К диакону Андрею Кураеву относятся по-разному. Не все и не всегда с ним согласны. Но он, безусловно, талантливый миссионер, встреча с которым не оставляет равнодушным. Отец Андрей нужен нашей молодежи, людям думающим, стремящимся к истине, но еще не пришедшим в храм. Многие после общения с этим человеком приходят в церковь. Его любят слушать и читать не только школьники, студенты, но и убеленные сединами профессора, академики. Отец Андрей обладает редким, таким естественным для миссионера качеством находить общий язык с любой аудиторией. За это его глубоко уважают, считают авторитетным специалистом люди светские: артисты, политики, домработницы и даже думающие сектанты.
В отце Андрее прекрасно сочетаются умение мыслить, полемизировать, "дойти до самой сути", дружелюбное, доверительное, милостивое отношение к своему собеседнику и ежеминутная готовность поделиться радостью о Господе с другими.

Суть подлинной миссионерской деятельности в том и состоит, чтобы в обычной, отчасти скучной и непонятной жизни открывать новое пространство, неповторимое, нетленное и прекрасное, родина которого - Святая Русь.

Недавно диакон Андрей Кураев побывал в Самаре и прочитал несколько лекций в вузах нашего города (СамПДС, СамГУ). Часть его выступления и ответы на вопросы корреспондента "Православной народной газеты" мы предлагаем вниманию наших читателей.

Человек не может ориентироваться в мире, в котором все одинаково. Например, в лесопосадках, когда все деревья одного возраста, одинакового вида стоят стройными рядами или в типовых многоэтажках. Нельзя ориентироваться по компасу на курской магнитной аномалии, потому что все вокруг намагничено и стрелка компаса будет вращаться и не укажет верного направления. Точно так же и у человека, входящего в церковь, нередко возникает ощущение всецелой одинаковой намагниченности всего, что его окружает. Это очень опасное состояние, которое я называю изосакральность (одинаковая святость всего). Для такого человека одинаково авторитетны голос Евангелия и настоятеля храма, голос Патриарха и почетной прихожанки, которая сама себя назначила старшей дежурной по третьему подсвечнику справа. В таком случае человек принимает за слово Церкви любую листовку, газету и т.д. Он рискует оказаться в псевдоправославной секте. В истории Русской Церкви такое уже бывало. Наши предки ХVII века считали священным любой текст, набранный церковно-славянской вязью. В итоге дело кончилось расколом.

Нравственно развитый человек должен иметь именно иерархию ценностей. Если два добра, два долга пришли в состояние конфликта между собой, нужно понимать, чем можно жертвовать. Классический пример, слова Христа: "Если кто не оставит отца и матерь свою, и не пойдет за Мною, тот не достоин Меня". Вот две ценности: родовой солидарности и единства со Христом. В случае конфликта необходимо уметь выбирать. Еще в конце III века Климент Александрийский пояснял эту заповедь Спасителя. Под отцом надо иметь в виду национальные предрассудки и традиции, если они мешают быть христианином, а матерью - семейные. Но сама по себе семейная солидарность и обязанность почитания родителей - вещь безспорная, хотя иногда появляются ценности высшего порядка.

Необходимость иерархии подтверждают слова апостола Павла: "Иная слава солнцу, иная слава луне, иная слава звездам". В церковной жизни солнце - Евангелие, луна - апостолы, звезды - святые отцы. И у них неодинаковый авторитет. Церковно воспитанный человек должен уметь разбираться в этом разнообразии, иначе он может оказаться в секте.

Во втором послании апостола Павла к коринфянам есть такие слова: "Я боюсь, как бы вы не повредились умом, уклонившись от простоты во Христе". Это место по-разному понималось еще в I тысячелетии нашей эры. Западные толковники поясняли, что он повреждается в смысле уклонившись от простоты во Христе. У восточных отцов было большее разнообразие мнений. Например, Феофилакт Болгарский, вслед за Иоанном Златоустом, это место толкует: "Апостол выражает свое опасение, как бы коринфяне не повредились умом вследствие своей простоты во Христе". В этом послании апостол предупреждает коринфян о появлении лжеапостолов, лжепроповедников. Именно в то время появились первые ереси (гностики), первые апокрифы. И если у человека есть установка принимать с верой все, что говорится от имени апостолов, любой текст, говорящий о Христе, такой человек не сможет отличить апокриф, подделку от подлинного апостольского послания, и тогда он действительно повредится умом.

Есть замечательный ответ первого православного монаха на земле Антония Великого о том, что главное в жизни монаха. Он кажется парадоксальным. Главное в жизни монаха, оказывается, не пост, не молитва, а трезвость. Не в смысле воздержания от вина, а как умение адекватно оценить ситуацию, мотивы своих реакций, мыслей, действий. Такой трезвости нам сегодня очень не хватает, недостает умения понять, что если капитан при разном ветре поднимает одинаковые паруса, его корабль скорее всего обречен на потопление. Надо учитывать, что Церковь - это аптека, в которой для разных болезней, на разные случаи, для разных людей существует свое лекарство. Если одно средство кому-то помогло, это не означает, что все остальные должны его глотать. Например, я разговорился с человеком в аптечной очереди. Выяснилось, что у нас одна болезнь - язва. Мой знакомый успешно лечится у весьма известного доктора, и когда подходит очередь, я покупаю две упаковки этого же лекарства, что и он. Но я забыл уточнить одну маленькую подробность. У моего нового знакомого язва от повышенной кислотности, а у меня - от пониженной. Так и в церковной жизни.

К чему такое предисловие? Я вынужден засвидетельствовать, что слова великого старца Амвросия Оптинского, который в конце ХIХ века с присущей ему афористичностью сказал: "Где просто, там ангелов со сто", сегодня могут звучать иначе: где просто, там ересей со сто. Советы старца Амвросия, совершенно справедливые тогда, в ХIХ веке, когда его окружали православная школа, православная семья, православное государство сегодня можно переосмыслить. Тогда знакомство с богословием было своего рода интеллектуальным пирожным, излишеством. Зачем оно нужно, когда у тебя есть ежедневный добротный хлеб приходской жизни, православного богослужения? Если захотелось чего-то более интересного, возвышенного, так недалеко есть монастырек, можно поехать туда, поучиться там. А разбираться в тонкостях "филиокве" и прочих схоластических понятий, к чему это?

В ХIХ веке разум кичился и считал себя врагом церковной веры. Ученые люди того времени бравировали своей нецерковностью. Ныне ситуация иная. Мы видим, что сегодня именно разум способен удержать людей от попадания в секты. Если только у человека есть навык критического мышления, проверки, недоверия, он удержится от всяких Анастасий, Фоменок и тому подобного.

Как распознать голос Церкви - вопрос непростой. Легко быть католиком. У них: "Рим сказал - дело закончено". Легко быть протестантом, там каждый себе Папа. А вот православному человеку некуда уходить из Церкви. Она одна и единственная.

Я убежден, что в нашей церковной жизни сегодня происходит русская реформация, опоздавшая на 500 лет по сравнению с европейской. Потому что у русского государства в эти столетия была ясная церковная политика. До 1917 года - православная, после революции - антирелигиозная. Собственно, ситуация возможности выбора, а значит возможности шатаний, совсем недавняя, ей 15 лет. И все эти годы идет попытка реформирования Церкви. Русская реформация наделена ликом Григория Распутина и голосом Жанны Бичевской. Вспомним о том, что реформация - это всего лишь антииерархическое движение мирян. Какими лозунгами вдохновляется этот бунт против церковных канонов и иерархии - дело десятое. Необходимо пояснить, что самооценка реформаторов во все века одна и та же. Они считают себя консерваторами. Лютер, например, считал, что он возвращает церковь к нормам апостольского времени, традиции. Но он творил что-то совершенно другое, как и наши всевозможные лжепатриотические издания. Они являют собой листовки русской реформации с альтернативным богословием, альтернативными святыми, альтернативными иконами и многим другим. Капля за каплей они бьют в одну точку и точат камень, на котором возведено здание православной веры.

В огласительной беседе Кирилла Иерусалимского "О символе веры" в середине IV столетия поясняется, что церковь называется кафолической (соборной), потому что она содержит всю истину, дает все необходимое для спасения и исцеляет от всякого душевного недуга. В восточно-христианском понимании в отличие от западного церковь кафолична, потому что она едина с Богом, т.е. на Западе - горизонтальное понимание вселенкости, католичность универсальности церкви по всей земле, а на Востоке кафоличное - это вертикаль, единство с Богом, отсюда и формула православия: один человек плюс Бог - уже большинство. Это означает, что кафоличность церкви - ее онтологическое свойство со дня Пятидесятницы.

Горизонтальное понимание соборности, отсутствие удерживающего стержня постоянной связи со Христом способствует апостосийности нашего сознания.

Что бы ни говорили старцы, я не считаю, что наступили последние времена. У меня есть аргументы, опыт моей жизни. Я вижу, как меняются люди, как отзываются они на проповедь о православии. А поколение последних времен будет безпокаянным, безпеременчивым. Нужно просто снять очки, надетые на нас всякими православно-анархическими изданиями, и посмотреть реально в глаза современной церковной жизни. Да при каком царе столько храмов открывалось, как сегодня, столько монастырей, семинарий! Да ни в одном из предыдущих столетий не было такого расцвета в нашей церковной жизни, как за последние 10 лет.

Посчитайте, сколько издается православной литературы, доступной для людей. Но нет, мы себя заклинаем: все, кошмар, сплошная апостосия, катастрофа, ужас и т.д. Зачем эта стилизация? Почему мы не умеем быть благодарными Господу за то, что Он нам дает? Мы говорим нет, ничего не дает, только отнимает. Все плохо.

Посмотрите, сколько тысяч людей переменили всю свою судьбу ради Евангелия за последнее десятилетие, сколько хотя бы попробовало пойти в монашество. Многие потом из послушников уходили. Но ведь порыв-то был искренний. Сколько людей порог семинарий переступило! Смотреть на все это угрюмым взглядом, думается, неправильно.

Две недели назад я занимался экстремальным миссионерством. Вместе с группой "Алиса" мы ездили по Зауралью. Константин Кинчев в конце каждого концерта объявлял. Я на них не был, но думаю, что это звучало примерно так: "Вы любите меня, а я люблю отца Андрея, поэтому приходите завтра к нему на лекции". И указывал куда. Так ребятишки приходили. У меня перед глазами стоит лицо одного мальчика. Сейчас ему 19 лет. В Челябинске он по зову Кинчева пришел на мою лекцию, а затем целый день ходил за мной, держась за рясу. Потом, совершенно ошарашенный, прощаясь, говорит: "Отец Андрей, это самый счастливый день в моей жизни. Вы перевернули все мое сознание!"

У меня есть опыт созерцания таких лиц, таких глаз, таких судеб. И я не могу согласиться, что сейчас последние времена.

В 1905 году архиепископ Никон Рождественский, знаменитый церковный публицист крайне правого толка, пишет письмо архиепископу Николаю Японскому, своему старшему наставнику и сослужителю (впоследствии святому): "Владыка святый! Здесь просто кошмар, революция, секты, свобода совести, евангельские миссии. Наверное, уже пришли последние сроки". В ответ владыка Никон получает очень жесткую отповедь от своего учителя. Он пишет, что даже в России Евангелие еще не проповедано. И даже России необходима будет не одна тысяча лет, чтобы по-настоящему узнать его и принять. Если говорить о других странах, там много евангельских миссий, но они протестантские, еретические, католические. А Христос говорит о спасительной проповеди Евангелия. А спасительна только православная проповедь Евангелия, присоединяющая людей к Церкви и ее благодатным таинствам. Как раз сейчас и нет православной миссии. Поэтому ваши опасения напрасны.

Отсюда два вывода. Первый - шуточный: оказывается, наша миссионерская леность и есть та сила, которая отдаляет последние времена. Второй: во все времена миссионеры были настроены более оптимистично, чем монахи, по вполне понятной причине. Разница в том, что монах, живущий в монастыре, принимает к себе на исповедь мирян и выслушивает их боль, рассказы о катастрофах. В итоге у него рождается впечатление, что там, за стенами монастыря, просто Содом и Гоморра, последние пределы, конец всему.

А человеку, работающему в миру, видно что он пестр. Есть грязь, катастрофы, но вдруг у разбойника лютого Господь пробудил совесть. И это тоже повод порадоваться.

Из сказанного можно понять, что мир Церкви сложен и поэтому мало войти в нее, надо еще суметь выжить в Церкви, а для этого - воцерковить свой ум, обрести некий вкус, чтобы уметь не поддаваться на те сиюминутные, кажущиеся очевидными провокации, уметь жить в Церкви и слышать ее голос.

- Какой должна быть православная газета и как в ней должны сочетаться православные и культурологические темы? На что делать акцент?

Православная газета, по определению, невозможный жанр, по крайней мере, в современной психологической атмосфере нашей церковной жизни. Есть потрясающий зазор между тем, чему мы учим, и как живем на самом деле. Мы все время говорим о том, что нельзя осуждать, при любой возможности надо перетолковывать двусмысленный поступок другого человека, понять его, приписать ему лучшие мотивы и т.д. Но в реальной церковной жизни все наоборот - безконечные потоки осуждения, подозрения. Конечно, на работе церковного журналиста это тоже очень сказывается. Соответственно, такого рода издания быстро вырождаются в стенгазеты для своих. Интересы читателя учитываются в последнюю очередь. Главное - никого не обидеть, не задеть. В итоге все получается правильно, но безумно стерильно. И в этой стерильной правильности нет живой церкви. То есть газета выходит, но от нее ни тепло, ни холодно. У нас возникла ситуация, что за последние 15 лет не удалось создать общенациональной православной газеты. Поэтому главный вопрос для любого православного издания - решить, для кого вы ее делаете. И уже соответственно говорить языком, понятным этой аудитории. Перед любым православным изданием всегда встает вопрос: сколь велик кредит доверия, оказанный вам епархиальной властью? Готов ли будет терпеть Владыка доносы на вас? Как долго он будет это делать?

- Как вы относитесь к введению в школьную программу предмета "Основы православной культуры"?

- Часто говорят: "Белые платочки спасли церковь", имея в виду наших бабушек-прихожанок. Вопрос: "Давно ли вы их видели?" Вот смотришь фотографии 60-х годов в "Журнале Московской Патриархии". Действительно, вся церковь - белая. Сегодня не так. Бабушки есть, но платочки у них черные, и не только в период поста, но и в мясоед, и в праздники. Белые радостные цвета ушли из наших храмов. В какие платья одевались русские женщины в XIX веке, когда шли в храм? В яркие, нарядные, на них были красочные сарафаны. Сегодня - черно-коричневые телогрейки. Это очень серьезно, потому что перемена в церковно-национальном костюме - катастрофа, большая, чем проигранная военная кампания или неудачная приватизация. Это означает, что изменилось переживание народом своей веры, что наши прихожане видят в ней повод для скорби, негативных переживаний, а не для радости. Мечта современного стандартного православного человека - это мечта о гетто: убежать, уйти. Мне постоянно приходится раз в году встречаться с православными бизнесменами, которых надо уговаривать: останься, работай. То же самое происходит с людьми других светских специальностей, которые стараются убежать, стать профессиональными православными. Эта психология бегства приведет страну, да и Церковь к катастрофе. Попробуйте совершить такой эксперимент: возьмите видеокамеру и заснимите лица прихожан в храме во время полиелея. Полиелей, праздничное всенощное бдение, хор гремит: "Хвалите имя Господне!" Снимите и посмотрите дома с выключенным звуком. Позовите любого психолога, физиономиста, светского человека. Покажите ему эту картинку и спросите: "Как вы думаете, что делают эти люди? У них сейчас праздник или день великой скорби?" Почему уставным выражением православного человека считается иметь грустные глаза? Мы сегодня не право-славящие, мы стали право-ноющие. До той поры, пока у нас будет господствовать такое раздраженно-пессимистическое мрачное переживание веры, не пускайте наших прихожанок к детям.

Как-то приезжаю в Норильский кадетский корпус. Там Закон Божий преподается. Оказывается, учительница уже вложила в головы этих ребят полную энциклопедию православных суеверий. Им уже рассказали, что собака из дома уносит благодать, ИНН - печать антихриста, Иван Грозный и Григорий Распутин - святые старцы. Самая замечательная баечка была такая: оказывается, люди перед потопом носили с собой фляжки с водой, и это было знамением того, что мир скоро потонет. А сегодня мода носить с собой зажигалки, это знак того, что мир скоро сгорит.

Так вот, пока у нас в церкви не произойдет переоценка ценностей, пока мы не вернем себе радостное переживание нашей веры, надо оградить детей от нас.

Поэтому по вопросам внедрения "Основ православной культуры" в школы у меня сложная позиция. До той поры, пока идет дискуссия, необходим такой предмет в школе или нет, я всеми силами пробую доказать, что нужен, уместен, законен, целесообразен. Но как только Министерство образования скажет: "Мы вводим "Основы православной культуры" в школы", - я начну тормозить его внедрение по двум причинам. Во-первых, как говорят англичане, "на этом надо поспать", все хорошо нужно обдумать. А главное, надо готовить преподавателей, потому что если завтра скажут, что надо идти преподавать в школу, послать туда будет практически некого.

Все, что я здесь говорил, вы слышали от диакона Андрея Кураева, и если с чем-то не согласны, Церковь здесь ни при чем. Но если то, что я говорю, вам понравилось, то благодарите не меня, а идите в Церковь, а я поехал дальше.