Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что не является предметом нашего несогласия. Для христианина естественной ценностью является достоинство и свобода человека и естественные фундаментальные права человека, в том числе, право на свободу совести. В своей истории - истории христианства от имени христианства - нередко эта фундаментальная ценность нарушалась. Не будем забывать, что именно христианские мученики первых столетий кровью своей утвердили право человека совестью своею выбирать свою веру, независимо от того, что считает государство по этому поводу. И именно Тертуллиан - христианский апологет и писатель, а не светский философ - произнес великие слова: "Одной религии не свойственно притеснять другую религию". Наше несогласие вызывает скорее идеология прав человека. Классическая ситуаций: одно дело - наука, другое дело - сциентизм, некие идеологические спекуляции вокруг науки. Вот точно так же и здесь: не права человека как таковые вызывают наше несогласие, а те идеологемы, которые вокруг этого создаются и довольно агрессивно навязываются всему человечеству. Второй вопрос, о котором я хотел бы сказать (у о. Всеволода он тоже звучал): то, что в Православной Церкви проблема прав человека - это наша проблема, проблема нашего выживания в том новом мировом порядке, который конструируется на наших глазах. С моей точки зрения, настоящий XXI век начался 11 сентября 2001 года. «Настоящий XXI век» - в данном случае это аллюзия на знаменитые строки Анны Ахматовой: "Начинался не календарный, настоящий XX век"... Как XX век начался 1 августа 1914 года, а отнюдь не 1 января 1901 года, вот точно так же и XXI век начался не по астрономическому календарю. Человечество было поставлено перед выбором: или частная свобода частного лица, или же ограничение, отказ от этих свобод во имя коллективной безопасности. Безопасности перед лицом агрессивного фундаментализма, в том числе, религиозного. Насколько можно судить, западные демократии сделали, скорее, выбор отказа от некоторых частных прав в пользу надежд на безопасность. Увеличено количество людей, работающих в спецслужбах, в Англии начата паспортизация, постоянно мы слышим заявления о том, что новые удостоверения личности в Евросоюзе появляются с системами биометрии, которые туда вставлены и т.д. Вот в этих условиях у православных людей - и, естественно, у людей, прежде всего, в России, прошедших страшный опыт гонений в XX веке, возникают опасения: а не будут ли эти новые меры безопасности со временем обращены и против свободы совести и против наших христианских убеждений?

Проблема еще состоит в том, что для нас достаточно заметны некоторые идеологические подниши в современном западном сообществе, истеблишменте, которые ставят христианство в некое такое положение "задержавшегося гостя". Нам как бы намекают: хорошо, если бы вы поскорее освободили помещение. Это и общеизвестный отказ европейских стран внести имя христианства в Европейскую конституцию... Поймите, мы не навязываемся, мы не требуем, чтобы про нас всюду говорили и писали. Но если в Европейской конституции упоминаются различные идеологические философские течения, но при котором Европа имеет то лицо, которое она имеет и которым она гордится, то нас, конечно же, удивляет: почему среди этих духовных предков современной Европы упоминается античная Греция и Рим, а также эпоха Просвещения, но не нашлось места для упоминания христианской культуры? Почему избраны антихристианские идеологии? Вот такого рода односторонность (и которая проявляет себя отнюдь не только в этом одном документе), она, конечно, настораживает нас. И вот здесь, конечно, нельзя не заметить, даже в связи с проблемой того же налогового учета, налоговых номеров, электронных паспортов и т.д. - что на наших глазах произошла революция. Революция столь долгожданная, в частности, российскими правозащитниками. Пожалуй, впервые за XX веков своей истории Церковь возвысила свой голос за гражданские права и свободы человека. В течение предыдущих столетий Церковь неоднократно вступала в конфликт с государством. Но этот конфликт касался непосредственно области религиозных свобод, а не гражданских свобод как таковых. И вот, пожалуй, именно наученная горьким опытом XX столетия, Церковь (и устами Патриарха, и митрополита Кирилла, и Собора архиерейского, и Синода - и Московского, и Украинской Церкви), выражает свое опасение по поводу сужения пространства приватной, частной жизни каждого отдельного человека, независимо от его отношения к религии. Как это часто бывает, такого рода протест, он скорее родился на уровне, скорее, народном и поэтому был отягощен многими, зачастую фольклорными представлениями. Но тем не менее, рациональное зерно в нем было и остается. И вот это-то зерно все-таки интересно заметить.

Вообще, удивительно, что в нашей церковной жизни происходит процесс радикальнейших подмен, но которые почему-то проходят мимо внимания светских наблюдателей. Например, это то, что радикально изменился статус женщин в Православной Церкви на протяжении последних десятилетий. Появилась женская богословская литература. Причем эта женская церковная литература родилась и явила себя в поразительном многообразии жанра, начиная от романов-фэнтези Юлии Вознесенской и кончая богословскими трудами: богословскими, публицистическими, научно-философскими, психологическими (например, Медведева и Шишова, Л. Николаева, много есть интереснейших имен... ). Причем самое интересное - это то, что эти труды женщин издаются консервативнейшими мужскими монастырями! Но тоже - эта перемена, которая прямо касается проблем прав человека - она тоже почему-то оказалась вне внимания светских наблюдателей за процессами, происходящими в религиозной жизни Православной Церкви.

Итак, повторяю, главная наша проблема сегодня - это проблема навязывания идеологии прав человека, а не реальная защита прав человека. Когда нам говорят - одно дело право человека самому для себя определять свою систему ценностей и следовать ей (или ей не следовать). Это одно. Но совсем другое, когда нам говорят: «А вы (т.е. другие) измените свою систему ценностей (т.е. систему нравственных оценок) так, чтобы ни в коем случае не порождать никакого комплекса неполноценности или еще чего-то у вашего согражданина, который иначе оценивает свое собственное (скажем так, девиантное, альтернативное) поведение». Одно дело, знаете, когда государство отказывается от преследования сексуальных меньшинств. Но когда и от Церкви требует отказаться от нравственной библейской оценки такого стиля жизни - то вот это уже прямое вмешательство и общества, и государства во внутрирелигиозные дела и вопросы свободы совести. Потому что это вопрос моей совести - как я воспринимаю те или иные реалии нашей жизни. Одна из свежих историй: баптистский пастор в США был подвергнут судебному преследованию и наказанию за то, что всего лишь навсего - на правах частного объявления в городской газете - поместил цитаты из Библии, осуждающие гомосексуализм. И уже за это - за то, что он просто процитировал Библию - ему было высказано порицание и, по-моему, начато не только общественное, но и судебное расследование.

Вот такого рода идеология политической корректности, которая становится довольно агрессивной, - вот это вызывает нашу настороженность. И поэтому мы бы хотели в этой нашей дискуссии отстоять право людей жить по совести и свидетельствовать то, что велит нам наша христианская совесть.