"Молдавские монахи и семинаристы восстали против имперской политики Москвы" - такие комментарии поспешили дать событиям в Кицканах некоторые молдавские и румынские средства массовой информации. Формальная сторона конфликта состояла в том, что монахи и студенты семинарии, расположенной на территории монастыря, отказались принять новоназначенного ректора семинарии - епископа Юстиниана, русского по национальности.

Этот конфликт - замечательный пример того, как сами по себе совершенно неполитические действия церковных людей руками светских модельеров вдруг облачаются в политические одежды.

В Кицканском сценарии участвуют три действующих лица.

Владимир, Митрополит Кишиневский и всея Молдовы. 49-летний иерарх, возглавляющий православных Молдавии с 1989 года. До епископского посвящения был приходским священником. К карьере не стремился, на митрополичьем посту оказался неожиданно для всех, похоже, и для самого себя. Человек не жесткий, не авторитарный, в управлении епархией скорее медлительно-раздумчивый.

Доримедонт, епископ Единецкий и Бричанский (это север Молдавии), воспитанник Троице-Сергиевой Лавры. Человек подлинно монашеского устроения, любящий монашество, воссоздатель Кицканского монастыря. Причем монастырь он восстанавливал как копию русской Троице-Сергиевой Лавры. Даже музыкальные распевы были взяты из Троице-Сергиевой Лавры (хотя и на молдавском языке), а не из Румынии. Человек, умеющий располагать к себе, "заражать" своей верой. Строитель и деятель. На 10 лет моложе митрополита Владимира и отчасти потому склонен к более активному и подвижному образу жизни. Эта его сама по себе добрая черта и породила нынешний конфликт: Доримедонт чаще бывал заметен в столице (Кишиневе), чем в своей епархии. В шутку в церковных кругах его именовали "епископ Единецкий и всея Молдовы". Во многих проектах, на многих встречах епископ Доримедонт заменял или опережал Кишиневского митрополита, что в конце концов создавало ситуацию двоевластия в Молдавской Церкви.

Юстиниан, епископ Тираспольский и Дубоссарский. Вместе с Доримедонтом учился в Троице-Сергиевой Лавре. Особенно сблизили их годы учебы Юстиниана в Румынии. По окончании учебы в Бухаресте иеромонах Юстиниан полгода проработал в Отделе внешних церковных сношений Московской Патриархии. Но потом бумажно-дипломатической работе в Москве он предпочел строительство храма в глубинке. Через три года Патриарх Алексий, побывав в Твери, увидел плоды работы Юстиниана - восстановленный огромный собор и светлую молодежную общину. Так монах, убежавший от карьеры в провинцию, был все же примечен и, с учетом знания им румынского (молдавского) языка, назначен в "горячую точку", в Приднестровье. Главное, что ему удалось за 6 лет в Приднестровье - конфликт между политиками Кишинева и Тирасполя не был переброшен в церковную жизнь. Ни один кишиневский чиновник ничем не ведает в Приднестровье. И только в храмах поминают имя митрополита Кишиневского как главы всей молдавской Церкви. Духовные и гуманитарные связи людей были сохранены - несмотря на ненависть и кровь, которыми были орошены воды Днестра в начале 90-х годов...

Эти небольшие портреты нужны для того, чтобы не демонизировать никого из участников конфликта. Это вообще особенность большей части внутрицерковных конфликтов: их участники, как правило - хорошие люди. И интересы, которые они отстаивают, как правило - вполне уместные. Но - люди есть люди...

Теперь от психологии перейдем к географии. Кицканский монастырь находится на окраине города Бендеры. Жители этого города, расположенного на правом берегу Днестра, тем не менее предпочли подчиняться не Кишиневу, а левобережному мятежному Тирасполю. Суть конфликта, напомню, состояла в том, что с правого берега другой молдавской реки - Прута - слишком громко тогда доносились голоса политиков, обещавший вот-вот присоединить Молдавию к Румынии. В тогдашнем политическом бомонде Кишинева эти призывы находили самый горячий прием - а вот мнение обычных молдаван, а уж тем более украинцев и русских, составляющих значительную часть населения Левобережья Днестра, оказалось совершенно иным. Парадоксальным образом "сепаратисты" выступили защитниками суверенитета Молдовы, защитив ее от поглощения более сильным соседом.

Итак, Кицканский монастырь оказался на территории Приднестровской республики. По церковным правилам границы епархии должны совпадать с границами государственного и административного светского деления. Храмы в Бендерах вошли в епархию епископа Юстиниана. Но Кицканский монастырь получил статус митрополичьего монастыря, прямо подчиняющегося Кишиневскому Митрополиту. Наместником же, то есть реальным управляющим в монастыре был о. Доримедонт (после его назначения на отдельную епархию наместником монастыря стал его родной брат; реальное ж управление обителью, хотя и неформально, оставалось за Доримедонтом). Итак, формально монастырь находится на территории Тираспольской епархии, при этом по своему уставу он подчинен митрополиту кишиневскому, а реально им управлял епископ Доримедонт. Такой статус монастыря создавал ему определенные сложности: еп. Доримедонт, считая тираспольские власти незаконными, не подавал в Тирасполь документы о регистрации монастыря и существующей при нем семинарии. Соответственно, он не мог рассчитывать на помощь со стороны местных властей и предпринимателей. Молдавские же элиты остерегались вкладывать средства в "мятежную зону". Монахам жить в трудных условиях естественно. Но подросткам-семинаристам от этой неясности с их статусом пришлось туго. На территории монастыря не было создано элементарных бытовых удобств (ни бани, ни, простите нормального туалета). Среди учащихся нередки были случаи банальных эпидемий... Кстати, единственная официальная ниточка, связывавшая последние годы еп. Доримедонта с Кицканами, был пост проректора семинарии. Ректором же был Митрополит Владимир.

И вот теперь мы можем перейти к тому событию, которое и стало началом конфликта. Тот, кто думает, что конфликт начался с того, что кто-то кого-то "подсидел" и захватил чье-то место, будет жестоко разочарован. Конфликт начался с... уступки. Митрополит Владимир отказался от поста Ректора семинарии. И попросил Московский Синод (именно эта церковная инстанция утверждает ректоров духовных школ) вместо него назначить на пост ректора епископа Юстиниана. Доримедонт этим решением никак затронут не был: пост проректора оставался за ним.

Инициатива этих перемен исходила от митрополита Владимира, а не от епископа Юстиниана, который прекрасно понимал, что, получив новое назначение, он получает не новую честь, не новую власть, а огромный клубок проблем и ушаты грязи, которые будут вылиты на него в молдавской прессе. При этом Юстиниан назначается только на должность ректора, но не на должность настоятеля монастыря. В монастыре настоятелем остается митрополит.

Епископ Юстиниан, конечно, найдет возможность улучшить быт монастыря и семинарии. Я думаю, что это будет делом чести для президента Приднестровья Смирнова - продемонстрировать, что теперь уровень жизни в семинарии стал качественно иным... Кроме того, Юстиниан - самый образованный из всех епископов Молдавии. Кроме Духовной Академии и Богословского Института в Бухаресте за его плечами истфак Университета. Личное знакомство с богословами Румынии, Украины и России дает ему возможность серьезно повысить уровень образования в семинарии… Но, чтобы это произошло, необходимо будет провести некоторую "русификацию" этой школы. Это слово звучат как боевой клич для некоторых молдавских журналистов и идеологов. Но речь не идет об изгнании или притеснении молдавского языка. Речь идет лишь о том, чтобы семинария отражала реальную ситуацию в Молдавии и Приднестровье. Многоязычная страна - многоязычная школа.

Епископ Юстиниан предполагает, что на первых курсах семинарии будут разные языковые группы, при этом молдаване за эти годы должны будут усиленно изучать русский и украинский языки, а русские и украинцы - молдавский. Кроме того, планы еп. Юстиниана подкрепляются еще и тем обстоятельством, что на сегодняшний день молдавская церковь не обладает достаточным количеством специалистов, которые могли бы на грамотном молдавском языке преподавать богословские дисциплины. И для того, чтобы не быть заложником ситуации, выбирая по принципу "поисков под фонарем" ("ищу не там, где потерял, а там, где светло"), лучше дать студентам знание богословской терминологии нескольких языков.

Поскольку же сам Юстиниан учился в Румынии и знает молдавский язык, для него нет проблемы в том, чтобы управлять целиком молдавоязычной семинарией. Но мир студентов обогатится, если в него войдут несколько языков, ибо чем больше языков знает человек, тем богаче его мир. Так что восстановление двуязычия в кицканской семинарии - это не происки Москвы, а забота о том, чтобы Молдавия осталась тем, чем она всегда была, т.е. мостом между славянским миром и романским.

Итак, митрополит Владимир действовал, желая снять с себя бремя управления семинарией, расположенной на территории другого и не очень дружественного государства. Кроме того, поставив ректором семинарии Юстиниана, он рассчитывал сосредоточить инициативы еп. Доримедонта на непосредственно вверенной ему Единецкой епархии. Доримедонт же дал возможность "бунтовщикам" использовать свое имя как знамя мятежа потому, что ему не хотелось расставаться с рожденным им монастырем. Монахи и семинаристы строили баррикады из чувства чрезмерной привязанности и любви к своему былому руководителю. Еп. Юстиниан действовал, исполняя послушание митрополита и Синода заботясь о благе семинарии и монастыря...

А вышел - конфликт. Какой вывод? Вывод тот, что тут впору открыть одну из самых "эзотерических", малопонятных для светских людей страниц церковной традиции. Преподобный авва Дорофей предостерег некогда: "Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу" (авва Дорофей. Поучение пятое // Душеполезные поучения и послания. Троице-Сергиева Лавра, 1900, с. 75.); "мы должны всею силою направлять себя к воле Божией и не верить своему сердцу" (Там же, с. 78.); "будучи страстными, мы отнюдь не должны веровать своему сердцу, ибо кривое правило и прямое кривит" (Поучение 19. Там же, с. 188).

Оказывается, "жить по совести" - не лучшее правило. Согрешить может и человек, согласующий свои действия с голосом своей совести. Ведь и действия - его, и совесть - его же. Так что достигнуть "консенсуса" тут бывает слишком нетрудно. Оттого и есть в церковной жизни принцип послушания не себе и своим "нравственным интуициям", а духовнику и церковной иерархии. Я не знаю, что сказал епископу Доримедонту его духовный отец лаврский архимандрит Кирилл (хотя и сомневаюсь, что он мог сказать: "Не соглашайся! Протестуй! Поднимай людей на баррикады!"). Но зато хорошо известно, что постановили Патриарх и Синод по просьбе Кишиневского Митрополита. Это постановление было принято в еще бесконфликтной ситуации. И лишь отказ от исполнения этого церковного решения привел к конфликту. Для меня - это еще один повод к тому, чтобы сознательно, а не просто усилием воли принять церковный принцип "послушания".