня только яблоко.

- Ладно. Ты куда?

- В средневековый Китай…

Ступив, Виталик ощутил, как по коже проходит электрическое покалывание, будто стягиваешь с себя свитер из синтетики. Прорезанная трещиной стена, и мокрая труба перед ней расплылись серо-белыми пятнами. Он видел это уже много раз, но сердце всё равно сжималось при каждом переходе. Наверное, из-за этого чувства... будто пол уходит из-под ног. Нахмурившись, Виталик поправил очки и стал мысленно повторять: “Китай, 7 век”.

В прошлом, строго говоря, нельзя побывать. По одной простой причине: оно уже прошло. Оставалось только смотреть. Никаких “эффектов бабочки”. Просто выбрасывает тебя куда выбрал на несколько минут, и висишь там, словно призрак… Или вроде того. Призраков всё-таки кто-то видит. А Виталика с Дэном в прошлом не видел никто из этих... ну, древних. А ощущаешь себя и впрямь бесплотным. Ни двинуться, ни рукой пошевелить. Осязание словно отключено. Тела своего не видишь. И вообще картинка туманная и скомканная, будто через тусклое стекло… А вот запах наоборот, очень чёткий. И вкус неестественно сильный…

Да, звучит смешно, но прошлое прежде всего пробуешь на вкус. Вот и сейчас: мешанина серых клякс только начала складываться в новые очертания, а по языку уже прокатились волной вкус жасмина и придорожной пыли.

Вдалеке оформились горы, проступило небо. Безоблачное. Слева стоял кто-то огромный, раскинув в стороны руки. “Дерево!” - сообразил Виталик, присмотревшись. Необычного вида сосна с широкой, раскидистой кроной. Справа темнели кусты с бледными пятнами цветов. Ага, вот откуда жасмин! Скоро объяснился и второй вкусовой оттенок - рядом пролегала тропинка. Тело совсем потеряло чувствительность, будто онемело, но Виталик уже привык к этому. Ноздри щекотал горько-пряный аромат высокогорной свежести и хвои. Слышался шелест листвы, крик неведомой птицы и мерный шорох шагов.

Начали просачиваться чужие чувства - ещё одна причуда перехода. Эмоции людей, которых видишь, проходят сквозь тебя. Почти как свои, но при этом — чужие. Иногда это забавно, но далеко не всегда. Понравилось бы вам, например, пропускать сквозь себя чувства пигмея, поедающего древесных червей? Не думаю.

Вот и теперь. Ещё не показались путники, а души уже коснулись их чувства, словно разноцветные капельки краски упали с кисточки в прозрачную банку воды. Опускаясь ко дну, капли расходились кольцами и растворялись, окрашивая всё в палевые тона: бежевая усталость от подъёма, бледно-розовое любопытство, светло-коричневое предвкушение чего-то великого.

На тропинку выскочила серая собачонка и уткнулась носом в траву, что-то вынюхивая. Показался старый лысый китаец с надменным видом. Следом, на почтительном расстоянии, шёл второй, — лет тридцати, и с чёрными усиками. Ещё дальше брели двое совсем юных парней. Одеты все были в длинные синие халаты, поношенные и замызганные. “Даосские монахи!” - с восхищением догадался Виталик. Как раз недавно видел передачу по телеку. Это, конечно, не знаменитый судья Ди, но, по крайней мере, кто-то из его современников. Считай, уже повезло больше, чем Дэну.

Монахи остановились рядом с собакой. Повернувшись к младшим, чопорный старик начал что-то вещать. Ученики склонили головы, повеяло бирюзой волнения. Речь старого монаха Виталику показалась невероятно долгой, ещё бы — ведь он не понимал ни слова. Наконец старик замолчал. Скупо улыбнувшись, он достал из правого рукава смятую в комок тряпку и бережно развернул. Внутри оказалось несколько тёмных шариков. Старик подозвал собаку и протянул один из них. Та моментально слизнула подношение, виляя хвостом. Молодые монахи с волнением уставились на неё. Только от старика по-прежнему разило уверенностью.

Тут до Виталика дошло. Наложились так удачно воспоминания о телепередаче и чувства монахов с их оттенками... Как там говорили? Поиск чудодейственных пилюль - своеобразная визитка даосов. В отличие от аскетов других религий, они хотели обрести бессмертие уже в этой жизни и в этом теле. И, видимо... да точно, на его глазах испытывают эти самые пилюли! Волнение учеников невольно передалось Виталику. А вдруг действительно... работает? Чудесный рецепт, затерявшийся в череде эпох?

Какое-то время собака просто стояла, помахивая хвостом под напряжёнными взглядами монахов. А потом с ней стало происходить что-то явно не по плану. Скуля, псина повалилась на бок, стала изгибаться и грызть землю. Чувства наблюдавших усилились. Фиолет разочарования боролся с пурпуром надежды. А собака корчилась от боли. Глядя на неё, Виталик был рад, что улавливает лишь ощущения людей.

Последний жуткий визг и мохнатая фигурка замерла с раскрытой пастью. Раскосые лица молодых людей вытянулись. Фиолет поглотил всё, кроме серой струйки невозмутимости старого монаха. Строго посмотрев на учеников, старик взял из тряпки второй шарик и отправил себе в рот. Затем тщательно разжевал под взглядами, полными ужаса, и проглотил. Не меньше минуты старый монах и ученики неподвижно стояли друг против друга. Сперва Виталик не чувствовал ничего особенного, но потом…

Взрыв острой алой боли. Багровые вспышки спазмов. Всепоглощающий синий страх. Старик импульсивно схватился за живот. Гримаса исказила бесстрастное доселе лицо.

Судороги чёрными кометами прорезали алую завесу боли. Сердце остановилось. На какой-то миг боль отступила и сознание умирающего прояснилось, от старика неожиданно повеяло глубоким ощущением покоя и умиротворённости.

А затем скорченное тело рухнуло, как мешок с песком, и распласталось на дороге. С отупевшими лицами монахи молча смотрели перед собой и думали о смерти учителя - это было ясно по хаосу их эмоций. Только Виталик чувствовал, что процесс умирания не завершён.

Ещё несколько мгновений агонии, когда в поражённом коллапсом организме одна за другой прекращались функции - замерло дыхание, исчезло зрение, ещё позже отключился слух… Наконец, погасло сознание, как задутая свеча, и последние обрывки трудноуловимых и малопонятных чувств умирающего испарились, словно чья-то незримая рука вырвала их из души Виталика, оставив только слабый малиновый шлейф.

От страха Виталик зажмурился, пытаясь отдышаться. Донеслись разгорячённые голоса и целые потоки новых чувств. Охра гнева, сирень отчаяния, аквамарин недоверия… Он открыл глаза. Монах с усиками яростно спорил с двумя молодыми. Кричал на них, а те медленно пятились.

Наконец усатый с искристым негодованием топнул ногой, шагнул к телу учителя и выхватил из холодеющих рук грязный комок. Серо-коричневая струя уверенности хлынула в Виталика и сердце его сжалось в дурном предчувствии. Усатый монах решительно бросил шарик себе в рот и быстро проглотил. Двое молодых испуганно отступили из сферы видимости.

Сразу после второго алого взрыва картинка смешалась, мурашки побежали по всему телу от спины к животу, возвращая осязание. Удушливый воздух подземелья наполнил ноздри, тёмно-серые пятна сузились, превращаясь в низкий давящий потолок, ржавые трубы, маленькую пыльную лампочку и сидящего под ней Дэна с полуоткусанным двойным бутербродом в руке и клетчатым термосом, зажатым меж коленей. Тяжело дыша, Виталик шагнул на заплёванный бетонный пол. Рыжеволосый друг стряхнул с пуховика крошки и весело подмигнул:

- Быстро ты, блин!

- Мы - хрононавты! - крикнул Дэн, размахивая полупустой двухлитровкой “Очаковского”.

- Чего? - Виталик поперхнулся мини-круассаном, - Какие ещё хренавты?

- ХРОНОНАВТЫ! Мы путешествуем сквозь время, пронизывая прошлое и будущее!

- Хорош орать! - спохватившись, зашипел Виталик, - И так уже старуха с первого этажа матери настучала! У подвала я, типа, ошиваюсь… Вот накроют нас, и хана всем “полётам”! А мы ведь только по прошлому успели прошвырнуться…

- Ничего, дойдёт время и до будущего. - кивнул Дэн и, громко рыгнув, передал бутылку другу.

- Не знаю, как-то стрёмно. - протянул Виталик, принимая пиво; сквозь усыпанные перхотью стёкла очков было видно, как он хмурится, - Я вот тут слышал… одну историю…

- Ну! - Дэн сунул в рот помятую сигарету и, выудив из кармана брюк синюю зажигалку, картинно закурил.

- В общем, где-то в дремучие века один христианский монах вышел из монастыря по делам, в лесу, значит, засмотрелся на птичку какую-то, пошёл за ней, затем дело сделал, дрова, кажется, нарубил, вернулся, в общем, с дровами обратно, глядь - а монастырь уже другой, и люди не те… Короче, триста лет прошло, пока он ходил…

- Не повезло мужику. - прокомментировал Дэн, пуская струю дыма прямо в тусклую лампочку.

- А я вот думаю, что он, пока за птичкой бегал, нечаянно прошёл сквозь такие же “врата”, как наши, только в будущее. И там остался навсегда. Въезжаешь?

- К чему ты это? - Дэн попытался выпустить дымовое колечко. Не получилось.

- К тому, что и у нас так может быть.

До Дэна наконец дошло. Он поменял позу, скрипнув стулом, и уставился перед собой, шумно вдыхая затхлые испарения отсыревшего бетона. Довольно долго молчал, глядя на шершавую трубу с ржавым вентилем. Струйка дыма тянулась к потолку от зажатой пальцами сигареты.

- Надо чего-нибудь придумать. - разродился он наконец, - Без будущего нам никуда. Скоро тест у математички.

- Мелко мыслишь - тест! - хмыкнул Виталик, отхлёбывая прямо из горла, - Можно вообще… выигрыш в лотерею узнать!

- Круто! - восхищённо изрёк Дэн и затянулся, на мгновение накалив огонёк на уменьшающемся кончике сигареты.

Несколько мгновений друзья, сидевшие друг напротив друга, предавались сладким мыслям о том, как они распорядятся богатством. Где-то по-прежнему капало, ещё ближе слышалась прерывистая возня крыс, а наверху, в клетках межэтажных перекрытий, текла своим чередом обывательская жизнь… Виталик поставил пустую бутылку на замызганный пол и почесал голову сквозь вязанную шапочку. Дэн докурил.

- Виталик, зырь! - он ухмыльнулся и запулил окурком в правую стену. Описав дугу, тот исчез в воздухе.

- Гы-гы-гы! - пьяно заржал Дэн, тыча пальцем, - Мой бычок летит сквозь эпохи! Мимо Карла Великого - фщуух! Гы! Пушкин, блин, сидит с пером в руках: “слушай, милая старушка, дай-ка пива, где же кружка”, а тут - фщуух! “О, бычок!” Гы-гы-гы-гы-гы!! Ньютону на лысину вместо яблока! - Дэн совсем зашёлся, тряся рыжими вихрами и исступленно стуча кулаком по ноге.

- Ты что, совсем сдурел! - зашипел Виталик, - А если оно накроется? Идиот!

Исчезнувший окурок возник в воздухе и, продолжая траекторию, упал на пол с той стороны невидимой преграды.

- Видишь, всё тип-топ! - прокомментировал ещё посмеивающийся Дэн, - Просто Будда Гаутама малость посмолил у себя под деревом, да и бросил… Гы-гы! Да ладно, не кудахтай. Что с этой фигнею станется? - он грузно поднялся и, слегка пошатываясь, потащился к правой стене.

- Уж не в будущее ли?

- Не-е. Я в прошлое первым ходил. А в будущее, значит, ты, Виталя, пойдёшь. Да не дрейфь, пацан, привяжем твою ногу верёвкой к трубе и не засосёт тебя… Гы-гы-гы! - он качнулся на полпути и смачно рыгнул, - А я сейчас на падение Константинополя хочу позырить. Помнишь, перед каникулами я у Кожи доклад делал?

- Помню. - кивнул Виталик.

- Ну вот. Пойду проверю, как оно на самом деле было. Сто пятьдесят тысяч штурмующих турок: прикинь масштаб! И всё по-настоящему! Эт тебе не голливудские поделки!

- Мощная мысль! - оценил Виталик, уважительно посмотрев на друга, - Расскажешь потом. Если прикольно, я тоже схожу.

Дэн пробурчал что-то неразборчивое, и, сделав неровный шаг, растворился в воздухе.

Худой, шмыгающий носом цыплёнок-очкарик остался в одиночестве в центре освещённого пятачка, среди крошек и окурков. Разумеется, почти сразу же он с упоением отдался той форме самолюбования, которую отчего-то принято называть “первой любовью”. В восторженных мечтах объект растрёпанных пламенных чувств собственной значимости не имел, и был ценен лишь как придаток, фон романтического самовыражения. Возможно, имей Виталик возможность в качестве наблюдателя из будущего увидеть свои эмоции со стороны, они бы не вызвали у него такого энтузиазма.

Усладительные сцены успели уже по четвёртому разу развлечь Виталика, как из воздуха наконец возник Дэн, совершенно белый и с шальным взглядом.

- Ну чё, прикололся? - спросил Виталик, неохотно отвлекаясь от сокровенных дум.

Вместо ответа Дэн свалился на пол.

- Очень смешно. - прокомментировал его друг, поправляя съехавшие очки.

Дэн лежал ничком и не шевелился.

- Если думаешь, что я куплюсь на это, ты глубоко ошибаешься. - заявил Виталик спустя минуту и шмыгнул носом.

Дэн продолжал неподвижно лежать на грязном полу.

- Эй, Дэн, а ты в курсе, что шлёпнулся мордой прямо в бомжовскую блевотину? Дэ-эн!

Молчание.

- Блин, ну если это наколка! - Виталик так решительно встал со складного стульчика, что задел головой лампочку. Тени заметались по стенам, раскачиваясь из стороны в сторону.

В два шага подошёл к лежащему другу.

Перевернул.

Серое, искажённое лицо с застывшими, расширенными зрачками. Виталик разом взмок и протрезвел.

- Эй, Дэн! - испуганно зашептал он, тряся за плечо, - Что с тобой? Вставай, ну! Господи, да что же мне делать?

Схватив за грудки пуховика, он попытался перетащить друга к стулу, сам не понимая, зачем. Это неожиданно оказалось очень тяжело. Но Виталик не сдавался. Тужась и пыхтя, перемежая причитания и ругательства кое-как волоком дотащил Дэна до стула, оторвав по пути от кармана одну из гравированных пуговиц.

- Вечно ты во что-нибудь вляпаешься! Сам виноват… Нечего спьяну во “врата” ходить! И окурками нечего бросаться! Говорил же тебе! Ну Дэн, ну хорош, ну давай, просыпайся!

Он попытался поднять друга и посадить на стул, но понял, что не сможет этого сделать - не хватает сил. Чуть не плача от страха, Виталик принялся трясти Дэна. Потом, вспомнив какой-то фильм, пошлёпал ладонью по щеке. Никакого эффекта. Виталик ударил ещё раз, наотмашь.

Ничего.

Надо вызвать скорую! Лихорадочно принялся шарить по карманам синего пуховика - у Дэна где-то был сотовый. Ну где же это? Хотя возьмёт ли отсюда связь?

Дэн вдруг резко схватил руку.

- Брось стрелу! - прохрипел он с выпученными глазами, - Всех людей к воротам святого Романа! Скорее! Заложить пролом!

У стоящего на коленях Виталика от ужаса перехватило дыхание. Руки сами опустились. Из-под съехавшего набекрень “петушка” выбились чёрные сосульки волос. Дэн загнанно огляделся, потерянно посмотрел на друга и заплакал. Навзрыд. Как девчонка. Виталика трясло. От отчаяния он и сам еле сдерживал слёзы. Ну вот, уже не сдержал. Быстро вытерев глаза, сел на пол рядом с другом.

- Ну хватит! - строго заговорил он, пихая Дэна в плечо, - Что нюни распустил? Как баба!

- Да. Да. - закивал головой Дэн, пытаясь задавить рвущиеся из горла всхлипы, - Щас я… Щас пройдёт… - размазав кулаком слёзы по раскрасневшейся прыщавой физиономии, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, - Вот и всё… Всё, да… Спасибо, Виталь! - выговорил он наконец, покраснев ещё сильнее и отвернувшись.

- Пустяки. - пробормотал тот, - Может, тебе принести чего? Чай мы выпили. И пиво тоже, но у меня есть яблоко…

- Не… Что-то мутит меня.

- Встать можешь? Хочешь, помогу?

Дэн приподнялся и сел на полу, облокотившись рукой о сиденье стула. Помотал головой:

- Давай пару минут так посидим, ладно? Надо в себя придти…

- Порядок! Никаких проблем! - Виталик осторожно придвинулся, - Может, сказажешь… что там стряслось?

Какое-то время Дэн молча моргал. Потом набрал в грудь затхлого воздуха и заговорил:

- Трудно рассказать… страшно… Бескрайняя грязная толпа… по колено в крови… озеро крови, Виталь… как наши пруды… люди там лежат … прямо по ним топчут… руки, ноги отрезанные плавают… лязг этот… крики… вопли… И ещё мерзкий солоноватый привкус во рту… - Дэн непроизвольно скривился, словно его тошнило, - Но это не всё… - он замолчал, вглядываясь куда-то за пределы сырого полутёмного подвала.

- Чувства. Отчаянье тысяч людей. Как море. Всё выплеснулось на меня. Такая жуть! Как при криках назгулов у Толкина. Только без всяких мистических штучек... При одном лишь виде этого… Всё цепенеет внутри. Разум плавится. Я уж думал - помру там… Просто не вынесу… - Дэн снова помолчал, со странным выражением оглядывая окружающие стены и трубы, а потом признался: - Знаешь, я впервые в жизни по-настоящему молился. Слава Богу, пронесло…

- Слушай, Виталь… - спросил Дэн, нанося маркером очередной значок на полукруглый бок трубы. Он вёл учёт всех путешествий на им самим выдуманном алфавите.

- Ну!

- А что ты мыслишь, если бы мы показали “врата” учёным? - ещё несколько старательно прорисованных чёрных квадратиков на шершавой поверхности.

- Думаешь, им это надо?

- Ну да.

- Зачем? “Врата” им ничего не скажут. Сам ведь знаешь, никогда не получается попасть точно туда, куда хочешь. Помнишь, историчка грузила нас про царевича Дмитрия?

- Не, - мотнул головой Дэн, - я болел тогда.

- Неважно. Короче, не совсем ясно, кто и как его убил и убил ли вообще. Ну вот, полезет какая-нибудь плешь учёная в прошлое, чтобы разобраться. А “врата” ему покажут как мужики в это время на санях едут по соседней улице. Или что-нибудь в этом духе. “Врата” ведь никогда не показывают на заказ. Потому что они не для науки, а для кайфа, для прикола.

- А если это такой учёный, что он из всего сможет научную пользу выдавить? - не сдавался Дэн.

- Ерунда. - упорствовал Виталик, засунув руки глубоко в карманы куртки, так что стал похож на большой бежевый кокон, - С чего ты вообще взял, что они нас будут слушать? Я вот читал, как лет двести назад один парень засёк, значит, падение метеорита, нашёл кратер, вытащил сам камень и отнёс в Парижскую Академию Наук: “нате, мол, радуйтесь, изучайте себе, двигайте прогресс”. А в то время наука считала, что метеоритов быть не может. И что, ты думаешь, они сделали?

- Что? - Дэн защёлкнул колпачок маркера и зашагал к своему стулу.

- Посмеялись, парня взашей вытолкали, а камень выбросили.

- Да ладно тебе!

- Отвечаю! Так у них мозги устроены. Им нужно сначала самим до всего допереть, потом на ихней фене друг другу объяснить, потом долго спорить, много искать и только после этого найти! А если какой-нибудь троечник им всё на блюдце принесёт, это учёным не понравится. Нас даже слушать не будет. Невозможно такое - и точка. Им интереснее в своих теориях откисать. Даже если те совсем не клеятся. Как с той же эволюцией…

- Ну а на эволюцию ты чё наезжаешь? - Дэн уже начал скучать, - Она-то тебе чем не угодила?

- А тем, что брехня это всё!

- Ну, ты уж загнул! Опять что-нибудь вычитал…

- Нет! - перебил Виталик, наклонившись вперёд, - Сам допёр! Я тоже сперва этой лабуде верил, пока своей мозгой не зашевелил.

- Ну валяй, рассказывай. Ты ведь не успокоишься, пока всё не выложишь. - усмехнулся Дэн, закинув ногу на ногу.

- Как нам вдалбливали из учебника? - продолжал Виталик, - На протяжении миллионов лет организмы мочили друг друга, побеждали сильнейшие, у которых, значит, постепенно развивались новые органы и формы, за счёт чего возникали новые виды. Рыбы вылезли на берег и стали животными, животные задрыгали лапами, и те у них превратились в крылья, и всё такое…

- Ну, вроде. - отозвался Дэн, разглядывая жёлтые разводы на потолке, - И что?

- А ты попробуй представить, как бы это на самом деле происходило. Тысячи переходных форм были бы нежизнеспособными уродами. Недоразвитый переходный глаз не будет видеть, отростки, промежуточные между плавниками и лапами, тоже ни на что не годны. Въезжаешь? Все переходные формы не только не оказались бы сильнейшими, но просто не смогли бы существовать! Да они вообще не могли бы появиться! Выброси хоть миллиард рыб на берег, ни одна из них не станет дышать воздухом, все подохнут.

- Почему же? - ухмыльнулся Дэн, - У меня как-то мать карпа живого притащила, так он выпрыгнул из пакета и давай дёру! Мы его через час еле в картошке отыскали, и он ещё жив был!

- Я серьёзно, Дэн. Понимаешь ведь, что подожди вы до вечера, и сдох бы твой карп, а не руки себе отрастил. Но если бы даже хоть одна рыба научилась дышать, она всё равно бы сдохла, потому что ей сразу же - а не через сотню поколений, - нужно уметь передвигаться по суше и искать пищу. Но это мало - для появления вида нужна вторая такая же везучая и смышлёная рыбёшка. Но и это ещё не всё: нужно, чтобы их потомство смогло выжить и приспособиться в новой среде. Ну и как, представил?

Дэн поневоле заинтересовался.

- А что насчёт костей, нарисованных в учебнике? Там ведь как раз так и выходит.

- Я не тупой. Тоже их заметил. Лажа это, Дэн. Я проверял. Даже в библиотеку специально ходил. Они взяли скелеты разных пород лошадей и поставили их по нарастанию. Всё равно что скелет какого-нибудь пигмея поставить рядом с нормальным скелетом, а потом скелет двухметрового баскетболиста и сказать: вот, блин, переходные звенья. Или сфотографировать руку уродца с шестью пальцами, а потом твою и сказать, что либо люди сначала были шестопалыми, а потом один палец отвалился, либо, наоборот, шестой палец появился в процессе эволюции - смотря в какой очерёдности поместить снимки. Вот и вся наука. А остальным лопухам вроде тебя только это и надо, да ещё слово какое-нибудь мудрёное, непонятное.

Дэн недовольно поморщился.

- Виталь, ты, конечно, башковитый парень, но меня лично не прикалывает, когда кто-то считает, что один он умный, а все остальные дураки.

Виталик резко подался вперёд, тыча указательным пальцем в Дэна:

- Вот поэтому-то тебе никто и не поверит, когда ты скажешь, что нашёл врата времени. Им нужно не то, что есть на самом деле, а то, что удобно представить. Разве интересуется наука смыслом существования мира или отдельной человеческой жизни? Им важны мелкие схемки, подменяющие реальность. Вот скажи какому-нибудь из них, что ты своими глазами видел нормальных людей вместе с динозаврами…

- Ну, не такими уж нормальными они выглядели. Грязные какие-то, и одежда убогая. Но ладно, пусть эволюция - это туфта, но как тогда, по-твоему, на самом деле произошли животные и люди? Это ты придумал?

Виталик засмеялся:

- А мне не надо придумывать, Дэн. Я это сейчас увижу!

С непривычной грацией нескладный подросток вспорхнул со стула и в два шага очутился у заветного места перед правой стеной. Исчезли руки, голова, затем спина, Дэн только и успел сказать:

- Эй!

Но тут же тощую фигурку в старой куртке буквально выбросило обратно, причём спиной вперёд, а не лицом, как обычно при выходе. Дэн ехидно засмеялся. Виталик нахмурился.

- Странно. Такого ещё не было… - пробормотал он, - Попробую по-другому… - и упрямый хрононавт снова шагнул во “врата времени”.

- Эй, куда без очереди? - крикнул вдогонку рыжеволосый напарник.

Дэн не успел окончить фразы, как Виталик снова оказался в подвале. Теперь одинаковое недоумение отразилось на лицах обоих подростков.

- Ты что, сломал “врата”? - с ужасом крикнул Дэн, поднимаясь со сломанного стула.

Вместо ответа Виталик в третий раз шагнул в невидимое нечто. В этот раз пропал надолго. Вернулся одновременно недовольный и озадаченный.

- Ну что?

- Не пойму. Никак не получается проникнуть дальше первых людей. После - пожалуйста, а до этого - ни в какую…

- Дай-ка я попробую… - отстранив друга, Дэн сам вошёл в незримое нечто, настраиваясь на расплывчатое “время до создания человека”.

И также был выброшен. Более “точные” указания конкретных миллионов и даже десятков тысяч лет назад привели к тому же результату. Как и Виталику, Дэну без труда удалось проникнуть во время первых людей, пользуясь самыми общими установками. Мельком он увидел необъятное поле с диковинными деревьями вдалеке, вроде больших папоротников, а также двоих смуглых бородатых мужчин. Один стоял, глядя в необычайно ясное небо, другой вроде бы подходил к нему незаметно сзади, сжимая за спиной камень. Но всё это было не то, что нужно. Как ни напрягали хрононавты юные умы, но проникнуть во времена возникновения жизни, они не смогли. Врата оказались закрыты.

- Да ладно, хватит и пяти узлов. - обречённо сказал Виталик, глядя сверху вниз на Дэна, копошащегося с верёвкой у его ноги.

- Чем больше, тем надёжнее. - пробубнил тот, затягивая петлю.

- Не могу поверить, что за всю неделю мы не придумали ничего лучше! - Виталик тяжко вздохнул, хмуро оглядывая неровную, покрытую трещинами правую стену со старой, потной трубой.

- Слушай, ты только на пять минут глянь в будущее, дай сигнал, прихвати что-нибудь - и назад. А я уже потом сигану в послезавтра и узнаю про тест. Всё надёжно. - заверил Дэн.

- Да, куда уж надёжнее! - жалобно проныл Виталик, вытирая рукавом куртки нос, - Оторвёт мне сейчас ногу, вот и всё веселье. Смешно, правда? Оторванная нога Виталика шлёпает по макушке Карла Великого…

Дэн распрямился и тряхнул кулаками:

- Ладно, давай я вместо тебя пойду. А ты потом вместо меня в послезавтра. Идёт?

Виталик нахмурился, и через паузу пробубнил:

- Нет. Моя очередь. Я пойду.

- Уверен?

- Да.

Они помолчали.

- Ну, я закончил. - осторожно напомнил Дэн.

- Да. - кивнул Виталик, не сводя взгляда с трещинки на Правой Стене.

- В общем, можешь уже идти.

- Разумеется! - взвизгнул юный хрононавт, - Сейчас пойду… Надо только настроиться.

- Конечно. - согласился Дэн.

Виталик медленно стянул с головы шапочку, обнажая смятые копны чёрных волос, сложил пальцы правой руки и неторопливо, тщательно перекрестился. Степенно, не спуская взгляда с заветной стены, водрузил “петушок” обратно и поправил очки. Посмотрел на часы из далёкого Китая. Оглянулся на стоящего рядом друга.

- Ну, я пошёл. - сообщил он гробовым тоном, не двигаясь с места.

- Да иди же, блин, хорош нервы тянуть!

Виталик вздрогнул, сделал глубокий вдох, шагнул вперёд и исчез. Верёвка натянулась и застыла, словно металлический прут, обрывающийся в воздухе, в полуметре от обшарпанной серой стены.

Дэн стоял, как вкопанный. Кусал губы. Без конца проводил пятернёй по густым рыжим волосам. Изредка мигал. Пару раз сплюнул.

Каждая прошедшая секунда взвинчивала нервы всё сильней. Казалось, сумрак постепенно сгущается, воздух тяжелеет, а стянутые влажными трубами стены становятся всё ближе. Ожидая сигнала, Дэн мучительно вслушивался, но тишину нарушало лишь извечное чмоканье капающей воды где-то сзади. Он уже раз десять пожалел, что заставил-таки Виталика пойти первым. Леденящим холодом гуляли внутри мысли, что он будет делать, если друг так и не вернётся… Иссохшая от бессонных ночей тётя Катя… Как он будет лгать ей в глаза о её сыне? Что он скажет милиции…

...Виталик буквально вынырнул из воздуха с блаженным выражением на лице.

Дэн облегчённо вздохнул и радостно толкнул друга в плечо:

- Ну видишь, цела твоя нога!

Не обратив внимания, Виталик выпалил:

- Это такой класс Дэн! Полный улёт! Там можно ходить! Там всё по-настоящему! - он вцепился в рукава Дэна и затряс их, - Прикинь, кусок верёвки торчит у ноги, а я могу ходить, куда хочу, я не чувствую петли! А когда надо вернуться - достаточно просто потянуть за верёвку! Ты гений Дэн! Да здравствуют твои пьяные мозги! Пойдём, отметим!

- Ну, спасибо! - зарделся Дэн, расплывшись в довольной улыбке, - Я рад. Жаль только, что ты сигнал забыл подать.

- Чего? - удивлённо отстранился Виталик, - Я всё сделал, как мы договаривались. Утащить, правда, оттуда ничего не удалось - листок исчез при переходе, - он показал пустую ладонь, - Но сигнал я подал. Долго пришлось идти - меня выбросило на Язова. Ну, я бегом до нашего подвала, постучал, затем стал думать, как обратно вернуться, решил, вот…

- Я ничего не слышал. - озабоченно перебил Дэн, - Ты хорошо стучал?

- Нормально… Ты должен был услышать…

- Да и вернулся ты совсем скоро - минуты не прошло…

Оба подростка вздрогнули и умолкли, заслышав отчётливые шаги по ту сторону обитой цинком двери. Подобное случалось редко и всегда повергало хрононавтов в трепет перед возможным вторжением. В испуганной тишине особенно чётко прозвучали удары: “тум. тум-тум. тум”. И еле различимый скрип шагов. Тише и тише…

- Врубился! - со смаком протянул Дэн, в широченной улыбке показывая жёлтые зубы, - Круто! - он задорно толкнул ошеломлённого Виталика, - Беги, ты ещё можешь догнать своё второе я!

- Да иди ты! - шутливо отмахнулся тот.

Дэн рассмеялся.

- Ладно, сымай петлю. Моя очередь. Пойду, разузнаю про тест. Так значит, говоришь, дёрнуть за верёвку?

Скрип двери. Темнота. Гулкий шорох шагов. Запах гнили и сырости. Удар захлопнувшейся двери. Скрежет ключа в замке. Расстроенный голос Дэна:

- Не пойму… Подстава какая-то…

- Да ладно, Дэн, расслабься. - в отличие от друга, Виталик пребывал в крайне приподнятом настроении, - Не первая “пара” в конце концов. Видать, малость напутал ты с номерами ответов. Немудрено, когда столько запоминаешь сразу…

- Я всё точно вызубрил! - в кромешной тьме Дэн покачал головой, - Стопудняк! А тест вышел совсем другой!

Пальцы Виталика нащупали грубую пластмассу выключателя. Щёлкнул рычажок и тотчас затеплилась - иначе и не скажешь, - голая лампочка под потолком. Тусклый свет снова изгнал темноту, заставил её отступить и сгуститься в пятнах теней. Выступили, словно руины двух башен, два стула, - колченогий, деревянный, чуть ближе, и раскладной, с тряпичными спинкой и сиденьем, подальше.

- Может, это не настоящее будущее? - размышлял вслух Дэн, подходя к своему месту, - Какое-нибудь виртуальное?

- Не думаю. - ответил Виталик, садясь на стул с таким видом, будто это кресло космического корабля, - Очень уж там всё натурально. Ладно, не грузись, потом разберёмся.

Стулья стояли так, чтобы всегда держать в поле зрения правую стену. Какая-то подвальная часть сознания здешних завсегдатаев всегда оставалась настороже, словно опасаясь, что когда-нибудь из невидимых и бесформенных врат к ним выйдет кто-то…

“А что, если действительно кто-нибудь выйдет?”, - подумал вдруг Виталик, но вслух сказал другое:

- Ты сейчас куда?

- Не знаю. - хмуро промычал Дэн. Он всё ещё был подавлен неожиданным фиаско.

- Может, в прошлое?

- Да ну. Скука. А в будущем облом… Посижу пока, подумаю. - он полез во внутренний карман куртки, где покоилась початая пачка “Явы”, - Ты иди. Твоя очередь.

Виталик послушно встал, машинально пригнувшись, чтобы не задеть лампочку и вдруг застыл в задумчивости, словно решаясь на что-то. Наконец решился, окрылённый утрешним маленьким счастьем на пути великой любви: она с ним поговорила!

- Слушай, Дэн…

- Ну!

- А ты не будешь против, если я кой-кому расскажу о “вратах”? И… покажу?

- Кому? Машке что ль?

- …ну да.

Дэн, какой-то маленький в тени Виталика, был слишком расстроен из-за теста, чтобы подшучивать. Достав из кармана сигарету, он начал мять её пальцами, то ли расхотев курить, то ли забыв о ней.

- Ты что, хочешь прям сюда её позвать? К этой грязи, - он стукнул ботинком об пол, - к этим крысам, к этой вони?

- Ну… можно прибраться…

- Самоотверженно. Ну, допустим. А как, вообще, ты думаешь это сделать? “Маша, пойдём со мной в подвал, я тебе кое-что интересное покажу…” Так, да?

Виталик не ответил.

- Не надо, Виталь. Я тебе не запрещаю. Но как друг советую. Не выйдет из этого ничего.

Виталик молчал.

- Ты бы лучше сделал что-нибудь нужное именно ей… - всё это время Дэн с отстранённым видом сидел лицом к стене, и говорил медленно, словно нехотя, - Или просто приятное. Не стремясь любой ценой привлечь к себе внимание. Когда любой ценой хотят привлечь внимание, то добиваются лишь досадливого взгляда, как надоевшая муха, въезжаешь?

- Спасибо, Дэн, - холодно проговорил Виталик, - но я, вроде, не просил советов.

- А я не из тех, кто ждёт, пока попросят. Да не дуйся ты! Я ведь тебе реально помочь хочу.

- Премного благодарен. Ещё какие-нибудь советы?

Теперь помолчал Дэн, ковыряя ногтём тонкую папиросную бумагу и безучастно разглядывая лезущую из-под разрыва бурую массу.

- Не всегда можно добиться взаимности, - сообщил он, - но обычной дружбы можно добиться всегда. Для этого нужно больше думать о том, чего хочет она, чем о том, чего хочешь ты. Но тебе, кажется, просто доставлять ей радость не интересно, верно? Тебе надо, чтоб она была твоей…

- И что в этом плохого? - с вызовом процедил Виталик.

- Ничего. Это нормально. Только не надо сюда приплетать слово “любовь”. Потому что настоящая любовь не ищет своего, это желание поделиться, а не желание обладать.

- Да ты сам-то... по девкам ходишь каждую четверть. - Виталик попытался ухмыльнуться, но вышло криво, слова падали глухо, угасая в сырых углах и стенах, - Что-то я не замечал, чтобы тебе хватало одной дружбы и ты весь наизнанку выворачивался.

- А разве я называл это любовью? - Дэн поднял голову и посмотрел на тёмный силуэт нависшего над ним Виталика, загородившего лампочку, - Я и называю это романцами. И отношусь легко. А настоящей любви я ещё... наверное, не испытывал.

Дэн снова отвернулся к искрошившейся сигарете. Помолчав, продолжил:

- Но даже если ты хочешь просто закрутить с ней романец, демонстрация “врат времени” не поможет. Поверь мне, я-то баб получше твоего знаю.

- Почему же не поможет? - с застывшей маской вместо лица вымолвил Виталик.

- Потому что это не ты. Если хочешь, чтобы влюбились в тебя, нужно показать нечто примечательное, что входит именно в твоё “я”.

Виталик что-то захотел сказать, но потом сдержался, молча развернулся и, несколько раз шагнув, исчез в воздухе. Дэн покачал головой, а затем скомкал сигарету и бросил на пол.

Лицо горело, а душу разъедало так, словно разом вылили на неё все реактивы из химкабинета. Виталик ступил во “врата” на эмоциях, лишь бы уйти от Дэна с его напыщенными нотациями. За секунду до шага Виталик почувствовал, что если сейчас же не уйдёт, то разругается с другом навсегда.

А это неправильно, как ни крути.

Неведомый механизм врат заработал по обычному распорядку: унылая стена и трубы смялись в бесформенные пятна, пол ушёл из под ног, а по коже волной прокатилось знакомое покалывание. “В древнюю Русь куда-нибудь” - подумал Виталик, словно отвечая на чей-то невысказанный вопрос.

Вкус снега и еловой смолы. Запах свежего деревянного сруба и воска. Серая мешанина перед глазами начала замирать, слагаясь в новые очертания. Матовое, с тёмными разводами небо. Медленно падают белые крошки. Вокруг сугробы, наваленные по краям неровной дороги. Рыжие колеи пестрят тысячами соломинок. На фоне - чёрное бревенчатое строение с крыльцом, блестящим от сосулек, за ним кусок тына, а ещё дальше — ёлки с белыми шапками на ветвях. А ещё два человека на дороге. Почему-то их Виталик заметил в последнюю очередь.

Первый - невысокий старичок. Борода длинная и белая, как снег. На голове странная чёрная шапочка, вроде тряпичного шлема. Из-под тулупа тянется тёмное платье до земли. “И здесь монахи!” - усмехнулся Виталик. Впрочем, второй человек был явно не подвижник. Затянутый в шубу “шкаф”, на голову выше старца и раза в два толще. Яркая улыбка в обрамлении аккуратной бородки. Круглое лицо. Хитроватые, прищуренные глаза, нос картошкой, как у Дэна. Меховая шапка натянута до бровей. От толстяка веяло бледно-розовым любопытством.

Они разговаривали: из уст поднимались облачка пара, пронзаемые сыплющимися с неба белыми точками. Послышалась речь. “Наконец-то хоть пойму, о чём люди говорят, а то всё какая-то тарабарщина” - Виталик с жадностью вслушался в ласковый, словно дедушкин голос из детства. Голос старого монаха:

- Чадо! Аще веруеши, яко есть Бог, судия праведным и грешным, отец же сирым и вдовицам, и готов на отмщение, и страшно есть впасти в руцы Его?

“Надо же, чудно как говорит!” - восхитился Виталик, - “Что это, интересно, за сирые? Серые, чтоль? А вруцы кто такие? И причём здесь чьи-то пасти? Как это - страшно есть в пасти? Наверное, советует ему поаккуратнее с пищей. И то верно - вон он какой жирный разъелся! А чадо - это ясно, сын он, значит, ему”.

- Ей, отче! Верую и исповедую!

“Кому это, ей? Кому он верует? Ничего не понятно”.

Но что касается упитанного собеседника, тот, видно, понимал отлично. Улыбка померкла. Виталика обдала ярко-салатовая волна недоумения с рыжими крапинками тревоги.

- Како же, чадо, не трепещем, но грабим, и насильствуем, и тмами злая творим? - продолжал седобородый монах всё тем же домашним и уютным тоном. Виталик сдался в своих попытках понять диковинную речь: многие слова знакомы, но никак не складывались вместе, смысл ускользал, как сквозь пальцы вода. - И недоволни есмы дарованными от Его благодати, но чужая желаем непрестанно, и презираем долготерпение Его? - Такой глубокой синевы страха, какая рванулась от толстого, он не видел даже у корчившегося в предсмертных муках даоса, - И не пред очима нашима зрим, яко таковая творящии обнищавают, и домы их опустевают и мнози сильнии беспамятни будут? - Синева болезненно запульсировала, а затем вспыхнула и сменилась жгучим стыдом цвета гаснущих углей в печи. Наблюдатель вернулся к эмпатическому восприятию происходящего. Что-то казалось ему здесь ненормальным, необычным, но Виталик не мог понять, что именно. - Понеже бо и во оном веце сих мучение ждет?

За несколько мгновений поток чувств со стороны заросшего здоровяка-“чада” стал светлеть всё сильнее, пока не растворился в чём-то белом, никогда ранее невиданном. Виталик ощутил себя вдруг каким-то лишним здесь, неуместным.

- Каюся, грешен есмь, отче. - произнёс хрипловатый, зычный голос сквозь это белое, - Отдам Никифору цену его.

- Добре, чадо. - монах кивнул и чуть улыбнулся, - Бог благословит!

Поклонившись, мужик в шубе поплёлся прочь, белая волна стала слабеть, разрежаться. И тут Виталик понял, что не так: он не воспринимал никаких чувств со стороны старого монаха! Тот стоял один, как свеча, и смотрел вслед удаляющемуся толстяку. Виталик не мог поверить… Никогда ещё не было ничего подобного... Прислушиваясь к себе, он всё же ощутил нечто, идущее от старичка. Но не чувства, как обычно в прошлом. Тепло. Живое тепло.

Старичок повернулся. Лицо монаха казалось необычным. Точнее, не само лицо, а то, что освещало его изнутри, словно этот человек когда-то давно обрадовался чему-то хорошему, и частичку этой радости смог сохранить в себе навсегда. Виталик увидел, как усы и борода возле рта старичка покрылись инеем от дыхания, а тулуп посветлел под россыпями снежной крупы. Наблюдатель перевёл взгляд выше и вздрогнул:

Старый монах смотрел прямо на него!

Всё внутри сжалось, как у пойманного вора.

- Сынок! - сказал старичок, обращаясь прямо в душу, - Бросил бы ты баловать-то… И другу своему скажи. Больше вам от этого вреда будет, чем пользы. А теперь ступай с Богом. Да не забывай о Нём, как и Он о тебе не забывает.

Седой монах правой рукой прочертил в воздухе какой-то знак, после чего матово-серое небо стало сжиматься, сливаясь с сугробами, Виталик дёрнулся вперёд, выдохнув:

- Батюшка!

Но настоящее уже всосало его обратно в пыльный, грязный, полутёмный и низкий подвал.

- Ну наконец-то! - громко прошептал стоящий рядом Дэн, хватая Виталика за рукав.

Из тёмной ниши угла доносились глухие, мощные звуки. С первого же удара ураган суматошных мыслей смял все воспоминания. Кто-то со всей силы ломился в запертую изнутри дверь.

Из оцепенения вывел очередной удар.

- Давно? - прошептал Виталик.

“Бум!”

- Минуты две-три.

Поправив засаленный “петушок”, он в два шага подскочил к складному стулу.

“Бум!” - штурм продолжался.

Осторожно сложил стул, вот так: одну дужку к другой… Через дверь просочился озлобленный сиплый голос с матюгами.

“Бум!”

Пряча за мокрой трубою блин с болтающимися тряпками, Виталик заметил, как Дэн оттаскивает свою развальню в другой угол.

Вроде, затихло. Замершие в разных углах друзья встретились взглядами.

“Бум!!!”

Петли взвизгнули. И снова тишина. Не сводя глаз с двери, словно защитники осаждённой крепости, подростки прокрались друг к другу.

- У меня идея. - буркнул Дэн, облизнув губы, - Бросим полтинник… нет, червонец сквозь “врата”. Окурок мой помнишь? - он кивнул в сторону Правой Стены, - Бомжатина когда вломится, за червонцем полезет и…

- И что?

- Конец геморроя!

Виталик обернулся и невольно захлопал ресницами.

- Ну что вылупился! - зашипел Дэн, взмахивая руками, - Это ж не убийство!

“Бум!” - уже чуть тише.

- Ему ведь там лучше будет! - с немигающим взглядом продолжал Дэн, - Там, небось, полный гуманизм, всего полно и всё нахаляву! Мы ведь и бомжа этого спасём! Новый шанс, новая жизнь. Как у монаха того… Да может, я вообще придумал способ самого гуманного в мире избавления от отбросов общества? Бросать во “врата” всех бродяг и преступников, а там пусть потомки с ними разбираются! Они мудрые и добрые, они всё знают! И назад отправить не могут… Въезжаешь?

В дверь противно заскреблись.

- Так нельзя, Дэн.

- Почему?

- Нельзя, и всё. - Виталик начал приходить в раздражение. Он никак не мог подобрать слов, чтобы объяснить... почему так сжалось нутро от этой идеи. Пришлось предложить свою:

- Можно сделать проще…

- Ну!

“Бум…” - совсем уже жалкое, от досады.

- Свалим в будущее на пару минут вперёд и выйдем на соседней улице. А бомж пускай ломится, пока не надоест…

- Да ты голова, Виталик! - громким шёпотом выплеснул Дэн, сверкая выпученными глазами, - Забыл, как мы цепляли сюда замок изнутри? Я у бати дрель таскал, на совесть делали! И если эта дрянь не сможет пробить дверь, то как мы сами потом войдём? А если проломит - что мы будешь делать с бомжатником, который здесь разведётся? Такое ты продумал, а?

Виталик молча моргал, глядя на раскрасневшееся, перекошенное лицо Дэна. С каждым словом оно становилось ближе.

- Если мы сейчас потеряем Врата Времени, - шепчущие губы словно выросли, щеки Виталика коснулось жаркое дыхание, - никогда в жизни у нас ничего такого больше не будет. Отвечаю! Я знаю, Виталь, ты меня за дурака держишь. Но тут дурак ты, а не я! Тебе кажется, что это, типа, игрушка, развлекаловка, чтобы девок кадрить. А это - всё! Наши предки с пелёнок горбатятся, а о таком даже мечтать не смеют. И никто не смеет. Это круче всех новых геймов, круче травки, круче девок… То, что есть у нас, ни у кого больше быть не может! Даже президенты и короли отстой перед нами! Их пруд пруди, а нас на всей земле только двое!

Виталик инстинктивно отступил под таким напором, голая шея коснулась шершавой, покрытой холодными каплями округлости. Послышался шум воды, бегущей в трубе.

- Ты думал, я из альтруизьма про учёных спрашивал? Хрена! Я планировал! Да, ты всё верно растолковал. Сейчас нас слушать не будут. А если и услышат, - отнимут. У нас вон, даже от спившегося бомжа поджилки трясутся! Так что пока мы должны сохранить “врата” за собой. Любой ценой! Нужно всё исследовать. Понять, почему не во все времена прошлого можно попасть, почему увиденное будущее не сбывается… Мы должны, наконец, когда-нибудь узнать, что это такое и как работает! И тогда денег заведётся столько, что можно будет ими подтираться!

- Ты наконец просёк, что с помощью “Врат” можно бабки срубить? Поздравляю! Великое открытие!

- Это не главное. “Врата” делают нас - великими. Даже гениям и героям надо для этого корячиться, а у нас это даром! Нужно только не упустить. Всё будет перед нами открыто. И смысл существования мира твой, и смысл человеческой жизни… А если этот бомж…

- Он уже давно перестал стучать. - заметил Виталик, - Может, свалил?

Они, не сговариваясь, глянули на дверь.

- А что, если стоит там и ждёт?

- Ну… можно подождать ещё…

- Ладно, подождём. Всё равно ведь только пришли. А я пока смотаюсь в будущее, куда-нибудь далеко…

Подмигнув, Дэн поднял верёвку, петля надёжно стянула лодыжку, несколько шагов вправо - и “врата” поглотили его.

Оставшись один у гудящих труб, Виталик снова посмотрел на дверь, хотя, разумеется, увидеть что-либо сквозь неё было невозможно. По некотором раздумьи, стул был извлечён из-за трубы, где уже успел подмокнуть, жестяные дуги скрипнули о бетонный пол, и подросток вновь уселся на любимое место, - под лампочку.

Столько событий за какие-то полчаса! Трудно поверить. Муторное школьное утро казалось давним и смутным. Только разговор с нею память запечатлела во всех деталях. В иной раз Виталик с радостью бы принялся прокручивать его в уме, смакуя каждую мелочь, - так было всегда, когда Дэн уходил во “врата”, а он оставался наедине с собой. В такие минуты даже полуосвещённые стены подвала с толстыми змеями облупившихся труб приобретали особый вид, какого-нибудь подземелья замка или тайного шпионского подполья. Но теперь отчего-то было неловко сознанию отправиться по наезженным колеям. Кольями вставали на пути обидные слова Дэна. К ним хотелось придраться, высмеять, на худой конец, забыть, но с чистым сердцем не удавалось сделать ни того, ни другого, ни третьего. А признать их правоту... нет!

Всё теперь по-другому. И Дэн будто чужой… Словно Виталик вернулся в какой-нибудь параллельный мир…

Мысли, как испуганные зверьки, хаотически прыгали от одного предмета к другому. Вспомнилось тепло, старый тулуп в белых россыпях снега, покрытые инеем усы и борода, сеть морщинок, ясные глаза, - и сразу кольнула тревога. Кто был этот монах? Как он мог видеть его… разговаривать… он даже знал всё про них с Дэном! Ладно, как бы то ни было, старик сказал не ходить по прошлому, и он туда больше ни ногой. А Дэн и так зарёкся после Константинополя… Отныне только в будущее!

Вдруг стало неуютно. Виталик повернулся к Правой Стене. Чувствовался чей-то незримый внимательный взгляд, устремлённый оттуда. Секундой спустя из воздуха выпрыгнул Дэн с гримасой отвращения на прыщавом лице.

- Фу! Гадость! - рука растянула петлю на ноге и презрительно отбросила верёвку.

- Ну что там?

Прежде чем ответить, Дэн прошёл в угол, куда накануне оттащил свой стул, и плюхнулся.

- Никогда больше так далеко не пойду … - недовольно объявил он, - Слишком много грязи.

- Дворников отменили?

- Я не о той грязи. - лицо друга непроизвольно скривилось.

- А-а… А я и не замечал, что ты так щепетилен в вопросах нравственности.

Дэн поморщился:

- Да. Но там слишком грязно даже для меня. Ладно, что насчёт бомжа?

- Ничего. Тебя не было всего минуту. Но у меня появилась новая идея, как проверить выход.

- Ну?

- Надо рвануть на пять минут в будущее и со двора заглянуть, стоит он там, или нет.

Наконец-то Дэн посмотрел с неподдельным удивлением. Как и положено.

- Круто! И как я сам не допёр?!

- Всё гениальное — просто. Для гениев. - Виталик нехотя поднялся и переступил лежащую на полу сумку, - сколько на твоих?

- 13:45.

Тысячами ворсинок верёвка пощекотала ладонь. Затянув петлю на заляпанной джинсовой штанине, Виталик вздохнул и вошёл во “врата”. В мозгу болтались собственный адрес и нужное время. Через секунду его выбросило в холодную декабрьскую слякоть.

Поёживаясь, хрононавт огляделся. Грязное небо поверх обшарпанных хрущёвок и высоковольтных вышек-скелетов. Повсюду белая гадость. Чёрные, голые стволы деревьев торчат, как палки. Толстые бабки возле остановки. На дорогах лужи, такие огромные, что можно утопиться. В соседнем дворе противно визжит автосигнализация.

“Будущее” - усмехнулся про себя Виталик и пошёл к противоположному концу дома, перепрыгивая через лужи. Вот родной подъезд. Вот угол. А вот и бетонные ступеньки, уходящие вниз, под навес. Бомжа не было. Всё, дело сделано. Нагнувшись, подросток дёрнул за верёвку, обрывающуюся в воздухе.

- Порядок. - сообщил он Дэну, вернувшись в подвал.

- Ну пойдём тогда…

- Погоди. Надо выждать. - на китайском циферблате стрелки показывали: 13:46.

- Что, не хочешь встретиться с самим собой? - догадался Дэн, расплывшись в усмешке.

- Не хочу. - отрезал Виталик.

- Я тут ещё кое-что сообразил! - снова в заветном подвале, но уже на следующий день, - Когда возьмём дело крепко в руки, можно открыть бюро путешествий во времени. Ты заметил, что сколько ни пробудь в будущем, возвращаешься всегда через минуту?

- Ну… мы не засекали, но в общем, да. - кивнул Виталик.

- Вот и прикинь, какие горизонты для отдыха деловых людей! И оттянулся на всю катушку, и времени не потерял! И делать можно всё, что хошь, если паленым запахнет — сразу обратно.

- А ты не думал… - Виталик нахмурился, вспомнив странное ощущение, будто кто-то невидимый смотрит от Правой Стены, - что “врата”, - это, может быть, живое существо?

- Да иди ты!

- Я серьёзно. Может, оно совсем другое, чем мы. Может, для него время, как для нас пространство, а пространство - как для нас время…

- Ты хоть сам понял, что сказал?

- Погоди! Представь, что оно возит нас по времени, как пони в парке катает малышню! Если так, то понятно, почему мы не можем попасть в самое далёкое прошлое - его самого тогда ещё не было!

- Ты просто фантастики обчитался.

- Неужели? Сам ведь знаешь, что оно слышит наши мысленные команды, разве нет?

- Ну и что с того?

- А то, что ему может не понравится вкалывать на извозе всяких там крутых!

- Да хорош грузить! - Дэн вскочил и в два шага очутился у невидимой грани, рядом с которой распласталась, как дохлая змея, “верёвка будущего”, - У меня тоже кое-что в башке зашевелилось, - руки подцепили верёвку, ботинок пролез в петлю, - Только я сначала проверю, а потом уже буду болтать, в отличие от некоторых.

Скорчившийся на складном стульчике Виталик удостоился снисходительного взгляда. Дэн повернулся, а потом неожиданно замер на полушаге. Прищурившись, друг усмехнулся ему в спину.

- Вот блин! - Дэн нервно отбросил со лба волосы, глядя на потемневший окурок у стены, - Вечно ты, Виталь, наговоришь всякой ерунды… Ладно, даже если это и живое, оно всё равно пока не возражало.

Подросток шагнул и исчез. Верёвка натянулась, с одного конца намотанная на трубу, а другим упиравшаяся в воздух, в полуметре от Правой Стены.

Ах, юность! Первая любовь, вздохи под луной… По обычаю, оставшись один, Виталик принялся с надрывной грустью тосковать о ней, но углубиться в мысли не успел - через минуту Дэн вернулся с сияющими глазами и улыбкой до ушей.

- Свершилось! - исторг он ликующий вопль.

- Да не ори ты! - зашипел потревоженный Виталик, - Сколько можно повторять?!

Вместо ответа Дэн, пританцовывая, пнул пустую бутылку из-под “Очаковского”, подскочил к другу, заговорщицки подмигнув, толкнул в плечо, а в довершении сорвал “петушок”. Виталик от такой наглости просто онемел. Издав победное “Оп-ля!”, Дэн подбросил добычу к потолку. Шапка почти в ту же секунду прекратила полёт, распластавшись жёлто-полосатым блином среди рыжих разводов и бугров разлагающейся штукатурки.

- Эй! - только и смог выговорить ошарашенный Виталик.

Продолжая гротескный танец африканских саванн, Дэн подхватил отлипший с потолка “петушок” и с гоготом швырнул его владельцу. Затем прыгнул к невидимой границе, набрал в грудь побольше воздуха и смачно, громко плюнул на Правую Стену. Плевок исчез в воздухе.

- Да ты что, совсем сдурел?! - заорал Виталик, выпрыгивая из стула с побелевшей от потолка шапкой в руках.

- Вах! - дурачась, Дэн метнул пятерню и взъерошил слипшиеся, прилизанные волосы друга.

Виталик со всей силы ударил по руке, пригладил причёску и резко натянул “петушок” чуть ли не до бровей.

- А ну кончай, блин! - стальным командным голосом выкрикнул он, точь-в-точь как бравый прадед-комиссар, увиденный как-то при очередном посещении “врат”.

Как ни странно, это подействовало. Живой смерч снова превратился в рыжего лопоухого Дэна, возбуждённо вцепившегося в плечи друга.

- Я всё узнал! - выпалил он, - Никакая это не живность! Хроноаномалия, вот что! Темпоральная дыра по-научному! Знаешь, почему тогда с тестом облом вышел?

Виталик успел только хлопнуть ресницами. Дэна несло:

- Потому что будущих до фигища! Много самых разных будущих, въезжаешь? - он воздел правую руку в жесте вождя, - Видишь? Я могу сейчас опустить её, могу поднять ещё выше, могу оставить как есть. И от каждой возможности растёт свой вариант будущего, как ветки от дерева! Эффект бабочки, сечёшь? Только он действует не в прошлом, а в будущем! Ну всё, хана двум другим веткам. - прокомментировал Дэн, опуская уставшую руку, - Отмерли на фиг.

- Ты гонишь.

- А вот и нет! Я толковал с учёными будущего! Они там уже давно работают с этими дырами…

- Врата времени! - ревниво поправил Виталик.

- Да ну твои “врата”! Я по-науке буду называть. Так вот, они там вовсю изучают эти аномалии и само время. Таких штук очень мало. У них на всю Землю всего две-три, вокруг каждой такой научный центр отгрохан - мини-город! Очень солидно.

Только тут Виталик начал наконец осознавать сказанное Дэном.

- Давай-ка сядем, и всё по порядку. Это же сколько будущих должно быть, если от каждого возможного действия любого человека растёт свой вариант?

- Столько, сколько звёзд на небе. Нет, сколько звёзд во вселенной! А вот прошлое одно, и настоящее тоже. Каждый из людей ежесекундно делает выбор, и оттого какой-то из бесчисленных вариантов будущего становится настоящим, а все параллельные отмирают. Понимаешь, настоящее мчит как поезд, лавируя среди миллионов расходящихся путей. А когда оно проезжает, устаревшие варианты исчезают, позади ясная и прямая дорога.

- Я ещё с первого раза, понял Дэн.

- Молодец! В общем, тесты, тираж лотереи и прочие штуки, по ходу накрылись - иголку в стоге куда проще найти, чем тот вариант, который в итоге выпадет. Если это, конечно, не слишком близко. Но для туристического бизнеса на времени горизонты ещё необъятней и заманчивее. Если б ты только видел, Виталь! У них там такой огромный терминал, на экране прорва полосок - разные варианты будущего, которые они отслеживают. Не все, конечно, но очень многие. И вот, прикинь, некоторые обрублены почти вначале, другие у середины, а третьи тянутся во весь экран!

- Ну и что?

- Не втюхал ещё? Конец света, вот что! И при некоторых раскладах он на них грохнется очень скоро. То-то они и суетятся.

- В смысле?

- Хотят как-нибудь слинять в прошлое от Апокалипсиса. Но это и для них пока закрыто: смотреть-смотри, а вот самому перенестись - накось выкуси! Они и со мной, думаешь, от доброты душевной информацией поделились?

- Я пока ещё ничего не успел подумать!

- Там информация - всё, и благотворительностью никто не занимается. Мы заключили сделку. Когда вырасту, я должен буду стать учёным, и все их идеи протолкнуть в нашу науку.

- А им какая выгода? - оторопел Виталик.

- Будущники надеются, что если открытие темпоральных дыр случится раньше, то к их времени произойдёт какой-нибудь прорыв в области перемещения в прошлое.

- Постой! Ты говоришь, что будущих много, но ведь для тех, с кем ты болтал, это как раз настоящее, а мы - из прошлого…

- Ну да… Тут всё запутано. Даже они ещё толком не разобрались. Я себе так представляю, что это, типа, как почтовая программа. Если у неё возникнет сбой при выкачке письма с сервака, она не сможет удалить оригинал, и каждый раз будет загружать заново. У меня как-то был такой глюк. В итоге получается много-много писем, хотя вначале было всего одно. Чем-то типа такого сбоя и является темпоральная дыра.

- Врата!

- Дыра! В общем, они надеются, что изменения, которые я внесу в наше настоящее - их прошлое, - окажут влияние на их настоящее, - наше будущее.

- А как же рельсы, отмирающие ветви и всё такое?

- Не знаю, блин! Я тебе не Лобачевский! Даже будущники не всё могут объяснить. Я у них первый такой был, из прошлого… Ты бы видел, какой мне там приёмец устроили! Самый главный со мной встречался, лысый такой, с красными глазами… По телеку ихнему показывали. Я теперь там знаменитость. От меня зависит судьба мира! В натуре! Это то самое, Виталь, о чём я тебе вчера втолковывал.

- Знаменитость в виртуальном мире, который может сгинуть в любую секунду…

- Да ну тебя! Всё нудишь и нудишь. Завидно, небось.

Виталик засмеялся:

- Пока ты вырастешь, всё уже тыщу раз позабудешь.

- Как обычно, считаешь себя умнее других? Напрасно. Будущники меня в специальную машину сажали, где прямо на корочку всё записалось. Теперь нипочём не забуду.

Виталик внезапно встревожился.

- Слушай, а что если найдут они этот способ ходить в прошлое и все к нам ломанут? У нас же и так демографический кризис, негры голодают, а тут ещё эти…

- Да вряд ли! - махнул рукой Дэн и полез во внутренний карман, - Их там не очень много. Прикольные такие: толстые, мелкие, как колобки… Да и свалят в прошлое, наверное, не все, а только богатенькие. Будешь? - он показал помятую пачку.

- Не, я скоро уже пойду. - Виталик поправил очки и подтянул ноги, - Слушай, ты ведь сказал, что на экране некоторые полоски не обрывались?

- Верняк. - Дэн поднёс огонёк зажигалки к кончику сигареты и затянулся.

- Значит, для них есть варианты будущего, где конец света очень отдалён?

- Угу. Блин, у меня получилось! Зырь! - подрагивающее дымовое колечко поднималось к потолку, теряя на лету очертания.

- Ага. Но разве не проще тогда вести себя так, чтобы он подольше не наступал?

- Мне как-то это в голову не приходило. Вот ё! - следующая попытка кольцеиспускания не увенчалась успехом, - Зато я узнал, почему у нас тот облом с древностью вышел, помнишь?

- Будущники тоже не могут?

- Да. Они говорят, это из-за того, что до определённой точки в прошлом реальность была немножко другой. Поэтому ничего, принадлежащее нашей, уже изменившейся реальности, не может туда проникнуть. Даже чтобы просто посмотреть.

- Круто. Ну ладно, как говорится, лучше один раз увидеть… - Виталик встал и подобрал с пола “верёвку будущего”, - Слушай, а ты насчёт этого спрашивал? Может, не нужно это?

- Нужно-нужно. - закивал Дэн, как китайский болванчик, - Они даже восхитились нашей идеей. Действительно, без этого засосёт в будущее. А верёвка обеспечивает связь с исходной реальностью. Будущники много лет мучились, прежде чем придумать какой-то агрегат с тем же эффектом. А мы - за одну пьянку, круто?

Друзья рассмеялись.

- Когда вернусь, надо будет по пиву вдарить. - заметил Виталик, затягивая петлю, - А ну как ещё какая-нибудь гениальная мысля попрёт?

- Дело говоришь! - Дэн одобрительно взмахнул кулаком.

- Где ты свих колобков нашёл?

- 150 лет вперёд.

- Ясно. Но я поближе куда-нибудь. Лет на семьдесят, наверное…

- Давай!

Виталик отчего-то помедлил, но потом всё же шагнул вперёд и скрылся. Растерянно замершая тень его ещё какое-то время отображалась на Правой Стене, затем дёрнулась и растворилась.

- Что же больше не выходит? - сосредоточенно спросил сам себя Дэн, когда вместо колечка в очередной раз вылетел бесформенный клуб дыма.

В первые секунды Виталик не мог сообразить, где оказался. Цвета. Формы. Шум. Каждая клеточка тела чувствовала свою чужеродность этому миру. Впервые в жизни хрононавт ощутил себя вырванным из привычного контекста, на который как-то по жизни не обращаешь внимания. Теперь лишь обрубок верёвки напоминал о нём. Сознание с трудом вмещало обилие новых образов. Гость из прошлого стоял на тротуаре.

Бордюр у ног выложен из прозрачных, с синим оттенком, брусков, внутри которых медленно вращались золотые блёстки, как в лампах для релаксации. Левее проходила широкая дорога, вымощенная коричневыми треугольными плитами. Время от времени на дикой скорости по ней проносились разноцветные шары, не касаясь поверхности. Вдоль тротуара тянулись каменные кадки, покрытые тонкой резьбой. Изящные розовые кустики, мохнатые кактусы, миниатюрные пальмы, ёлочки и берёзки - даже Виталик почувствовал, что композиции подобраны с большим вкусом. А дальше виднелось что-то совсем невероятное.

Бледно-жёлтые башни двенадцатиэтажек. Балконы украшены лепниной, по стенам тянется причудливый узор, а декоративные крыши с четырёх концов выдаются длинными, закрученными носами, точь-в-точь как у пагод. Но самое поразительное в другом: башни утопали в зелени исполинских деревьев. Даже в доисторические времена Виталику не встречались такие гиганты растительного мира. “Мутанты какие-то!” - решил хрононавт.

И ещё вдруг вспомнилось, что где-то здесь может влачить существование и его дряхлый двойник лет 85-ти.

Нежно-розовое цвет небо подсказал, что сейчас раннее утро. Наверное поэтому на улице безлюдно. Тёплый ветерок, незнакомые запахи… Всё такое реальное, - никак не верилось, что это лишь один из множества вариативных миров, который может исчезнуть в любое мгновенье, выпав из магистральной линии надвигающегося локомотива настоящего. Ситуация совершенно безумная, и всё же вынуждающая к доверию — из-за торчащего у ноги огрызка верёвки, что обеспечивал связь хрононавта с этим локомотивом.

Звук раскрывающейся двери сзади. Виталик испуганно отпрянул и обернулся. На улицу вышел фокстерьер с пристёгнутой чёрной сумкой на боку. Внимательно обнюхав застывшего Виталика, псина с важным видом затрусила по тротуару, останавливаясь у каждой кадки и поднимая лапу. Стеклянные двери закрылись. Гость посмотрел на вывеску. На ней было написано ровно следующее: “Шипин Шангдян”.

“В языке за 70 лет должна была появиться куча новых слов” - подумал Виталик, разглядывая надпись. Вспомнилась малопонятная древнерусская речь. Кольнуло угрызение, как только сам собою всплыл образ седобородого старика-монаха. Помотав головой, Виталик решительно шагнул к стеклянной двери. Та раскрылась и впустила посетителя. Мягкий свет. Загруженные пакетами и коробками стеллажи. Прямо напротив входа на стене икона. Христос - узнал Виталик. Правда, изображение было необычным - смуглый цвет лица, раскосые глаза…

- Зао чаньг хао! - проговорил мелодичный голос слева.

В углу за кассой стоял невысокий китаец средних лет с узенькой бородкой, всецело погрузившийся в манипуляции с мини-табло. Собственно, это вполне мог оказаться и японец, и кореец, и вьетнамец, и даже монгол - Виталик вряд ли бы отличил одного от другого. Но, как и во всяком русском человеке, в нём жил сложившийся веками устойчивый стереотип: любой монголоид это прежде всего китаец.

Тем временем лицо дальневосточной национальности закончило работу с табло и обратилось к посетителю. Виталик не мог упомнить, когда ещё кто-нибудь испытывал столь сильный прилив радости при виде его нескладной фигуры. Хозяин расцвёл как весенний цветок. С сияющей улыбкой до ушей он низко поклонился и заговорил:

- Мой драгоценный русский брат изволил осчастливить ничтожный дом недостойного грешника Лу. Служить Вам - высочайшая честь для меня.

Сказано всё было на чистом русском, без малейшего акцента, разве что “грешник Лу” слишком тщательно выговаривал каждое слово, словно молитву на священном языке.

- Спасибо. Я тоже рад. - только и нашёлся что ответить “драгоценный русский брат” и приблизился к кассе.

Стеллажи полнились лепёшками, кругами копчёной колбасы, пакетами с рисом, квадратными бутылками - словом, на первый взгляд, обычный продуктовый.

- Что пожелаете?

- Чего-нибудь особенного… - Виталик критически осмотрелся, - нового…

- Самая ходовая новинка. - хозяин указал рукой в сторону рядов бутылок, и одна из них сама прыгнула ему в ладонь, - Квас “Европа”. Конечно, вы уже слышали. Сделан на основе настоящей воды с Европы. Удивительное сочетание минералов делает её необычайно полезной для здоровья.

Виталик скривился. Попал в китайский квартал, зашёл в магазин, попил воды “из Европы”… Да, этим Дэна не удивишь, стыдно будет даже рассказать…

- А откуда конкретно вода-то?

- Скважина № 11! - с готовностью прочитал на этикетке Лу.

- Да нет, какая часть Европы? Ну, Германия, Франция?

Китаец непонимающе нахмурился, а потом густо покраснел и снова поклонился, дёрнув себя за бородку:

- Мой драгоценный русский брат, простите мне ужасное владение великим русским языком! Я имел в виду не Европейское государство, а Европу - спутник планеты Юпитер.

- Круто! - Виталик восторженно протянул руку к бутылке с облачённым в скафандр дородным бородатым китайцем на этикетке, но тут же отдёрнулся, прикусив губу.

Во-первых, ему нечем расплатиться - потёртая десятка семидесятилетней давности (всё богатство хрононавта) вряд ли будет принята к оплате.

Во-вторых, вспомнилось, как в первый раз при возвращении из руки вырвало листок, принадлежащий будущему. Что если то же повторится и с выпитым космическим квасом? Как-то не тянуло на себе экспериментировать. Поэтому, поправив очки, Виталик покачал головой:

- Спасибо, Лу, но не в этот раз.

Продавец улыбнулся ещё ярче и подбросил бутылку. Описав дугу в воздухе, та вернулась точно на своё место в ряду. Потом последовал резкий кивок со словами:

- Прошу простить, - и хозяин повернулся ко входу, где прошелестела дверь.

В тот же миг раскосое лицо сбросило улыбку, брови грозно сдвинулись, губы сжались, карие глаза сверкнули и даже, показалось, коротко стриженные чёрные волосы ощетинились, словно иглы. Рассыпающийся в любезностях сияющий продавец превратился в сурового судью преисподней с древнекитайских картинок из учебника по истории.

Гость невольно проследил за взглядом. У входа замер закутанный в рваные лохмотья чеченец средних лет.

Собственно, это вполне мог оказаться и грузин, и даргинец, и таджик, и даже черкес - Виталик вряд ли бы отличил одного от другого. Но, как и во всяком москвиче, в юной душе успел укорениться годами вбиваемый стереотип: любой выходец с Кавказа - это прежде всего чеченец.

В сторону неопрятной фигуры полился поток китайских выражений, и Виталик даже вздрогнул от той резкости и холода, каким повеяло от соседа. Каждое слово чеканилось и вылетало из уст, словно боевой дротик, направленный в испуганного грязного человека.

Лицо кавказской национальности отвесило в их сторону подряд два низких поклона и что-то жалобно забормотало на китайском - зрелище сюрреалистическое даже для закалённого временем хрононавта. В ответ Лу разразился тирадой, высказанной уже более мягким тоном. Терпеливо выслушав нотацию, чеченец снова принялся кланяться, бормоча что-то себе под нос и так, раскланиваясь и расшаркиваясь, пятясь задом, вышел из лавки.

Виталик повернулся к кассе и встретился с улыбчивой, прямо светящейся от радости физиономией, снова обращённой к нему.

- О чём вы с ним говорили?

- Простите. - китаец смущённо принялся поглаживать бородку, - Предмет нашего разговора с этим позднорождённым был слишком низок, чтобы обсуждать его на благородном русском языке. Очень ленивый народ. - Лу покачал головой, кинув взгляд на дверь, - Верить Христу не хотят, работать не хотят - бесполезные люди. Но наш боголюбивый император милостиво позволяет этим жалким отбросам жить в первопрестольном граде. Замечательный пример терпения для всех нас.

Подумав над услышанным, Виталик понял, что продавец ни единым словом не ответил на заданный вопрос.

- А всё-таки, чего он хотел? - хрононавт заинтересовался ещё больше.

Китаец вздохнул с извиняющейся улыбкой:

- Презренный попрошайка, который посмел своим присутствием засорить светлый взор моего русского друга, именует себя Ахмедом. Он иногда приходит поклянчить еды. Как-то раз я дал ему лепёшек, с тех пор он и повадился. Не желая потакать пороку, я предложил Ахмеду исполнять мелкую, чисто символическую работу в магазине, а за это получать еду и даже небольшое жалование. Но ему такого не надо! Странные люди. Поистине, человеческое упрямство не знает границ. Ни уговоры, ни примеры, ни опасность не останавливают несчастных. Как собака, которая лижет лезвие пилы, не в силах остановиться, пьянея от вкуса собственной крови!

Виталику вдруг стало не по себе под прямым взглядом доброжелательных раскосых глаз. Словно уже и не о кавказцах говорил продавец. Какие-то туманные образы всплывали в памяти, отзываясь на эти слова:

- …и ладно бы, имей они что-то серьёзное за этим. А так - лишь тупое упрямство и безволие, прикрытое тряпками самооправданий. - Лу снова покосился на дверь и строго покачал головой, - Как так можно жить? Кажется, их вообще не интересуют такие вещи, как смысл существования мира и собственной жизни.

Виталик вздрогнул:

- Разве… это такие простые вопросы?

- Безусловно. Истина всегда проста. Мир есть божественная лира, на которой Сын играет мелодию любви Отцу. Дух же Святой, посредством действий в истории, как камертон настраивает мир в соответствии с божественным замыслом…

- Хм… А смысл человеческой жизни?

Китаец улыбнулся:

- Не стать фальшивой нотой в этой мелодии.

- Вот как… Угу… - Виталик беспокойно посмотрел по сторонам, - Ну, я, пожалуй, пойду. Спасибо Вам. - он поклонился и выдавил из себя вежливую гримасу.

“Грешник Лу” с готовностью склонился ещё ниже. Смуглое лицо озарила, пожалуй, самая лучезарная улыбка, какая только возможна.

- Спаси Вас Бог, что осчастливили своим посещением ничтожного Лу. Такая редкая честь - увидеть живого русского брата и даже говорить с ним! Этот великий день навсегда врежется в мою память!

Последние слова догнали Виталика уже при выходе. Задрав голову, он присмотрелся к портрету, что висел над дверью. Сухое китайское лицо с широкой бородой. На плечи наброшена меховая мантия. Голову венчает алмазная романовская корона с крестом. Лоб выдаётся вперёд, а подбородок прижат к груди, словно человек кланяется всякому смотрящему на него. Автоматическая дверь прошуршала. Лу всё ещё что-то кричал вослед. В смятенных чувствах хрононавт вышел на улицу, к проносящимся шарам, нежным краскам восхода, кадкам с декоративными кустами и многоэтажками-пагодами в окружении деревьев-гигантов. Чувство собственной чуждости достигло критической точки, правая нога сама подогнулась, рука обхватила обрывок верёвки и дёрнула.

В ту же секунду мир рассыпался на миллион разноцветных точек, которые, секундой спустя, сложились в новую картинку: затянутый сизым дымом подвал, слабый электрический свет, сантехнические трубы и Дэн, развалившийся на кривом стуле.

- Ну как же так? - с досадой пробормотал он, отставляя руку с окурком, - Ведь получалось же!

Пластиковая карточка красиво спланировала на заляпанный пол. Короткие, широкие пальцы вставили выломанную из карточки пластинку в углубление. Сверху легла рифлёная плитка аккумулятора. Дэн захлопнул крышку и протянул сотовый Виталику:

- На, звони!

- Да ну… - Виталик поёжился.

- Не нукай! - Дэн сунул другу трубку прямо под нос, - Бери и звони! Сделай хоть раз чего-нибудь настоящее! Или тебе приятнее тешиться фантазиями? Так и скажи, и нечего больше заливать про великую и неразделённую любовь. Я тебе тогда просто кину диск с играми специальными, там такие девочки - ого-го! - и все тебя полюбят…

- Да иди ты! - взорвался Виталик и с шаолиньской быстротой выхватил сотовый.

- Вот это по-нашему! - одобрил Дэн, вразвалочку обходя стул с насупившимся очкариком в цыплячьей вязанной шапке и бежевой куртке, - Телефон-то её помнишь?

- Да.

- Откуда взял?

- Подслушал, как она Катьке давала…

- Штирлиц! - Дэн просунул ногу в петлю, - Ладно, не буду мешать. Думаю, минуты тебе хватит?

- Он всё равно отсюда не возьмёт.

- Возьмёт! - отрезал Дэн и шагнул к правой стене.

Виталик остался наедине с сотовым телефоном, среди бездушных гниющих стен, облупившихся унылых труб и запаха плесени. Где-то в глубине подвала по-прежнему капала вода, противно так: кап-кап! “Положить туда, что-ли, тряпку?” - вяло подумал Виталик, глядя на светящийся экранчик. Сотовый Дэна он держал двумя руками, словно боясь уронить. Взгляд бессмысленно изучал незамысловатую заставку. Пальцы поглаживали пластмассовые бока. Кап-кап! Подушечка большого пальца коснулась бугорков кнопок. Виталик впервые в жизни увидел, как дрожат его руки, удивился. Кап-кап! Подумалось вдруг о тех вариантах, из которых сейчас растут миры будущего. Может, среди них есть такой, где она ответит ему любовью. Может, в каком-то они даже поженятся… И у них родятся дети… Кап-кап! Конечно, то, что он хочет сказать сейчас, всего лишь мелочь… Но неожиданно вспыхнули картины: он приходит с работы домой, (в их дом!). Она его встречает - бросается на шею. Они смеются оба и целуются в маленькой прихожей… Кап-кап! Виталик поправил сползающие очки и помотал головой. Дэн прав: всё грёзы и грёзы. Но когда-то нужно начинать жить по-настоящему.

Кнопки глухо запищали от прикосновений, на табло пополз заветный номер. Губы шепчут отточенные и заученные ещё с вечера слова. Как всё просто казалось тогда! Кап-кап… Ну вот: последнее нажатие, последняя цифра. Виталик не может видеть, как побледнело его вытянутое лицо, но чувствует, как трясётся рука, прижимающая трубку к уху. Пауза. Гудок! Он вжался в тряпичную спинку, ножки стула скрябнули по полу. Кап-кап! Казалось, пальцы утратили чувствительность, душа сползла куда-то в подошвы. Гудок! Уже второй, почему не подходят? Дома, что ли, нет никого? Громко ухает сердце. Гудок! Дыхание замерло. Если сейчас не возьмут трубку… Взяли!

Виталик молниеносно отдёрнул руку с сотовым и судорожно вдавил кнопку сброса.

Кап-кап!

Какое-то время он просто сидел, тупо глядя на натянутую верёвку, упирающуюся в воздух, и слушал мертвую, звенящую тишину в своей голове. Как мутная взвесь со дна, изнутри поднимались пары и облака бесформенных образов. Сколько ветвей будущего отмерло сейчас? Сколько миров безвозвратно кануло в небытие?

Кап-кап!

Виталик раздражённо помотал головой и поправил сползшие очки. Всё это ерунда. Он позвонит вечером, из дома. Там в тыщу раз удобней… Да и разве может от такой мелочи произойти что-то важное?

Кап-кап!

Переведя взгляд по натянутой верёвке, Виталик внезапно заметил Дэна. Тот стоял спиной к нему. Что-то странное чувствовалось в застывшей фигуре. Какое-то болезненное напряжение. Дэн медленно, урывисто повернулся, впиваясь выпученными глазами в мельчайшие детали подвального интерьера. Лицо стянула маска отрешённости.

- Виталик? - недоверчиво, глухо, - Ты?

- Нет, Лао Цзы! Ну, что там у тебя на этот раз стряслось?

Дэн не ответил, продолжая осоловело оглядываться по углам.

- Ладно, садись и выкладывай, вон твой стул, - Виталик ткнул пальцем, а затем протянул трубку, - Мобилу свою возьми! Занято было у неё. Вечером позвоню.

Как лунатик, Дэн сделал пару шагов и механически принял сотовый. Не глядя, сунул в карман.

- У тебя есть зеркало? - наконец он посмотрел прямо на друга.

- Конечно, - кивнул Виталик, - погоди, вот только слазаю в свою косметичку, там у меня как раз между помадой и тушью лежит очаровательное зеркальце.

- Сарказм. - пробормотал Дэн, - Ясно. Как я выгляжу? Ответь нормально!

Виталик скептически скривился:

- Если мне не врут мои линзы, точно также, как минуту назад. Взгляд только дебильный.

- Ясно. - тихо повторил Дэн, ещё раз потерянно огляделся, словно иностранец в метро, и поплёлся к своему кривоногому стулу. Неснятая верёвка потащилась за ним, затем натянулась. Дэн споткнулся и замахал руками. Виталик засмеялся. Совладав с равновесием, друг развернулся и закричал:

- Чего ты издеваешься надо мной? Что я тебя сделал?!

Смех застрял в горле. Виталику стало страшно.

- Да я ведь… не со зла… Дэн, ты как-то нехорошо выглядишь. Что случилось?

- Они исчезли. Всё исчезло. Весь мир. - Дэн так и остался стоять, не дойдя до стула, - Мы с Ланой поехали в Центр… Только что она была здесь… - рука неосознанно поднялась и замерла в воздухе.

- Что за Лана?

- Моя жена.

- Слушай, Дэн, ты заливай, да меру знай!

Снова тот же странный болезненно-пытливый взгляд кого-то чужого сквозь глаза Дэна. Губы сжаты, рот превратился в тонкую полоску.

- Откуда тебе-то знать? Я живу там уже почти пять лет! То есть, жил… Почему же это… - растерянный подросток умолк на полуслове, погрузившись в себя.

- Пять лет?! В натуре?

Дэн не ответил, о чём-то сосредоточенно размышляя. Тут, наконец, дошло и до Виталика.

- Ты что, сломал “врата”? - в страхе и волнении он выбрался из тряпичных тисков складного стульчика и приблизился к другу.

Дэн подался вперёд и вытянул левую руку к Правой Стене. Пальцы исчезли в воздухе. Отдёрнув ладонь, Дэн сухо констатировал:

- Нет. Она работает.

Он вдруг как-то разом подобрался. Черты лица проступили резче. В глазах мелькнул фанатичный блеск. Даже оттопыренные уши как будто стали острее, словно эльфийские. Дэн рванулся вперёд, прыгнул и скрылся во времени.

- Эй! - возмутился Виталик, - Куда, блин, без очереди?

Но теперь оставалось лишь ждать, следя за секундной стрелкой, и бесцельно меряя шагами замызганный бетонный пол между крошащимися от грибка стенами и ржавеющими трубами. Пять лет… Жена… Как и тогда, после Константинополя, казалось, что Дэн лишь разыгрывает его. Но, покопавшись в памяти, Виталик понял, что, несмотря на глупые выходки вроде плевков и бросания окурка, Дэн никогда не прикалывался над самими путешествиями. Даже, пожалуй, относился к ним слишком серьёзно. Вспомнились его жаркие тирады. Виталик остановился у левой стены, задумчиво разглядывая ряды чёрных квадратических значков на гладкой трубе. Сзади шаркнуло, он крутанулся и увидел вышедшего из врат Дэна.

- Привет! - кивнул тот с сосредоточенным видом, и сообщил: - Не то.

И сразу же шагнул обратно.

- Эй! - Виталик снова опоздал.

Пришлось ждать ещё минуту. Тут уже он подготовился как следует, став рядом с той гранью, за которой исчезала туго натянутая верёвка. Едва Дэн появился, Виталик сразу схватил его за рукав.

- А, привет. Ты чего это?

- Сам чего? Какого вентиля ты дёргаешься без очереди? Чё дуришь?

- Очередь? - Дэн недоумённо сморщил лоб, - Ах да… Виталик, я должен найти Лану, наш мир…

- Дэн, ты чё, опух? Твой мир здесь!

- Я должен найти Лану! – тихо, сквозь зубы, - Виталик, я не могу без неё. Нужно искать. Как только найду - обрежу верёвку, и всё это станет твоим. Идёт?

- Ты что, в натуре хочешь свалить в будущее? Насовсем? - Виталик отпустил рукав и растерянно заморгал сквозь стёкла очков, - Тебя же мать ждёт! Батька твой в субботу из Ирана прилетает! Андрюха только вчера четвёртый “Дюк” принёс, мы до третьего уровня так и не дошли!

Дэн слушал с одеревенелым лицом, глядя куда-то сквозь него.

- Родителей я люблю. - наконец признался он, - Но моя жизнь там, с Ланой! Ты же сам, кажется, кого-то любил, - должен понять… Я такой никогда больше не встречу… Вот дурак, почему я не обрезал этот шнурок тогда! - он отчаянно топнул привязанной ногой.

- Ты бы исчез вместе с тем миром…

- Нет! Он не исчез! Просто меня выбросило почему-то… Я смогу найти… Он не мог исчезнуть!

Виталик судорожно шарил в памяти в поисках того, чем можно отговорить друга.

- А как же те колобки, помнишь? Ты же обещал им стать здесь учёным, чтобы спасти их мир!

- А, это… Они обманули меня, Виталий. Спасибо Лане, я прошёл обследование в Центре. Колобки вложили мне в голову команду на самоуничтожение после того, как выполню их программу.

- Ни фига себе!

- Да, Виталий, запомни этот урок. Пригодится, когда я уйду. Будущее может быть опасным.

- Я уже это понял. - Виталик серьёзно посмотрел на друга.

- Ну, бывай!

И он снова исчез.

Виталик вернулся к тусклой голой лампочке и уселся в раскладуху. Чтобы как-то отвлечься, расстегнул сумку, вытащил зелёное яблоко и принялся грызть, созерцая трещинку на Правой Стене. Кислый вкус растекался на языке и проникал глубже, в душевные чувства. В положенное время Дэн вернулся, молча кивнул ему и ушёл опять. Это повторилось ещё и ещё. Каждый раз Дэн здоровался с ним, и каждый раз Виталику казалось, что взгляд его становится всё старше, не теряя, однако, фанатичного блеска. Недели и месяцы, и даже, быть может, годы проводил он в неустанных поисках по мирам будущего, пока Виталик грыз яблоко.

На мгновенье ему представилось, как это выглядит глазами Дэна: недели и месяцы в чужих городах, среди чужих людей в борьбе за выживание и поиске… И после каждой неудачи возвращение в заплёванный подвал с худосочным очкариком в жёлтой вязаной шапке, жующим одно и то же яблоко… Жуть! Виталик всё больше и больше тревожился, глядя на туго натянутую верёвку. Что, если она оборвётся и упадёт на пол дохлой змеёй? И он останется один с этим… Иссохшая от бессонных ночей тётя Нина… Как он будет лгать ей в глаза о её сыне? Что он скажет милиции… Ведь обязательно подадут заявление … И рано или поздно всё станет известно… А даже если и не станет, разве будет лучше - провести всю жизнь во лжи…

Недоеденный огрызок полетел в угол. Виталик решительно встал, задев головой лампочку. Тени заметались по стенам, раскачиваясь из стороны в сторону. Вжикнула молния сумки. Стукнулись друг о друга дужки стула. В сложенном виде тот превратился в квадратную лепёшку. В чёрную сумку стул влез лишь наполовину. Три шага по диагонали, удар - колченогий стул с жалобным скрипом рухнул на бок. Дэн вынырнул в самый раз.

- Стой! - исчезнувший в застенках ГУЛАГа бравый комиссар мог бы гордиться в этот момент своим правнуком - и окрик, и осанка, и взгляд были подобающими.

- Что такое? - Дэн не смог удержаться от удивления, смешанного с досадой.

- Пора домой.

- Мне некогда. Мы уже об этом говорили.

- Хватит, Дэн! - он подошёл и положил руки другу на плечи, вынуждая взглянуть прямо в глаза, - Ты не найдёшь её. Того мира больше нет.

- Ложь!!! - Дэн остервенело сбросил руки Виталика.

- Нет, правда. И ты сам это знаешь. Что-то пошло не так в нашем мире, и эта ветвь отмерла.

Дэн с размаху ударил Виталика в скулу. “Петушок” съехал на бок. Очки перекосились, чуть не вылетев. Он смолчал, тяжело выдохнув. Снял очки, сунул в карман. Повернулся, подставляя другую скулу и спокойно произнёс:

- Бей ещё, если тебе это поможет вернуть Лану.

Дэн отшатнулся, закрыв лицо руками.

- Прости… - испуганно пробормотал он, - Я не хотел… Я…

Виталик шагнул и снова коснулся плеча друга.

- Пойдём, Дэн. Холодно здесь. Домой пора. Мать твоя драников напечёт. В среду контрольная по алгебре, надо готовиться. Батька твой в субботу из Ирана прилетает, чего-нибудь привезёт оттуда. Четвёртый “Дюк” недоигранный лежит. Небось, Андрюха щас в него вовсю режется. Нельзя же, чтобы он нас обошел, правда? Пойдём домой, Дэн.

Дэн долго не отвечал. Потом сквозь стиснутые ладони донеслось:

- Лучше бы мы никогда не заходили в этот поганый подвал! Господи, как же жить теперь?

- Всё будет хорошо, Дэн. Пойдём домой. Пора возвращаться в настоящий мир. Помнишь, ты мне об этом говорил?

Дэн убрал руки с землистого лица. Пустые, остывшие глаза смотрели в пол.

- Пойдём.

- Петлю с ноги сними.

Пока Дэн вяло копался с узлом, Виталик взвалил себе на плечо свою сумку с торчащим сложенным стулом и подхватил сумку друга.

- Возьми! - сунул прямо в руки.

Дэн послушно принял, глядя по-прежнему в пол, на валяющуюся верёвку. Вместе они подошли к двери. Виталик достал ключ и вставил в замок. Секундный скрежет, и массивная, обитая железом дверь распахнулась. Дохнуло свежим, морозным воздухом. По бетонным ступеням струился живой дневной свет. Доносился шум проезжающих машин, далёкий лай собаки.

- Я приду сюда позже. - Дэн оглянулся, - Я буду пытаться снова…

- Нет, Дэн. - твёрдо сказал Виталик, - Мы сюда ещё долго не вернёмся. Скорее всего, никогда.

Тонкие пальцы нащупали пластмассовый рычажок. Раздался щелчок. Тьма вернулась из своих убежищ, поглотив старый стул, бутылку из-под пива, аляповатую пластиковую карточку, растрёпанную верёвку с петлёй, покрытые значками трубы и гравированную пуговицу.

Даже человек, в совершенстве владеющий дедуктивным методом, не смог бы разгадать, что же здесь случилось.



© Максимов Юрий Валерьевич