КАК СОЧИНЯЛАСЬ ЭТА КНИГА

Для чистых радостей открытый детства рай,
Он дальше сказочных Голконды и Китая,
Его не возвратишь, хоть плачь, хоть заклинай,
На звонкой дудочке серебряной играя, -
Для чистых радостей открытый детства рай.
Шарль Бодлер."Цветы Зла"

Слава Хаецкий, которому посвящена эта книга, погиб в июле 1993 года.

Его смерть была огромным потрясением для всех, кто с ней соприкоснулся. Казалось - Вселенная распахнулась в эти дни, раскрыв необъятные просторы времени в обе стороны. Мы словно оказались в эпицентре какого-то грандиозного процесса, который БЫЛ И ЕСТЬ ВСЕГДА.

На этой земле всегда жили богатыри, такие, как Слава. В нем было много от наших героев - он был могуч и простодушен. Он был геологом, по полгода проводил в поле, понимал и ценил одиночество, природу, путь, дом и очаг, товарищество - те вечные ценности, наедине с которыми современный человек подчас чувствует себя неуютно.

В нем было мало сиюминутного, суетного, сегодняшнего. Слава Хаецкий был нетороплив, эпичен - вечен. Когда мы предавали огню его тело, нас не оставляло ощущение, будто любая великая тризна по великому вождю могла стать той тризной, которую мы справляли по нашему другу.

Это исступленное существование вне конкретной эпохи, в мире голых архетипов - сколь бы мало оно ни продлилось - властно развернуло нас лицом к более древним эпохам. Там, у истоков средневековья, мы обнаружили все то же самое.

Мы глубоко убеждены в том, что сейчас в принципе во всем обществе происходит своего рода архаизация сознания. Все громче заявляют о себе люди с родовым, а не индивидуалистическим, сознанием. И сам современный человек, потеряв шаткую опору в своем индивидуализме, начинает судорожно искать свои корни, свой род.

Тем легче оказалось для нас ощутить свое несомненное родство с людьми раннего средневековья.

Из этого чувства несомненного родства с ними, из потребности выговорить это чувство и зародился замысел, который поначалу носил название "Меровинги".

Собственно, с этого и начинается история романа как таковая.

Эпоха Великого Переселения Народов. Что о ней известно? Ну, во-первых, вандалы, проявляя вандализм, разграбили Рим, на чем и завершилась история Римской империи. Во-вторых, народы долго переселялись, производя пыль и шум за окном, пока Карл Великий не гаркнул: "Ша!" После чего началось уже Высокое Средневековье с трубадурами, инквизицией и собором Парижской Богоматери.

То есть, история раннего средневековья, странным скачком переходящая в историю Средневековья Высокого, всегда подается как история ФРАНКОВ.

Между тем, задавшись совершенно безнадежной целью разобраться, кто куда переселялся, мы неожиданно для себя набрели на одно потрясающее открытие. Кроме франков, были и другие народы. В частности, мы нашли готов.

О готах поначалу нам было известно очень мало. Расхожее мнение состоит в том, что готы изобрели фашизм, пьянство и страдания молодого Вертера (В. Беньковский, подводя итог всему прочитанному о готах из россыпей в советских и современных российских книгах).

В нашей стране готы находятся в полном небрежении. Ими практически никто не занимается. Если Уважаемый Читатель посетит экспозицию Государственного Эрмитажа, ту самую, "скучную", часть, где выставлены черепки и наконечники, то он на обширной карте 3-6 вв. не обнаружит никаких готов. И вообще ни одного упоминания о них не найдет.

Те культуры, в создании которых не могли не принимать участие готы (Черняховская и др.) у нас считаются однозначно славянскими. Хотя более пристальное изучение древних историков приводит к мысли, что славяне и готы сидели рядом, соседствовали, воевали и роднились между собой. О том же, кстати, свидетельствуют и данные языка (но о языке ниже).

Соавторы пользуются случаем выразить благодарность археологу Дм. Бугрову (Казань) за подробный рассказ о раскопках германского городища и экскурсию в запасники музея. Именно ему соавторы обязаны очень подробным описанием взятия села. По рассказу археолога, ему довелось раскапывать городище, которое, судя по расположению трупов, по местонахождению наконечников стрел, состоянию домов, было некогда взято штурмом, а жители его беспощадно истреблены. Данными этого рассказа, фотографиями раскопок авторы в основном и воспользовались при описании гибели родного села Атаульфа.

Итак, мы установили, что 4-6 века были временем могущества готских племен.

Установили мы это случайно и вовсе не благодаря экспозиции Гос. Эрмитажа или трудам советских историков, в том числе наиболее популярного из них - академика Рыбакова.

Для лучшего проникновения в эпоху было решено изучить какой-нибудь из мертвых языков того времени. А языка франков не сохранилось, несмотря на то, что история раннего средневековья обычно подается именно как история франков.

Сохранился совершенно другой язык. Готский.

Он и был избран для изучения.

Ничто лучше не соответствовало нраву обоих соавторов. Готский язык а) весьма труден для изучения в силу большого количества исключений из правил - здесь он может потягаться с русским; б) совершенно бесполезен, ибо на нем уже тысячу лет как никто не разговаривает.

Все материалы по готскому языку мы черпали в Национальной Публичной библиотеке. Необходимо здесь выразить нашу огромную признательность Н.Ю.Рыжиковой, сотруднику библиотеки, за помощь. Ее консультации оказали нам неоценимую помощь в работе.

Готский язык изучался по трудам М.М.Гухман. Этот язык не только приоткрыл дверь в эпоху - такую цель мы ставили перед собой изначально. Он открыл нам совершенно незнакомый доселе народ.

Изучение готского языка подвигло нас на новый замысел, уведя далеко в сторону от франков и Меровингов.

8 февраля 95 года состоялся исторический диалог между соавторами. Обсуждалась такая проблема: жаль было до слез, что столь добротный материал, как готский язык, останется лишь достоянием соавторов, в то время как в Питере полно людей, которые также не прочь заняться чем-нибудь бесполезным и трудным для изучения.

И вот тут же сострадание к этим людям подвигло соавторов на идею писать учебник готского языка. Начали на месте генериться тексты для самоучителя.

"Помнишь, какие шедевры порождало изучение английского? Май фэмили. Май фазе из... газосварщик... Май мазе из... сторож на складе бумажных изделий в Коломягах..."

Была взята бумага, на которую легли первые строки. Вот они:


МОЯ СЕМЬЯ

Моя семья большая. Моего дедушку зовут Рагнарис. Он язычник. Он молится богам Вотану, Доннару и Бальдру. Дедушкины боги стоят дома. Бабушку звали Мидьо. Семь зим назад бабушка умерла. Дедушка взял наложницу. Ее зовут Ильдихо.

Моего отца зовут Тарасмунд. Мою мать зовут Гизела. Отец и мать веруют в Бога Единого. У меня есть два брата и три сестры. Был еще младший братец, но он умер от чумы.

Старшего брата зовут Ахма. Мой брат Ахма - дурачок. Отец отдавал его добрым пастырям, но те возвернули Ахму назад.

Моего второго брата зовут Гизульф. Гизульф старше меня на две зимы, а Ахма - на четыре.

Я третий из сыновей Тарасмунда. Меня называют Атаульф.

Моих сестер зовут Сванхильда, Галесвинта и Хильдегунда.

Хильдегунда самая старшая. Хильдегунда не живет с нами, она живет с мужем в его доме в десяти днях пути.

Муж Хильдегунды Велемуд не гот. Он вандал. Он добрый, но не такой, как мы. Иногда он присылает отцу и деду подарки. Дедушка считает, что Велемуд никудышный человек.

У Велемуда и Хильдегунды есть сын. Его назвали Филимер. Дедушка Рагнарис говорит, что имя плохое. Мол чужая кровь - она и есть чужая кровь.

Велемуд из большого рода, но я не знаю его родичей.

У моего отца есть два младших брата. Одного зовут Агигульф. Другого зовут Ульф. Жену Ульфа зовут Гото. Сына Ульфа и Гото зовут Вульфила.

У дяди Ульфа один глаз. Другой глаз ему выбили герулы. Ульф - великий воин. Ульф не живет с нами. Он и его жена с сыном живут в рабстве.

Дядя Агигульф - тоже великий воин, как и Ульф. Мне он люб больше других родичей. Дядя Агигульф почитает дедушкиных богов.

Когда Теодобад, наш военный вождь, отправляется в поход, дядя Агигульф идет с ним.


ВОПРОСЫ К ТЕКСТУ

1. Каким богам молится дедушка Рагнарис?
2. Как зовут наложницу дедушки?
3. Как зовут родителей Атаульфа?
4. Сколько братьев Атаульфа умерли от чумы?
5. Какие братья Атаульфа остались в живых?
6. Почему дедушка не любит Велемуда?
7. Кто выбил глаз дяде Ульфу?
8. Какого родича Атаульф любит больше всех?

Породив еще с десяток подобных же текстов и диалогов

- Чего ты хочешь? - Я голоден.

Я не буду пить воды.

Дай мне вина или пива. Дай мне мяса и репы.

Еще мне нужна наложница.

мы поняли внезапно, что наш "учебник" начинает стремительно перерастать рамки учебника как такового. Вся большая "фэмили" Атаульфа неожиданно начала жить своей жизнью. Персонажи заговорили своим языком и потребовали, чтобы мы о них узнали как можно больше. А узнав, передали другим людям.

Целый год мы вглядывались в их лица, мы научились понимать и любить их, нам стали внятны их горести и радости. И когда мы вплотную подошли к финалу и столкнулись с необходимостью убить большинство из них... Мы изыскивали возможность для того или иного героя спастись. Нас, вероятно обвинят в кровожадности. Но что поделаешь, если мы воспитаны на "Молодой Гвардии" Фадеева, на "Поднятой целине" и "Тихом Доне" и на романе "Как закалялась сталь".

(Перечитайте: эти книги не менее жестоки, а вернее - еще более).

Естественно, бросать Атаульфа под "небом в тысячу глаз" сразу после того, как он проклял Бога Единого, мы не собираемся. Слишком сроднились мы с этим мальчиком, чтобы не посмотреть, какой вырастет из него мужчина.

Следующие книги о роде Рагнариса будут посвящены переломным периодам пятого века: переходу вандалов, аланов и свевов через Рейн (406), походам Алариха на Рим (401 и 410), переселению вандалов в Африку (429), войнам с Аттилой (451) и разграблению Рима вандалами - тому самому! (455); завершаться цикл будет 480-ми годами, когда готы утвердились в Галлии.

Пятый век изобилует необыкновенно сильными, интереснейшими личностями (Стилихон, Аларих, Аттила, Гензерих, Августин, Иероним и пр., и пр.), каждая из которых заслуживает самого пристального внимания. Не любя книг помпезных, посвященных царям, дворцовым интригам и пересказу в "художественной форме" того, что в куда более художественной форме изложено у древних историков - мы решили облечь все эти ключевые моменты истории в простецкую одежду "семейного романа", а к великим людям подойти поближе и вглядеться в их ЛИЦА, а не те личины, которые надела на них романическая традиция.

По поводу жанра мы долго спорили, пока наконец один из соавторов (В. Беньковский) не уронил: "Да хоть ист-панком назови - какая в сущности разница?"

Но вопросы жанра нас как писателей касаются на самом деле в наименьшей степени. Наше дело сочинять роман и плести историю рода Атаульфа, а уж как ее обозвать - над этим пусть ломают голову другие.


ПОЧЕМУ ГОТЫ? ОПРАВДАНИЕ ТЕМЫ

Примерно с 9 века исчезновение готов из истории можно считать окончательным. Народа с таким именем больше не существует.

Что же осталось от этого некогда могущественного союза племен?

Их следы, как это ни парадоксально, до сих пор можно отыскать в двух по крайней мере местах: в Испании и Крыму.

Начнем с Испании.

В 416 году римское правительство порекомендовало везеготам напасть на вандалов и аланов, расселившихся в Испании. Везеготы рекомендации вняли и в ходе войн значительная часть вандалов и аланов была к 418 году истреблена. В первой половине 5 века везеготы окончательно утвердились в Испании и основали там могущественное королевство. В наши задачи не входит подробное рассматривание истории этого королевства. Оно существовало довольно долго и пало в 718 году под ударами мавров.

Именно это событие описывается в знаменитых испанских романсах о короле Родриго (Родрике):

Войска короля Родриго
Позиций не удержали:
В восьмой решительной битве
Дрогнули и побежали.
Король покидает лагерь
Один, без охраны и свиты,
И едет прочь поскорее,
Тягчайшим горем убитый...
(цит. по сб. Клятва на мече, Л., 1991, перев. Н. Горской)

Спустя тысячу лет лингвисты и историки пытаются найти и почти не находят никаких следов былого везеготского могущества.

В "Очерках по истории языков Испании" В.Шишмарев убедительно доказывает, что непосредственное влияние готского языка на испано-романский можно считать довольно слабым. Слов, проникших в испанский язык из готского, он насчитывает около 90.

Сходный же вывод о слабом влиянии везеготов на культуру Испании делает и Рамон Менендес Пидаль ("Готы и происхождение испанского эпоса").

Готы пришли в Испанию уже сильно романизированными, поскольку перед тем много лет жили на территории Империи и довольно легко усваивали многие из ее достижений. Нормы римского права одерживали верх над германскими обычаями (динамику взаимоотношений римского и германского права в варварских правдах хорошо прослеживает А.Корсунский в "Готской Испании"). Римское кафоличество одержало в конце концов верх над готским арианством.

И тем не менее, весьма ощутимый след долгого пребывания везеготов в Испании непостижимым образом остался в сознании испанского народа. Пидаль называет это "superba gothica", готское высокомерие.

Разумеется, пишет он, хвалиться тем, что в Испании сохранилась готская раса, - пустое тщеславие. Однако после арабского нашествия германский дух получает куда более широкое представление, чем это было при романизированных готских королях. Одним из варварских обычаев, указывает автор, как бы заново возродившихся в этот период, является кровная месть, не знакомая римскому и испано-готскому праву и противная нормам Церкви. Во времена готских королей за убийство брали деньги; теперь, после арабского вторжения, вдруг начинается поэтизация кровной мести, устанавливается коллективная ответственность семьи или жителей всего населенного пункта за совершенное одним из ее членов преступление (Лопе де Вега, "Фуэнте Овехуна"), вводится судебный поединок.

Историки на исходе средневековья продолжают считать королей Кастилии и Леона прямыми потомками везеготского вождя Атанариха (умер в 381 г.) Знатнейшие вельможи и самые беднейшие идальго, как один, кичились "готским происхождением". До сих пор слово "godo" употребляется в значении "человек знатного происхождения", а латиноамериканцы называют испанца "готом" ("el godo"), когда хотят подчеркнуть, что в его жилах не течет индейская кровь.

Упоминая трагедию испанского поэта Хосе Соррильи "Кинжал гота", Маркес ("Сто лет одиночества") замечает: "...испанская труппа ставила пьесу "Кинжал Сорро" - на самом деле это была трагедия Соррильи, но название ее изменили по приказу капитана Акилеса Рикардо, потому что "готами" либералы называли консерваторов".

Вот и ломайте голову, откуда в Колумбии 20 века взялись "готы". Работа Р. Менендеса Пидаля великолепно объясняет это.

В заключение нам хотелось бы выразить признательность Наталье Николаевой (Хеледис Эльвэт, Москва) за подробные консультации по этой теме.

О следах пребывания готов в Крыму любопытно пишет проф.А.Г.Васильевский ("Житие Иоанна Готского"). Он утверждает, что память о крымских готах не умерла на полуострове даже и в настоящее время (1909 г.). Если начало готской епархии в Крыму возводится ко временам Константина Равноапостольного (начало IV в.), то конец относится уже к последним годам царствования Екатерины II.

"Воспорские готы также отправляли богослужение на своем языке и читали Священное Писание в переводе Вульфилы, - пишет проф.Васильевский. - В позднейшее время мы встречаем готский язык в числе имеющих книги, когда уже нигде, кроме Крыма и, быть может, Малой Скифии, или Добруджи... не было слышно готской речи. Многое заставляет думать, что "русские письмена", которыми были написаны отысканные св. Кириллом в Херсонесе Евангелие и Псалтырь, были именно готские письмена, что здесь слово "русский" заменило эпитет "готский", точно так же, как это могло быть замечено и в других случаях".

Последнее замечание ("русский" = "готский") может быть, видимо, объяснено следующим образом. И готов, и славян римские источники то и дело именуют "скифами" - по месту обитания.

В другой своей работе ("Записка греческого топарха") проф. Васильевский сообщает, что на Дунае еще в 9 веке можно было найти готов, говоривших на своем языке и читавших Библию в переводе Ульфилы.

Последнее замечание Васильевского на ту же тему отсылает к армянскому писателю 12 века Матвею Эдесскому, который называет Болгарию "страной готов" - еще один отзвук долгой памяти о готском народе, сохранявшейся в придунайских областях.

Готы, почти совершенно вычеркнутые советской историографией из истории России (игнорировать их полностью не удается при всем желании), готы, чья роль в Европейской истории последние 70 лет сводилась к разграблению Рима и причастности к "вандализму", в начале 20 века пользовались самым пристальным вниманием почтенных профессоров.

Для соавторов было настоящим откровением прочитать следующий пассаж Ф.Брауна ("Разыскания в области гото-славянских отношений", 1899):

"В недавнем прошлом русской исторической наукой был поднят так называемый "готский вопрос".

Готы искони жили в пределах нынешней Европейской России; из всех германских племен они были ближайшими соседями славян в эпоху, когда последние составляли еще одно этнографическое и культурное целое на верховьях Днепра и Волги; они основали впоследствии в припонтийских степях сильное государство, которое подчинило себе большую часть славянских и финских племен между Вислой и Волгой.

В виду этих данных готы не могли не обратить на себя издавна внимание ученых, изучавших древнейшую историю и быт славянского мира.

Так напомним, что уже Шафарик отмечал слова, заимствованные, по его мнению, славянами у готов и готами у славян; академик Куник, стараясь пролить свет на первые страницы русской политической и бытовой истории, никогда не теряет из виду готов и "готский период"; А.В.Веселовский прислушивается к отголоскам готской старины в скандинавских сагах, повествующих о событиях в южной России, и ищет следов готской песни и сказания в нашем былинном эпосе.

Все названные исследователи имеют в виду главным образом культурное влияние готов на славян вообще и русских славян в частности. Начало же русского ГОСУДАРСТВА они ведут от призвания норманнской Руси из-за моря.

На этом однако не останавливаются ученые, возбудившие упомянутый выше "готский вопрос". Они идут дальше и хотят связать с пребыванием готов на юге России начало русской государственной жизни.

Уже Иловайский, неудовлетворенный построениями норманнистов, искал исхода в "готской теории", но, по собственным его словам, должен был в конце концов отказаться от нее, т. к. и она также не могла ответить на все вопросы и сомнения, хотя, по словам автора, она была гораздо удовлетворительнее теории норманнской [Разыскания о начале Руси. - М., 1876].

В наиболее резкой и решительной форме вопрос о готском происхождении Руси был затем поднят Будиловичем на 8-м археологическом съезде в Москве [ЖМНП, май 1890] в докладе, озаглавленном "К вопросу о происхождении слова Русь"... "Происхождение Русского государства уже породило школы норманскую и славянскую. Кто знает, может быть, мы присутствуем при зарождении школы готской?"

Мы позволим себе, пишет далее Ф.Браун, ответить на этот вопрос решительное "нет". Готской школы, по крайней мере, в смысле объяснения начала русского государства никогда не будет и быть не может. А не может ее быть по той причине, что теория норманнистов давным-давно уже перестала быть простой более или менее смелой гипотезой и стала теорией, неоспоримо доказанной фактами лингвистическими..."

Далее Ф.Браун делает следующие выводы относительно "готского вопроса":

"Отрицая возможность готской теории при объяснении происхождения РУССКОГО государства Рюрика и его славных преемников, мы однако полагаем, что "готский вопрос" не только имеет raison d'etre в русской исторической науке, но и является одним из важнейших в истории дорюриковского периода русской жизни и жизни славянского мира вообще. В последней ясно и отчетливо выделяется "готская эпоха", время сильного культурного влияния и отчасти политического господства готов над доброй половиной нынешней Европейской России. Этот период не мог не оставить глубоких следов в жизни славянства.

Готы были, бесспорно, самый талантливый народ эпохи великого переселения народов. Христианство нашло к ним доступ и окрепло в их среде раньше и быстрее, чем у других германских племен; высоко развитая греко-римская культура встретила в них более глубокое сочувствие и была воспринята ими лучше, чем дикими франками, суровыми лангобардами или неповоротливыми алеманнами. Имена остготов Теодориха и Тотилы окружены ореолом терпимости и гуманности и в то же время славой героизма и мужества. Таких личностей не создал ни один германский народ той варварской поры..."

Соавторы, всхлипывая: "Глубокая и искренняя благодарность от растроганных готов г-ну Брауну - он замолвил за них доброе слово..."


ПОЧЕМУ ГОТЫ-2. ПРОБЛЕМА ПАТРИОТИЗМА

Готы - германцы. Анты, венеды, скловены - славяне. И те, и другие варвары. Они грабили земли Римской империи, а в свободное от грабежей время враждовали между собой.

Поначалу готы славян побивали. После они перестали соприкасаться достаточно тесно, чтобы взаимная вражда их оставалась полноценной.

Тем не менее само противостояние "германцы - славяне" автоматически порождает в патриотических мозгах другое противостояние, менее древнее: "немецко-фашистские оккупанты" - "героический советский народ".

Преклоняя голову перед теми, кто отстоял нашу землю от завоевания, вместе с тем позволим себе заметить: готы 4-8 веков к немецко-фашистским оккупантам не имеют решительно никакого отношения. Они даже не предки немцев, собственно говоря. (Немецкий лингвист Хирт в 1925 г. очень удачно, на наш взгляд, заметил, что готский язык является, скорее, не матерью, а "старшей сестрой" немецкого. - Цит. по М.Гухман "Происхождение строя готского глагола").

Более пристальное вглядывание хотя бы в этимологический словарь готского языка приводит к мысли о том, что между обоими массивами варварских племен было больше общего, чем это может показаться на первый взгляд. В очень неплохой, хотя и написанной "популярно", книжке Антона Платова "Руническая магия" (М., 1994), в первой части, которая посвящена истории и развитию рунического письма, постоянно подчеркивается близость прагерманского и праславянского языков. Эта же мысль, только изложенная куда менее "популярно", проходит практически через любой труд, посвященный теме древней германской или славянской мифологии. "Всего лишь три тысячи лет назад разницы между этими языками не существовало - разделение славянских и германских языков относится к концу II тысячелетия до Р.Хр. Любопытно, что до настоящего времени сохранилась группа языков, занимающих точно промежуточное положение, - языки балтских народов."

Однако, совершенно справедливо пишет дальше А.Платов, "древний этот язык просвечивает все-таки сквозь муть позднейших трансформаций и наслоений". Он приводит несколько примеров, в том числе слова "хлеб" (готск. hlaifs), "орел" (скандинавское "ярл").

Можем добавить и другие. Готское "boka" - "бук" (дерево, на котором вырезали буквы) и "буква"; любопытно что для обозначения "книги" готы использовали множественное число от слова "буква", т. е. "много букв". Русское "думать" - готское "domjan"; "хлев" - "hlaiw" (пещера, могила); "хижина" - "hus".

В монографии "Разыскания в области гото-славянских отношений" Ф. Браун разбирает, в частности, вопрос происхождения названий "Галич" и "Halle" (Галле - город на юге Германии). Их имена производят от слова "соль", которую добывали неподалеку от этих городов, пишет автор. "В кельтском языке s в начале слова переходит в h:

др. ирл. salann - кимр. halan;

hal - sal - Halle - Галич."

По другой гипотезе эти слова связываются с готским "halljo" - "гладкий камень", "галька".

Отзвук готского слова "stalla" (конюшня) слышен в русском "стойло"; "fat" (платье) - в названии наряда невесты ("фата"); "rauba" (платье, одежда) - "роба".

Готское "af-mojan" (уставать, выматываться) соотносится с русским "маяться", "нудно работать". Вообще слово "работа" в дивном согласии и у славян, и у готов синонимично слову "мучение" (русское "страда").

Любопытно, что слово "осень" означает не столько время года, сколько срок уборки урожая. В готском языке слово "asans" означает "лето".

Готские слова неожиданно обнаруживаются, как это ни странно, в церковной лексике. Авторитетный профессор В.В.Болотов ("Лекции по истории древней Церкви", 1907) доказывает, что греческое слово, обозначающее церковь как здание, храм, пришло в славянский язык (цръкы) из готского. Он же указывает на параллель между готским "hrugga" (палка, стяг на палке) и русским "хоругвь". В.Болотов утверждает: "Слово "церковь" воспринято чрез готское посредство и гораздо раньше, чем возникло русское государство, чем распространилось у нас христианство".

В 5 в. готы были уже христианами; славяне-язычники, видя у них храмы, именовали эти здания тем греческим словом, которое слышали от готов. Естественно, в передаче германцев.

Любопытные рассуждения приводит В.Н.Татищев в "Истории Российской": "Наш новгородец, хотя всех народов славные дела себе присвоить, готов славяны имянует и имя их готовы толкует... Что Бельский говорит, готов за славян почитали, то довольно видно, что междо ими или в сообсчестве славяне беспрекословно находились, как имяна государей готских бывших многие славенские изъявляют... [Татищев приводит примеры, в том числе "Валамир" - "Владимир".] Но я сие разумею, что з готы, яко сарматы, много славян, а собственно венды, видимо, собсчествовали, и от тех славян сии имяна возприали, власно как и мы, оставя собственного своего языка, разных и неведомых нам языков имяна возприали и, знаменования их не разумея, употребляем. Латинские же писатели, не различая разности народов, в едино имя готы заключали".

В передаче этой полемики отчетливо виден ясный и трезвый ум Татищева, который объясняет действительно бывшее сходство имен готских и славянских близкими контактами между готами и славянами, а тенденцию смешивать их - тем обстоятельством, что и те, и другие были для Римской Империи ВАРВАРАМИ.


КАКО ХУДОЖЕСТВЕННО О ГОТАХ ПИСАТЬ НАДЛЕЖИТ,
или
СХЕМА И ЕЕ ИСТОКИ

В исторических романах, написанных российскими авторами, как правило, бытует одна и та же схема, которая - как торжественно оповещается в предисловии или аннотации - является "художественным воссозданием древнерусского быта".

С незначительными вариациями она выглядит следующим образом.

На исконно славянской (росской, полянской, дулебской, вендской, антской) земле сидят исключительно мирные славяне. Они бортничают, производят мед, лен, пеньку. Справляют добрые, веселые праздники годового цикла (в основном - встреча весны или что-нибудь брачно-урожайное; обычный источник в таких случаях - труды акад. Рыбакова). Обязательный персонаж - мудрый старец, хранитель преданий; часто играет на гуслях.

Вокруг этих благолепных славян переселяются, всячески мельтешат и льют кровушку другие народы (не славяне). Иногда они попадают к славянам и, пораженные простотой и доброй мирной мудростью этого народа, навек связывают с ними свою судьбу. Эти персонажи делают контраст между славянским и всеми прочими мирами еще более выпуклым. Иногда кричат по ночам от воспоминаний и, просыпаясь среди славян, успокаиваются.

Затем происходит война. Она начинается в тех случаях, когда грубые и жестокие германцы посягают на исконно славянскую (росскую, полянскую, дулебскую, вендскую, антскую) землю. Тогда мирные земледельцы и бортники, отложив гусли, берутся за мечи и с криком "Не посрамим земли росской (дулебской, вендской, антской)!" убивают всех.

И вновь воцаряются тишина и благолепие...

(Здесь можно в скобках заметить, что совершенно в тех же преувеличенно-идиллических тонах писал о готах немецкий писатель конца 19 в. Феликс Дан, автор исторических трудов о германцах).

Очень хорошо комментирует этот феномен Н.М.Карамзин. Он приводит описание мифического народа гипербореев, ссылаясь на Помпония Мелу, Плиния, Солина: "Земля у них [гипербореев] плодоносная, воздух чистый и благорастворенный. Они живут долее и счастливее всех иных людей: ибо не знают болезней, ни злобы, ни войны и проводят дни свои в невинной, беспечной веселости и гордом спокойствии..." - "Сие описание, - продолжает великий российский историк, - основанное на баснословии греков, пленило воображение некоторых ученых мужей севера, и всякой из них хотел быть единоземцем счастливых гипербореев... Мы, русские, могли бы также объявить права свои на сию честь и славу!"

Однако Карамзин не позволяет себе и своему читателю долго увлекаться всеми этими заманчивыми построениями. "...с 527 г. утвердясь в северной Дакии, начинают они [славяне] действовать против империи вместе с угорскими племенами и братьями своими антами... Ни сарматы, ни готфы [готы], ни самые гунны не были для империи ужаснее славян..." Каждое их лютое нападение на греческие области, продолжает Карамзин, "стоило жизни или свободы бесчисленному множеству людей, так что южные берега Дунайские, облитые кровию несчастных жителей, осыпанные пеплом городов и сел, совершенно опустели". Карамзин ссылается на Прокопия, который говорит, что славяне в своих нашествиях всякий раз убивали или пленяли до 200 тысяч человек - цифра явно завышенная, но очень характерная.

Иордан, готский историк 6 в., также пишет о том, что славяне "ныне свирепствуют повсеместно" и видит в этом Божье наказание за "грехи наши".

Подводя итог впечатляющей картине славянского разбоя на землях Римских провинций, Карамзин делает совершенно логичный вывод: "Не желание славы, а желание добычи, которою пользовались готфы, гунны и другие народы: ей жертвовали славяне своею жизнию, и никаким другим варварам не уступали в хищности".

В таком случае - на чем же базируется "воссоздание древнерусского быта" - миф, на котором вскормлено не одно поколение читателей исторических романов? Если отбросить, конечно, инерцию, связанную с мощнейшим толчком, который получили мы после Второй мировой войны и который породил устойчивые антитезы "истинные арийцы, так их и так" - "братья-славяне"; "мирный труд советских людей был прерван" - "фашистская Германия без объявления войны, вероломно" (или, как сказал, перепутав, один ребенок, "звероломно")...

Нам представляется, что по крайней мере один источник этого мифа мы нащупали.

Феофилакт Симокатта, византийский историк, оставил следующий рассказ (ок. 592 г.):

"...Телохранителями императора были захвачены три человека, родом славяне, не имевшие при себе ничего железного и никакого оружия; единственной их ношей были кифары, и ничего другого они не несли. Император [принялся] расспрашивать их, какого они племени, где им выпало жить и почему они оказались на ромейских землях.

Они отвечали, что по племени они славяне и живут у оконечности Западного океана... [длинная мутная история их появления в империи].

...А кифары они, мол, несут потому, что не обучены носить на теле оружие: ведь их страна не знает железа, что делает их жизнь мирной и невозмутимой; они играют на лирах, не знакомые с пением труб. Ведь тем, кто о войне и не слыхивал, естественно, как они говорили, заниматься безыскусными мусическими упражнениями.

Автократор, [услышав] все сказанное, восхитился их племенем и, удостоив самих попавших к нему варваров гостеприимства и подивившись размерам их тел и огромности членов, переправил в Ираклию".

(Цит. по: "Свод древнейших письменных известий о славянах", т. 2)

Комментарий авторов "Свода" по этому поводу весьма сдержан: "Информация об отсутствии у славян железа абсолютно не подтверждается археологией... Да и весь пассаж выдержан в духе идеализации: варварам приписываются простодушие и неиспорченность цивилизацией. Коль скоро славяне прибыли от Океана, т. е. как бы от границ мира, было естественно наделить их чертами мифических гипербореев".

У нас же чтение приведенного выше рассказа Симокатты вызвало приступ гомерического хохота. Какое великолепное варварское вранье.

Итак, авторитетный источник сообщает, что люди, покрывшие дунайские берега пеплом сожженных селений, упражняются исключительно в мусических искусствах. И Автократор - верит.

Интересно, что произошло на самом деле? Долго ли смеялись византийцы? Отпустили ли варваров за удачную шутку? (И где они кифары утащили?..)

У Симокатты могли быть совершенно особые цели, например, противопоставить гиперборейцев византийцам, но нам трудно допустить, что "гипербореи" не врали самым откровенным и грубым образом.

Однако романисты, похоже, пользуются именно этой идиллической картинкой: атлетически сложенные люди, красавцы как на подбор (богатырское сложение славян подчеркивают почти все историки); при этом - исключительно миролюбивы и склонны к музицированию, так что славянина всегда можно узнать по бряцанью струн, волочащейся за спиной пеньке и большим кругам воска под мышкой.

Оспаривать мнения древних историков, а тем более - пытаться представить их самих как людей, склонных ошибаться, путать, подтасовывать факты?.. Ну уж нет. Сказано: мирные - значит, мирные! Сказано: бортничали значит, бортничали! А что резню то и дело учиняли, так оттого, что кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет.


СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ

Мы нарочно выделили несколько спорных вопросов в отдельные узлы, чтобы не запутаться самим и не запутать Уважаемого Терпеливого Читателя. Скажем сразу, что ничего мы, в конце концов, так и не решили, ни одного узла не развязали (это, кажется, невозможно сделать). Мы просто пришли к определенному взгляду на эти проблемы.

Поскольку именно этим взглядом мы и глядим на людей и события, описанные в наших книгах "готского" цикла, то нам кажется небесполезным уточнить некоторые его аспекты.


УЗЕЛ ПЕРВЫЙ. "ГЕРМАНЕЦ НЕ СЛАВЯНИН, СЛАВЯНИН НЕ ГЕРМАНЕЦ"

Византийские, греческие, латинские историки, утопая в море белобрысых рослых людей, одетых в эту ужасную одежду - штаны, видели, в сущности, ясно и отчетливо только одно: Империю захлестывают волны варваров. Что нравы славян и германцев были одинаково жестокими, образ жизни "суровым и неприхотливым", "примитивным", облик воинственным и устрашающим - это можно заключить из чтения историков 4-8 вв. Никто из них не скрывает и того обстоятельства, что на цивилизованного человека эти люди наводят леденящий ужас. "По всему пространству, которое тянется к Понту, начиная с маркоманнов и квадов, шевелится варварская масса скрытых до сих пор племен, внезапной силой сорванная со своих мест" (Марцеллин, 4 в.)

На определенном этапе политические соображения начинают требовать от историков искусства "увеличения", "наращивания" истории народа-победителя. И появляются труды, вроде сочинения Иордана или Иоакимовской летописи.

Поскольку на этих источниках зачастую базируются теории, с которыми мы полемизируем, то остановимся на них чуть подробнее.

Перевод и комментарии к Иордану, выполненные Е.Ч.Скржинской, кажутся нам наиболее авторитетными, несмотря на выпады со стороны составителей фундаментального "Свода..." на ее работу ("не отвечает современным требованиям"). С нашей точки зрения, это исключительно полный, почти исчерпывающий источник.

О самом Иордане Е.Ч.Скржинская сообщает: рождением этот человек был острогот; примерной датой его рождения можно считать 485 год или около того; в 505-536 гг. он служил нотарием (своего рода секретарем-референтом) у крупного готского военачальника Гунтигиса из знатного ("королевского") рода Амалов. Классического образования Иордан не получил, по латыни писал с ошибками, хотя, судя по всему, был неплохо начитан. Вероисповеданием Иордан был кафолик - редкость среди готов, которые почти поголовно были в те века арианами. Скржинская считает, что Иордан не был епископом, как именуют его другие комментаторы.

История народа готов, написанная Иорданом, представляет собой сжатый пересказ более объемных трудов, прежде всего - Кассиодора.

Кассиодор создал нечто исключительно подробное и длинное; его "История" была утрачена в веках, остался лишь краткий компилятивный пересказ Иордана. Поскольку один из соавторов (Е.Хаецкая) вгрызался в Иорданово сочинение месяца два, изнемогая под тяжестью хлынувшей со страниц информации, то любимой шуткой другого соавтора (В.Беньковского) в те дни было: "Радуйся, Хаецкая: Кассиодора нашли!"

Сокращая и пересказывая кассиодорову историю, Иордан придерживался совершенно определенной тактики. В пору создания иордановой книги (ок. 550 г.) война готов с Византией вот-вот должна была завершиться победой Византии. Поэтому Иордан всячески подчеркивает "давние симпатии" и "родственные связи" имперцев с готской знатью. При этом, желая сделать эти "симпатии" почетными не только для остроготов, но и для римлян, Иордан напирает на древность готской истории. Остроготские Амалы у него не выскочки-варвары, а род почтенный и старинный, не хуже Юлиев. Для этого Иордан совершенно сознательно смешивает готов с гетами (фракийскими племенами, появляющимися в источниках начиная с Геродота; они обитали между Дунаем и Балканским хребтом). Сходство имен, одно и то же место обитания - и вот уже "готы=геты" делаются фактом.

При этом нужно учитывать также обаяние авторитета древнего историка. Иордан, 6 век - шутка сказать!

И вот в остроумных построениях С.Лесного ("Откуда ты, Русь?") появляется такой пассаж: "На основании исследования первоисточников (о чем автор не имеет возможности говорить здесь пространно) автор пришел к выводу, что вся Средняя Европа, от устья Эльбы до устья Дуная, была издревле заселена славянами. Ошибка заключается в том, что историки, главным образом немецкие, приняли огромное количество славянских племен за германские. Родилась даже дикая теория о существовании германцев уже в первые века нашей эры от Рейна и до... Дона! При таком допущении, естественно, на карте Европы никак не могли найти места для славянских племен.

На деле же руги, вандалы, лужичи, карпы, бастарны и другие были не германцами, а славянами.

Особенно диким оказалось представление, что готы были германцами. На самом деле это были геты, народ древнейшего корня, ничего общего с германцами не имеющий. Йордан, историк 6 века, желая возвеличить так называемых готов, прилепил к их истории многовековую историю гетов, очевидно, пользуясь сходством названий".

Интересно, невольно думается при чтении С.Лесного, а кем же были "так называемые готы", коли вместо них были геты? К кому "Йордан" прилепил гетскую историю? К несуществующему народу, что ли?

Славян, которые "разлились повсеместно" (как пишет тот же Иордан), никто, кажется, не обижал - им как раз нашлось довольно много места на карте. Зато оттуда давно и старательно вымарывают у нас в стране германцев.

И не то чтоб соавторы такие германофилы... Просто не всегда понятно, зачем становиться на спину другим, чтобы казаться выше. Еще не удивительно было бы, если бы в таком тоне писали о своем великом и славном историческом прошлом представители какого-нибудь малого, почти совсем ассимилировавшегося народа. Но - русские!..

Теперь попробуем разобраться, как одна нелепица породила другую. Откуда же из того,что "готы=геты" следует,что "геты=славяне"?

А-а-а!.. А вот и следует.

В течение примерно ста лет готы и другие германцы передвинулись южнее, а на бывших гетских (и бывших готских) землях угнездились славяне, ведомые пресловутой "хищностью".

И вот уже Феофилакт Симокатта (588 г.) сообщает: "Геты или, что то же самое, полчища славян, причинили большой вред области Фракии" (цит. по "Своду...") Комментарий сообщает при этом: "Был ли ФС первым, кто присвоил это имя славянам, неизвестно, ибо мы не знаем, кого подразумевал под "гетами" Марцеллин Комит в начале 6 в. Обычно же этим архаическим этнонимом ранневизантийские авторы называли готов".

Вот мы и завершили фантастическую цепочку "геты=готы=славяне". Или даже: "геты=германцы=славяне".

Эта цепочка позволяет гармонически сосуществовать в патриотических мозгах двум взаимоисключающим идеям: с одной стороны, можно совершенно убрать германцев из истории, объявив их поголовно славянами; но коли уж кому-нибудь из германского племени удается просочиться-таки в историю, то тогда они объявляются "так называемыми" или "звероломными". А какой мирно бортничающий славянин не бивал звероломного гота?

Один из источников, о которых скромно умалчивает С.Лесной, был нами обнаружен на удивление легко - достаточно было просто открыть "Историю Российскую" Татищева. В главе "О стории Иоакима епископа Новгородского" Татищев добросовестно передает отрывки из "Иоакимовской летописи", широко используемой Лесным:

"О князех руских старобытных Нестор монах [автор "Повести временных лет"] не добре сведом бе, что ся деяло у нас славян в Новеграде, а святитель Иоаким, добре сведомый, написа, еже сынове Афетовы и внуки отделишася, и един от князь, Славен з братом Скифом, имея многие войны на востоце, идоша к западу, многи земли о Черном мори и Дунае себе покориша. И от старшего брата прозвашася славяне, а греки их ово похвально алазони, ово поносно амазони (еже есть жены бес титек) имяновали, яко о сем стихотворец древний Ювелий глаголет.

Славен князь, оставя во Фракии и Иллирии на вскрай моря и по Дунаеви сына Бастарна, иде к полуносчи и град великий созда, во свое имя Славенск нарече. А Скиф остася у Понта и Меотиса [Черное и Азовское моря] в пустынех обитати, питаяся от скот и грабительства и прозвася страна та Скифиа Великая.

По устроении Великого града умре Славен князь, а по нем владаху сынове его и внуки много сотен лет. И бе князь Вандал, владая славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многи земли на вскрай моря повоева и народы себе покоря, возвратися во град Великий".

Ну вот, собственно, и ясен источник, согласно которому Лесной утверждает, что и бастарны, и вандалы, и другие племена - славянские. Более того, Иоакимовская летопись позволяет искусственно продлить историю славян в глубину веков.

Знакомая песня. Унылая песня...

А далее появляются подвластные Вандалу князья Гардорик и Гунигард. Татищев расшифровывает их имена в своих "примечаниах" к выпискам из летописи. Гардорик - это король гепидов Ардарих, могущественный союзник Аттилы; Гунигард - персонификация "отечества гуннов" ("град гунов"). Стало быть, к лику славян могут быть приплюсованы также гепиды и гунны.

Правда, гуннов трудновато сделать славянами - рожей не вышли. В том смысле, что гунны, как их описывает видевший их Марцеллин, все-таки монголоиды.

То, что делал Иордан для готов, Иоаким делает для славян. В ход идет одно и то же простое варварское лукавство.

Между тем Татищев, человек исключительно здравомыслящий, почти не поддается на эти провокации (при том, что он не располагал той информацией, которой располагают современные историки). "Хотя польские [историки] в глубокой древности короля славян Вандала сказуют, но сие ошибка, что они вандалов германян или сармат с венды славяны мешают, а здесь Иоаким вместо народа вандалов князя именовал".

В 1962 году вышло комментированное издание "Истории" Татищева (перепечатанное в 1994 году), где в комментариях рассматривается вопрос о подлинности Иоакимовской летописи.

Эта летопись была, по просьбе Татищева, прислана ему его родственником Мелхиседеком Борщовым, архимандритом Бизюкова монастыря, который добыл ее у какого-то монаха Вениамина. Татищев в существование Вениамина не очень верит; комментатор скупо замечает, что в Бизюковом монастыре был какой-то Вениамин.

Этот Мелхиседек был в своем роде смутьяном, может быть, заподозренным в каких-то противоправительственных действиях. Он сменил несколько монастырей, хранил какие-то таинственные рукописи. Когда он умер (по сообщению Татищева, в 1748 г.), его пожитки были опечатаны, а келейник усопшего игумена скрылся.

Рукопись была списана в Сибири, сложена в беспорядке, "письмо не новое, но худое, склад старой, смешанный с новым, но самой простой и наречие новгородское".

Поверив в подлинность самой летописи, Татищев, тем не менее, относится к ней, как мы видим, довольно критически. Комментатор трудов Татищева (М.Н.Тихомиров, 1962) утверждает: "После большой и убедительной статьи С.К.Шамбинаго о Иоакимовской летописи [С.К.Шамбинаго. Иоакимовская летопись. Истор.зап. N 21, М.-Л., 1947] нет нужды доказывать, что эта летопись была особым произведением, отнюдь не выдуманным Татищевым и примыкающим к семье легендарных сказаний о начале Руси, которые в большом количестве появлялись в России, на Украине и Белоруссии в 17 в."

Обзор этой "семейки" делает Карамзин, предуведомляя: "Древний летописец не сообщает никаких обстоятельных известий о построении Новагорода; зато находим их множество в сказках, сочиненных большею частию в 17 в. и внесенных невеждами в летописи".

Руководствуясь простым здравым смыслом, мы считаем безосновательными построения "готы=геты=славяне" или "готы=скифы=славяне" (по месту обитания).

Мы считаем также неправильным вовсе стирать готов, гепидов и другие германские народы из истории (как старательно делает акад.Рыбаков, до недавнего времени непререкаемый авторитет, с тяжелой руки которого на исторической карте остались лишь вандалы, обессмерченные пресловутым "вандализмом", да скиры с ругами - пусть уж!.. все равно о них никто ничего толком не знает).

Мы считаем также неправильным считать готов, вандалов, гепидов славянами, несмотря на то, что они имели непосредственное отношение к той земле, на которой мы сейчас живем. Хотя бы потому, что пахали ее, умирали на ней и, надо полагать, ее любили.


УЗЕЛ ВТОРОЙ. ПИСЬМЕННОСТЬ.

Начнем для интереса с очередной нелепицы С.Лесного.

"Глаголица, по-видимому, изобретена в конце 4 века епископом Ульфилой. Именно на этом алфавите была Библия, переведенная им ДЛЯ СЛАВЯН. Ничего общего с так называемым "кодекс аргентеусом" эта Библия не имела. Готский "кодекс аргентеус" на самом деле написан не Ульфилой и не на готском, а лонгобардском языке".

Уф...

Предположив, что основным источником для измышлений С.Лесного является все тот же В.Н.Татищев - не столько сам историк, сколько те "басни", которые он излагает, а после обсуждает с читателем - прибегаем к Василию Никитичу... Да, он передает сообщения о том, что руссы "на север чрез море Балтиское в Данию, Швецию и Норвегию ездили", "датские, норвежские и шведские короли с русскими государи свойством супружества часто обязывались", "норвежские и датские принцы, приезжая в Русь, служили". "Сими случаи могли руссы готическое [т.е. готское] письмо, которое тогда на севере употреблялось, от них иметь и употреблять".

Далее, продолжает Татищев, "наипаче же закон или уложение древнее руское довольно древность письма в Руссии удостоверивает, что некоторыми обстоятельствы з готическими сходно".

Осторожный и аккуратный в суждениях, Татищев замечает по этому поводу: "И хотя о письме готическом за совершенно не приемлю для того, что точного доказательства не имею, но и противоречить есть не меньшая трудность".

Карамзин углубляется в проблему руского алфавита намного подробнее. Полемика представлена у него в виде диалога; историк как бы отвечает на вопросы своих оппонентов.

"Римские духовные в 11 в. называли славянский алфавит готфским (говорили, что готфские буквы были изобретены некиим еретиком Мефодием)..."

- Римские духовные называли славянский алфавит готфским единственно для того, что они считали гофов и славян за один народ, - отвечает Карамзин.

Есть, кроме того, как нам кажется, еще одно объяснение. И русское, и готское письмо (алфавит Кирилла и алфавит Ульфилы) созданы на основе греческой письменности.

"Ученому греку Кириллу всего естественнее было дать славянам греческие письмена; надлежало выдумать новые единственно для таких звуков, которых нет в языке греческом", пишет Карамзин. Совершенно то же самое проделал и создатель готского алфавита, использовав для звуков готского языка, которых нет в греческом, отдельные руны (urus, teiws) и несколько латинских (H, G, F, R, S).

Не располагая достаточными данными о состоянии грамотности на "докирилловской" Руси, не беремся обсуждать тему "чертов и резов".

В конце концов, основной круг наших интересов смыкался преимущественно вокруг готов. А о готах известно, что в их языке не было слова "писать" (для обозначения этого действа Ульфила пользуется словом "рисовать") и "читать" (Ульфила употребляет глагол "петь", "петь в собрании"). Слово "книга" в готском языке дословно переводится как "много букв".

Иными словами, грамоты в общепринятом смысле этого слова у готов до Ульфилы не было.

Обозначение изобретателя готской грамотны как "некоего еретика Мефодия" мы расшифровали следующим образом. Если готское письмо есть почти то же, что славянское (или вообще одно и то же), то логично приписать одному брату (Кириллу) изобретение славянских букв, а другому (Мефодию) - готских.

Что до "еретика", то епископ Ульфила действительно был еретиком, но об арианской ереси чуть позже.

Чисто внешнее сходство алфавитов, широкое хождение готской Библии, в том числе и на той территории, где впоследствии раскинулась Российская империя и СССР, и вообще распространенность готской письменности (своего рода лингва франка южной Европы в 5-6 вв) - все это порождало миф о тождестве российской и готской письменности. Или вообще об отсутствии готской грамоты (любая грамота - славянская!)

Именно это широкое распространение готской Библии имел в виду Иоанн Златоуст (4 в.), когда говорил после службы в готской церкви: "Желал бы я, чтобы присутствовали здесь эллины и, слыша, что здесь читалось, поняли, какова сила Распятого. Евангельские истины проповедуются и на этом варварском языке, как вы слышали теперь. Скифы, фракийцы, сарматы... и обитающие на краю света философствуют, переведши на свой язык Священное Писание" (цит. по: Ф.Успенский. Константинополь в последние годы 4 в. Известия русского археологического института в Константинополе (ИРАИК) т. 4, вып.3, София, 1899)

Под "скифами" Иоанн, скорее всего, разумеет готов (это довольно распространенный способ именовать готов, осевших в Малой Скифии); под "эллинами" - язычников, сторонников прежнего богопочитания.

Поглядим поближе на "кодекс аргентеус", который, по мнению Лесного, не имеет никакого отношения к епископу Ульфиле.

"Серебряный кодекс", Codex Argenteus, был найден в 16 в. Герхардом Меркатором. Этот ученый нередко посещал древнее Верденское бенедиктинское аббатство, расположенное в четырех милях от Кельна. Меркатор интересовался прежде всего его богатой библиотекой. Здесь он и нашел драгоценный манускрипт, известный сейчас как Codex Argenteus. Верденский памятник содержит четыре евангелия, расположенные в следующем порядке: от Матфея, от Иоанна, от Луки, от Марка. Текст написан по красному полю прописными буквами, частью золотыми, но в основном серебряными.

В учебниках по истории средних веков для гимназий в начале 20 века можно было видеть очень хорошую цветную копию с одного такого листа.

Предполагают, что эта великолепная книга происходит из Италии 6 века и принадлежала лангобардским королям (откуда и версия Лесного о лангобардском происхождении текста).

Верденский монастырь был основан во времена Карла Великого, и вполне вероятно, что основатель его, долго живший в Италии, мог привезти рукопись с собой из этой страны. По другому предположению, рукопись передал Верденскому монастырю сам Карл Великий.

Среди германских народов - готов, франков, лангобардов - имела хождение именно готская Библия, поскольку другой не было. (Точно так же, как в восточнославянских странах имело хождение русское Евангелие; ср. проблемы, поднятые в издании Евангелия, предпринятом Белорусской библейской комиссией).

Готская Библия была столь ценна, что списки с нее включали в стоимость контрибуций наряду с золотом и деньгами.

В 17 веке появились первые издания Codex Argenteus, поначалу в отрывках. На кодекс обратил внимание советчик и друг австрийского императора Рудольфа II Ричард Штрейн. При его содействии манускрипт был перенесен в Прагу. В 1648 г. Прага была взята шведами. В числе прочих сокровищ они взяли и кодекс. Вскоре Codex Argenteus был поднесен в дар шведской королеве Христине. Она передала его Исааку Воссиусу, и из Стокгольма кодекс очутился в Нидерландах. Там его купил граф де ла Гарди, который облек листы в серебряный переплет и подарил драгоценную книгу университету в Упсале.

По отзыву Меркатора, рукопись в Вердене имела 330 листов. Когда же достигла Упсалы, их число сократилось до 187. Особенно много утратилось при похищении кодекса из Праги.

В конце 19 века произошла еще одна история, связанная с кодексом. Уже в Упсале кто-то вырезал из кодекса еще 10 листов. Поиски ни к чему не привели. Только спустя 23 года после кражи листы вернулись на место: библиотекарь университета был призван к одному умирающему, который вернул то, что некогда выкрал.

Codex Argenteus - не единственный памятник на готском языке. Мы не будем утомлять Уважаемого Терпеливого Читателя рассказом о судьбах других кодексов и отрывков; приключения книг, как известно, бывают еще более долгими и захватывающими, чем приключения людей.

О языке, которым написан этот памятник, М.М.Гухман ("Происхождении строя готского глагола", 1940) пишет, соглашаясь с мнением "буржуазных ученых", что "мы здесь имеем дело со своеобразным готским "литературным" языком, проделавшим уже довольно длительную историю". Она указывает на то, что готский был языком межплеменного общения (Приск пишет: "Скифы, будучи сборищем разных народов, сверх собственного языка варварского охотно употребляют язык уннов или готов...") Именно такие языки обычно избираются миссионерами; поэтому перевод Библии именно на готский (а не лангобардский, как пишет Лесной) был делом вполне логичным и оправданным.


УЗЕЛ ТРЕТИЙ. АРИАНСКАЯ ЕРЕСЬ И ЕПИСКОП УЛЬФИЛА

В литературе о "темных" веках то и дело мелькает это имя: Ульфила.

Весьма популярная книга Франко Кардини "Истоки средневекового рыцарства", изданная у нас в 1987 году, довольно подробно останавливается на теме христианизации варваров (глава "Бог-миротворец среди народов-воинов"). Кардини прямо называет готов народом, "внесшим первый и наиболее самобытный вклад в распространение новой веры среди германцев". Не желая переоценивать индивидуальный вклад Ульфилы, тем не менее Кардини утверждает: "Он готский пастырь, готский апостол, переводчик-толмач. Он одновременно для готов и св.Павел и св.Иероним... Он единственный в своем роде пример варвара, который сумел заложить прочные религиозные основания в жизнь своего народа, самоотверженно трудиться над переводом на готский язык текстов Священного писания. Таким образом, он избрал самый трудный, но в то же время и самый достойный путь, ведший готов к христианской этике. Куда проще было бы отказаться от родного языка и без долгих размышлений принять дух и букву греческого варианта нового христианского мышления.

Личности епископа Ульфилы, - пишет дальше Кардини, - принадлежит особая роль в соединении классической христианской культуры с самобытной духовностью готов".

Кардини, пожалуй, подробнее всех останавливается на этом своеобразном явлении. Другие лишь упоминают: был еще такой Ульфила, переводил Библию на готский язык.

Взяв в руки учебник готского языка, соавторы неизбежно столкнулись с епископом Ульфилой, что называется, нос к носу. Собственно говоря, язык-то готский сохранился именно потому, что Ульфила в свое время влил это вино в сосуд, который не разбивается: в Священное писание.

И это само по себе делает фигуру готского епископа значительной и очень-очень любопытной...

И стали мы приглядываться да присматриваться. С эдаким проницательным ленинским прищуром. А каков он из себя был, этот Ульфила?

Кардини что-то говорит о его "биографии"; между тем, о личности епископа не пишет решительно никто. Даже Кардини.

Энциклопедии, изданные до революции, сообщают сведения о нем настолько разнообразные и взаимоисключающие, что впору детектив сочинять. Одни утверждают, что Ульфила был готом. Другие - что каппадокийцем, как многие Отцы Церкви того периода. Одна немецкая книга, точа слезу, поведала душещипательную историю "каппадокийской рабыни" и "готского воина", плодом любви которых и был будущий епископ Ульфила...

Надо полагать, нрав у епископа был крут. Что же это за пастырь был такой, если всю жизнь его называли довольно странным (если вдуматься) для духовного лица именем, которое дословно означает "Волчонок"?

Профессор Д.Беликов из Казанского университета (1887), автор наиболее полной монографии, посвященной Ульфиле, приступает к своему рассказу решительно:

"Его [Ульфилы] заслуги по отношению к готскому народу можно было бы смело сопоставить с заслугами для славян св.Мефодия и Кирилла, если бы в глазах православного историка их величие сильно не умалялось тою, хотя и не вполне вольною виною совершителя, вследствие которой названный народ был вовлечен в ересь арианства".

Труд Беликова, хоть и объемен, хоть и содержит бесценную информацию и драгоценен обильными цитатами, но вряд ли может быть принят за основу в силу некоторых его специфических особенностей. Симпатии уважаемого профессора к предмету его исследования - к Ульфиле - простираются настолько, что автор изо всех сил пытается выгородить своего героя и обелить его, насколько это возможно, от обвинений в еретичестве.

Особенно он настаивает на возможном православии Ульфилы в тех случаях, когда речь заходит о гонениях на христиан в готских землях.

Надобно отметить, что старые готские князья (риксы, судьи) не сидели сложа руки и не наблюдали безвольно, как христианская вера подтачивает древлее благочестие. Особенно прославился гонениями известный не только в церковной, но и в светской истории "король" Атанарих (в житиях он фигурирует как "Юнгерих"). Это был своего рода Диоклетиан готского мира.

И вот выясняется, что канонизировать замученных им христиан невозможно по той неприятной причине, что они были еретиками.

Поэтому производится некоторая подтасовка, после чего пострадавшие в гонениях объявляются православными (вкупе с Ульфилой, которого только "потом" сбили с панталыку коварные ромеи)...

Мы не уверены, что этому "благочестивому обману" стоит верить. Мы предпочитаем принимать Ульфилу таким, каков он был.

Чтение огромного количества источников, часто противоречащих друг другу, а то и взаимоисключающих, в конце концов, привело к воссозданию следующей картины.

В конце 3 в. готы произвели ряд опустошительных набегов на Каппадокию, угнав оттуда большое количество рабов. Многие из этих каппадокийцев исповедовали уже христианство.

Рабы у готов жили приблизительно так же, как крепостные в России, а может, и получше. Ульфила, видимо, родился в одной из таких семей.

Однако мы предполагаем, что сам он рабом не был, иначе не смог бы занять такое высокое положение в церковной иерархии (Апостольское правило 82: "Не позволяем в клир производити рабов без согласия господ, к огорчению владетелей их. Ибо от сего происходит расстройство в домах. Аще же когда раб и достоин явится поставления в степень церковную... и господие соизволят, и освободят, и из дому отпустят: да будет произведен".)

Предположив, что Ульфила вырос в христианской среде и был, как сообщают историки, чтецом в местной церкви, добавим от себя: обладал исключительным врожденным филологическим чутьем и легко говорил на готском и греческом (вернее, каппадокийском греческом).

За двуязыкость, видимо, был взят толмачом, когда готы отправили какое-то посольство к римскому императору. По какому поводу готы беседовали с императором - о том не сообщает решительно никто. В истории Ульфилы это и не важно.

Все указывают, что посольство отправлено было в Константинополь. Называют год: 341 год. Однако в том году император римский Констанций сидел не в Константинополе, а в Антиохии.

А знаменитый епископ Евсевий Никомидийский, который, согласно преданию, и слепил из тридцатилетнего варвара по прозванию Волчонок епископа, был человеком старым и вряд ли покидал столицу.

Назревало неприятное противоречие. Либо Ульфиле не тридцать лет тогда было, либо не Евсевий рукоположил его, либо...

Однако цепочка противоречий порвалась сама собой. В том же 341 году в Антиохии проходил церковный собор, и Евсевий на том соборе был и интриги свои плел.

Стало быть, все сходится: посольство к Констанцию, 341 год, тридцатилетний толмач, Евсевий Никомидийский... только не в Константинополе, а в Антиохии.

Почему историки так держатся за то, что рукоположил Ульфилу именно Евсевий?

Евсевий Никомидийский, чрезвычайно любопытная фигура в истории 4 века, был родственником императора Юлиана, известного под прозвищем Отступник (пытался реставрировать язычество). Евсевий - один из оплотов арианской ереси, исключительно ловкий политик и царедворец. Предание делает Ульфилу продолжателем, чуть ли не "духовным наследником" Евсевия, который умер в том же 341 году, осенью.

Дальнейшая деятельность Ульфилы связана с переводом Библии на готский язык, с проповедью христианства и, наконец, с гонениями (позднее Ульфила назовет себя "исповедник"). Когда Атанарих начал жечь христиан в их храмах, Ульфила обратился к императору Констанцию с просьбой принять в Империи бедствующих. Просьба была выполнена.

Так образовалась в Мезии довольно большая готская христианская община, которая просуществовала, согласно некоторым источникам, до 9 века.

В дальнейшем, когда политические соображения заставляли готских вождей принимать христианство, они принимали его в том виде, в каком оно существовало в ОФИЦИАЛЬНЫХ КРУГАХ ИМПЕРИИ. А в этих кругах христианство существовало почти весь 4 век в форме арианства.

Мы предполагаем также, что деятельность Ульфилы развивалась среди везеготов. Называет Ульфилу "везеготским епископом" и М.М.Гухман, ссылаясь на то, что это мнение "общепринято".

Историк Сократ, продолживший в 5 в. церковную историю Евсевия Памфила, сообщает об Ульфиле в связи с соперничеством двух везеготских вождей, Атанариха и Фритигерна:

"Пребывавшие за Истром варвары, называемые готами, подняв междоусобную войну, разделились на две части: одной предводительствовал Фритигерн, а другой Атанарих. Когда Атанарих оказался сильнее, Фритигерн обратился к римлянам и призвал их на помощь против своего соперника. Это дошло до сведения императора Валента, и он приказал расположенным во Фракии войскам помочь варварам в походе против варваров. Они одержали над Атанарихом победу за Истром и обратили врагов в бегство. Это послужило поводом к принятию христианства многими варварами, ибо Фритигерн в знак благодарности за оказанную ему услугу принял веру императора и склонил к тому же подвластных ему. Поэтому и до сих пор большинство готов придерживается арианства, приняв его тогда ради императора. Тогда же и Ульфила, епископ готский, изобрел готскую азбуку и, переведя на готский священное писание, подготовил варваров к изучению божественных глаголов. Когда же Ульфила научил христианству не только подвластных Фритигерну, но и подвластных Атанариху варваров, тогда Атанарих, считая это искажением религии, подверг наказаниям многих принявших христианство, так что варвары, придерживавшиеся арианства, стали мучениками" (перевод Латышева).

Поэтому вряд ли может приниматься всерьез стоящее особняком мнение А.В.Карташева ("Вселенские соборы") о том, что Ульфила жил и действовал среди остроготов. В его небрежном и крайне недоброжелательном рассказе обнаруживается большое число нелепиц.

"Готский король, - пишет Карташев, - избрал его [Ульфилу] кандидатом на епископство уже создавшейся национальной готской церкви и послал (ок. 340 г.) к императору Констанцию для поставления в епископы. В этот момент в Константинопольской церкви господствовало официальное арианство под руководством придворного епископа Евсевия Никомидйского. Ульфилу связали теми формулами богословия, какие тогда господствовали при дворе. Так автоматически готская национальная церковь стала арианской.

Ульфила изобрел готский алфавит, перевел на готский язык Священное писание Нового завета и частей Ветхого. Но король Германарих повернул в язычество и поднял гонение на христианство. Ульфила с собравшимися около него христианами убежал в 349 г. в Мизию".

Видимо, уважаемый авторитетный историк прочитал житийное имя "Юнгерих" как "Германарих" и автоматически приписал к остроготам и Ульфилу.

Между тем, ничто не указывает на то, что Германарих был христианином. Не говоря уж о том, что готские вожди не вмешивались в церковную жизнь (кого поставить епископом, кого низложить и т.д.) - у них тогда другие заботы были. Вообще готским владыкам свойственно внимание к церковной жизни только в тех случаях, когда это связано с определенными политическими интересами (обычно все гонения на православие со стороны готских арианских "королей" были на деле обычным подавлением оппозиции).

Вообще же, в истории жизни и деятельности епископа Ульфилы столько непроясненного, что иной раз хотелось умереть, лишь бы попасть на тот свет, повидать самого епископа и там у него разузнать, как все было на самом деле.

По этому поводу один из соавторов (В.Беньковский) без устали создавал все новые и новые картины из жизни патруля времени ("Патруль времени доставляет Ульфиле готско-немецкий словарь", "Патруль времени оформляет Ульфиле пропуск в Публичную библиотеку", "Патруль времени устраивает чаепитие для Ульфилы и Мирры Моисеевны Гухман" т. д.)

В повести Пола Андерсона из цикла "Патруль времени", которая называется "Скорбь Одина-гота" и является едва ли не единственным произведением художественной литературы, где о готах говорится с теплотой и любовью, появляется на миг епископ Ульфила. Патрульный записывает свою встречу с ним на какое-то сложное устройство, вроде видеокамеры, и демонстрирует запись своему другу, профессору Ганцу из Берлина (сер. 19 века).

Соавторы предполагают, что прототипом профессора Ганца являлся Георг Вайц, автор труда "О жизни и учении Ульфилы" (Ганновер, 1840 г.)

Однажды, изучая собрание Парижской библиотеки, Вайц наткнулся на одну древнюю рукопись, созданную, по убеждению Вайца, между 388 и 397 гг. Книга содержала разные трактаты, в том числе акты собора, созванного против ариан в 381 г. в Аквилее и две книги обширного сочинения св.Амвросия Медиоланского "О вере".

На полях книги были сделаны обширные, хотя и плохо читаемые приписки. Акты собора комментируются в этих приписках таким образом, чтобы изложение больше благоприятствовало арианству. Доводы св.Амвросия опровергаются.

Здесь же, на полях, Вайц нашел и тщательно переписанное кем-то из владельцев кодекса (видимо, убежденного арианина) длинное письмо епископа Авксентия Доростольского.

Это письмо полностью посвящено жизни и догматическому учению епископа Ульфилы. Преимущественно, конечно, последнему.

О самом Авксентии известно, что его прежнее имя было Меркурин и что Ульфила был его учителем и наставником. В Доростоле Авксентий епископствовал недолго, много шумел, входил в конфликты, яростно отстаивал правоту арианского вероучения и в конце концов сгинул в недрах истории. Православные историки не слишком интересовались судьбой этого еретика.

Судя по имени (Меркурин), он был римского происхождения. Это и все, что можно сказать об Авксентии Доростольском.

Авксентий сообщает, что Ульфила свободно говорил, писал и проповедовал на готском, греческом и римском языках. Говоря о жизни своего учителя, Авксентий старательно вписывает ее в освященную веками и традицией схему: "Поставленный из чтецов в епископы тридцати лет, Ульфила... явился подражателем Христа... Тридцати лет от роду избран был для управления народом Божиим на царское и пророческое служение Давид. Тридцати лет пророком и священником стал и наш блаженный наставник..."

Когда спустя семь лет Атанарих "воздвиг в стране варваров гонение на христиан", Ульфила, по мысли Авксентия, уподобился уже не Давиду, Иосифу и Иисусу, но Моисею, который вывел свой народ из Египта и спас "от власти и насилия фараона".

И, наконец, то главное, что должно было дойти до потомков без искажения: завещание Ульфилы. Перед смертью он продиктовал Авксентию несколько слов, в которых кратко изложил сущность своей веры.

Мы позволим себе привести это завещание полностью, благо оно кратко.

"Я, Ульфила, епископ и исповедник Христа, всегда так веровал и эту свою единственно истинную веру свидетельствую теперь пред лицем моего Господа. - Верую во единого Бога Отца, единого нерожденного и невидимого, и в Единородного Сына Его, Господа и Бога нашего, Коему нет подобного. Верую и во единого Духа Святого - Силу просвещающую и освещающую согласно с тем, что изрек о Духе своим ученикам Господь: Аз пошлю обетование Отца Моего на вы, вы же седите во град Иерусалимсте, дондеже облечетеся силою свыше (Лук.12, 49), и еще: Вы приимите силу, нашедшу Духу Святому на вы (Деян. 1, 8). - Признаю, что Дух Святый не есть ни Бог, ни Господь, но слуга Христа, подчиненный и послушный во всем Сыну так же, как и Сын подчинен и послушен во всем Отцу..."

Полностью текст авксентиева письма опубликован в фундаментальном издании готской Библии: Die Gotische Bibel. Herausgegeben von Wilhelm Streitberg, Heidelberg, 1919.

Таким образом, у нас нет ни малейших причин сомневаться в том, что Ульфила был арианин и что христианское учение он проповедовал именно как арианское (отрицавшее единосущие Лиц Троицы). К чести Ульфилы следует добавить также, что в его переводе Библии никак не отразились его еретические убеждения: текст не искажен и является настолько чистым и каноничным, что даже Иоанн Златоуст дозволял пользоваться им, считая готскую Библию вполне приемлемой книгой для православных христиан.


ПЛЕМЕНА, УПОМИНАЕМЫЕ НАМИ

Одним из основных препятствий, мешающих что-либо понять в эпохе Великого Переселения Народов, является изобилие этих народов.

Карта Европы 5 века изобилует стрелочками и малопонятными словами, наползающими друг на друга, - "остроготы", "гепиды", "герулы"... и так далее.

Изучая исторические источники и - с особым тщанием - комментарии к ним, мы пришли к выводу, что воистину невозможно втиснуть в свою память все эти народы, пока они остаются для читающего стрелочками и буковками. По крохам, весьма тщательно, стали мы собирать различные характеристики этих народов.

Результатами наших разысканий мы готовы поделиться с Уважаемым Читателем.

Готы, гепиды, вандалы и герулы (под сомнением) были германцами. О родстве и внешнем облике готов, вандалов, гепидов сохранилось, в частности, довольно выразительное замечание историка 6 в. Прокопия Кесарийского, который ("Война с вандалами", кн.1) пишет: "Все они белы телом, имеют русые волосы, рослые и хороши на вид; у них одни и те же законы и исповедуют они одну и ту же веру. Все они ариане и говорят на одном языке, так называемом готском; и, как мне кажется, в древности они были одного племени, но впоследствии стали называться по-разному..."

Здесь нужно сразу оговорить один чрезвычайно важный момент.

Представляя в романе гепидов, вандалов, герулов, аланов и других, мы руководствовались в своих описаниях РАСХОЖИМИ представлениями об этих племенах. Эти представления сродни современным ярлыкам, которые молва и карикатуристы щедро навешивают на современных англичан (снобы), немцев (педанты), русских (тридцать лет на печи лежат, но могут, если захотят, подковать блоху - правда, не хотят), американцев (кладут ноги на стол и ничего не понимают в искусстве), украинцев (едят сало и пьют горилку)...

Понятное дело, что все это всего лишь расхожее мнение.

Точно такие же расхожие мнения - ярлыки, если угодно - о некоторых племенах эпохи Великого Переселения Народов мы представляем на суд Уважаемого Читателя.


ГЕПИДЫ

Гепиды были довольно сильным германским племенем, переселившимся во 2 веке из Скандинавии. Вслед за готами они прошли от восточного побережья Балтики ("Океана") к Дунаю. Движением гепидов с нижней Вислы к югу руководил король Фастида, о котором упоминает историк Иордан. С боями он провел свое племя через область бургундов, и к середине 3 века гепиды переселились в Карпато-Дунайских земли.

Во времена Аттилы гепиды входили в гуннский союз племен. Собственно, само имя знаменитого "осиротителя Европы" - германского происхождения (вероятнее, что это не настоящее имя вождя, а прозвище, которое ему дали ближайшие его соратники и которое утвердилось в войсках): оно означает "батька". Вождь гепидов Ардарих был ближайшим союзником и советником Аттилы и исключительной личностью.

В 60-х годах 6 века гепиды исчезают с исторической сцены. Истощенные длительной борьбой с лангобардами, они были уничтожены аварами: ядро племени перебито, многие из оставшихся захвачены в рабство, остальные бесследно растворились среди других племен.

Об имени и происхождении гепидов спорили долго и ожесточенно еще в древности. Наиболее известную легенду приводит Иордан (цит. по переводу Е.Ч.Скржинской).

"Ты должен помнить, - пишет Иордан, обращаясь к своему другу Касталию, которому посвящен его труд, - что вначале я рассказал, как готы вышли из недр Скандзы со своим королем Берихом, вытащив всего только три корабля на берег по эту сторону океана... Из всех этих трех кораблей один, как бывает, пристал позднее других и, говорят, дал имя всему племени, потому что на их языке "ленивый" говорится "gepanta"... Без сомнения, они родом из готов и оттуда ведут свое происхождение; однако так как "gepanta" означает, как я сказал, нечто "ленивое" и "отсталое", то имя гепидов родилось, таким образом, из случайно слетевшего с языка попрека; тем не менее я не считаю его чересчур не подходящим: они как раз отличаются медлительным умом и тяжелыми движениями своего тела".

История вполне недостоверная и явно придуманная кем-то в определенных политических целях.

Ни в одном из германских языков, пишет в своих комментариях к переводу Е.Скржинская, не засвидетельствовано слова "gepanta" с таким значением.

Попытки объяснить имя гепидов продолжались и в следующие эпохи. Исидор Севильский в своих "Началах" собрал, а частью и сам придумал ряд фантастических "этимологий". Он связал название "гепиды" с латинским "pedes" - "ноги": "гепиды больше применяют пеший, чем конный бой, и потому так названы".

Любопытные сведения находим у Татищева в "Истории Российской".

В обзоре различных источников он находит еще более фантастические истории. Так, Стрыковский сообщает: "Когда готы, кимбры и пр. к западу для войны пошли, тогда оставших ленивии, а на их языке гепиды назвали для того, что сии в домех своих хотели лучше [остаться], нежели в бою храбрость показать."

Константин Багрянородный "сказует, еже готы, гепиди и вандалы един род есть".

Далее, со ссылкой на знаменитое сочинение "Об управлении Божием" Сальвиана Марсельского (5 в.) Татищев приводит такое мнение: "Гепидов народ грубый, яко особный от готов" следует отличать.

И, наконец, сугубый перл: "Паче же верительно, в Великой Польше имя оное [гепиды] на славенское переведши, ленчане именовали... и град их Ленчица тамо есть... Поляки же Великой Польши у руских долго ленчане, а потом ляхи имянованы, но поляки, стыдяся тем именем, вымысля с богемским историком Гагеком Чеха и Леха, от Леха онаго ляхи быть производят".

Итак, репутация у гепидов весьма специфическая: современники, видимо, с ними не ладили и потому всячески пытались представить людьми ленивыми, медлительными, нерасторопными. Этим же расхожим мнением пользуется в нашем романе дедушка Рагнарис. Отчасти образу "классического гепида" соответствует и Багмс, тарасмундов раб; да и вся история происхождения Багмса служит иллюстрацией к образу "тупого" гепида.

Однако стоит еще раз напомнить: это мнение не столько авторов, сколько героев книги. Это то самое расхожее мнение, которое, являясь правдой, вместе с тем остается самой обыкновенной ложью. Как любой ярлык.


ГЕРУЛЫ

Герулы - северогерманское племя, продвинувшееся в 3 в. на юг. Западные герулы осели в Галлии, восточные - на Дунае, где вместе с готами участвовали в набегах на Римскую Империю. Традиция рисует герулов корабелами, которые на своих судах поднимались вверх по Дунаю, вторгаясь в земли Империи. Герулы были подчинены гуннами, а после распада грандиозного гуннского союза (после смерти Аттилы, 455 г.) образовали свое "королевство" на Дунае.

В нашем романе готы постоянно воюют с герулами. Это соответствует общей картине взаимоотношений племен остроготов и герулов, которые действительно были давними врагами.

О герулах имеются сведения весьма разноречивые и, прямо скажем, смутные.

Чего стоит, например, такое описание герула (Аполлинарий Сидоний, вторая половина 5 века): "Здесь бродит герул с зеленоватыми щеками; он обитает у крайних пределов океана и цвет его лица напоминает морские травы"?

За разъяснениями мы обратились к Иордану. Но и этот историк, при всем его умении упрощать, оказался достаточно неопределенным. Он сообщает (со ссылкой на Аблавия), что герулы обитали близ Мэотийского болота (то есть близ Азовского моря, которое вместе с впадающим в него Танаисом - Доном - рассматривалось как граница между Европой и Азией и вообще как отдаленнейший из достижимых для человека пределов).

Прокопий Кесарийский, который, как и Иордан, герулов не жалует, также пишет, что одни "поселились в иллирийских землях", а другие "решили отнюдь не переходить реку Истр [нижнеее течение Дуная], но осели где-то на самых окраинах обитаемой земли" ("Война с готами").

Название племени герулов Иордан производит от слова "болото", "поемные луга", "местность стоячих вод", "заболоченное пространство" (от греческого ele - "топкое место").

Некоторые данные позволяют считать герулов германцами. Так, Иордан в одном месте прямо причисляет герулов к одному из племен, явившихся из Скандзы, - т.е. к готским племенам. Тот же Иордан называет имя одного из герульских предводителей - Аларих; имя явно германское.

"Племя это очень подвижно, - сообщает Иордан, - и необыкновенно высокомерно. Не было тогда ни одного другого племени, которое не подбирало бы из них легковооруженных воинов. Хотя быстрота их часто позволяла им ускользать в сражении от иных противников, однако и она уступила твердости и размеренности готов..."

Одним из характернейших способов ведения боя герульскими племенами считали разного рода обходные маневры.

Еще худшего мнения о герулах Прокопий Кесарийский. Говоря об одном из военачальников полководца Велисария, Прокопий делает такое замечание: "Этот Фара был человеком предприимчивым и очень энергичным, известным своей доблестью, хотя родом он был герул. Невероятно, а потому заслуживает большой похвалы то, что человек родом герул не является коварным и преданным пьянству, а отличается доблестью".

Таким образом, репутация у герулов была куда хуже, чем у гепидов. Этот народ не пользовался любовью не только у "ромеев", но и у готов, которые, как уже говорилось выше, с ними постоянно воевали. Мы сохранили в романе неприязненные нотки по отношению к герулам, поскольку это было, видимо, типично для остроготов.


АЛАНЫ

Аланы - племена иранского происхождения. Наименование их "готским" народом (у Прокопия Кесарийского) или "готическим" (в передаче Татищева), "германским" ("Свод древнейших письменных известий о славянах", т.1, с. 264) ошибочно и проистекает, видимо, от того, что аланы тесно взаимодействовали с германцами и входили в германские племенные союзы. Татищев полагает, что "алаин в сарматском языке имя относительное, значит народ".

Местами расселения аланов были в разные периоды времени Нижнее Поволжье, Южное Приуралье, Подонье, Северный Прикаспий, Предкавказье, южные районы Северного Причерноморья и Придунавье.

31 декабря 406 года аланы вместе с вандалами и свевами перешли Рейн и вторглись в Галлию. Часть алан осела близ Луары, другая разместилась по Роне, третья остановилась близ Гаронны. Некоторая часть алан под предводительством Уттака продолжала сопровождать вандалов и перешла с ними из Галлии в Испанию (409 г.)

О поселениях аланов в Галлии остались страшные воспоминания. Из всех варваров Галлии аланы одни оставались язычниками. Сравнительно поздняя христианизация алан была причиной того, что впоследствии они стали не арианами, как большинство союзных с ними германцев, а кафоликами. Православие и сейчас сохраняется у многих осетинских (аланских) родов.

Об ужасе, который наводили аланы на население римской провинции Галлии, свидетельствует, например, такой эпизод. В 440 г. римское правительство приняло решение выделить аланам, до сих пор кочевавшим по всей Галлии (и грабившим ее) земли для поселения на границе Бретани. Жители этих мест умоляли избавить их от такой напасти, но получили отказ. Тогда они прибегли к святому Герману, тогдашнему епископу Оксерра (знаменитому Сен-Жермену-л'Оксерруа). Тот встретил вождя аланов Эохара уже на пути к Луаре. Безоружный епископ остановил лошадь Эохара и объявил пораженному язычнику, что далее тому дороги нет. Изумленный вождь подчинился, и поселение аланов было отсрочено на шесть лет - до смерти св. Германа. После того аланы утвердились на галльских землях, уступленных им римским правительством, истребив при этом часть населения.

Спустя несколько лет (452 г.) их выжили из Галлии другие варвары - в первую очередь везеготы, и свирепое имя аланов, сообщает историк (С.В.Ешевский), исчезло из истории Франции.

Наилучшим образом описаны облик и нравы алан у Аммиана Марцеллина (IV в.), к рассказу которого ни убавить ни прибавить:

"Хотя они [аланы] кочуют, как номады, на громадном пространстве на далеком друг от друга расстоянии, но с течением времени они объединились под одним именем и все зовутся аланами вследствие единообразия обычаев, дикого образа жизни и одинаковости вооружения.

Нет у них шалашей, никто из них не пашет; питаются они мясом и молоком, живут в кибитках, покрытых согнутыми в виде свода кусками древесной коры, и перевозят их по бесконечным степям. Дойдя до богатой травой местности, они ставят свои кибитки в круг и кормятся, как звери, а когда пастбище выедено, грузят свой город на кибитки и двигаются дальше. В кибитках сходятся мужчины с женщинами, там же родятся и воспитываются дети, это - их постоянные жилища, и куда бы они ни зашли, там у них родной дом.

Гоня перед собой упряжных животных, они пасут их вместе со своими стадами, а более всего заботы уделяют коням...

Все, кто по возрасту и полу не годятся для войны, держатся около кибиток и заняты домашними работами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором для мужчины ходить пешком, и все они становятся вследствие многообразных упражнений великолепными воинами...

Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения... В разбоях и охотах они доходят до Меотийского моря и Киммерийского Боспора с одной стороны и до Армении и Мидии с другой.

Как для людей мирных и тихих приятно спокойствие, так они находят наслаждение в войнах и опасностях. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою, а те, что доживают до старости и умирают естественной смертью, преследуются у них жестокими насмешками, как выродки и трусы. Ничем они так не гордятся, как убийством человека, и в виде славного трофея вешают на своих боевых коней содранную с черепа кожу убитых.

Нет у них ни храмов, ни святилищ, нельзя увидеть покрытого соломой шалаша, но они втыкают в землю по варварскому обычаю обнаженный меч и благоговейно поклоняются ему, как Марсу, покровителю стран, в которых они кочуют.

Их способ предугадывать будущее странен: связав в пучок прямые ивовые прутья, они разбирают их в определенное время с какими-то таинственными заклинаниями и получают весьма определенные указания о том, что предвещается.

О рабстве они не имели понятия: все они благородного происхождения, а начальниками они и теперь выбирают тех, кто в течение долгого времени отличался в битвах."

Как имя алан покрыло ряд союзных племен, так в V в. сами аланы влились в союз племен, носивший имя вандалов. Отзвуком крупного значения алан в этом союзе осталось их имя в титуле вандальских королей в Африке - Rex Vandalorum et Alanorum.

Часть алан осталась на Балканском полуострове, часть примкнула к гуннам. Небольшая часть алан вместе с их вождем Кандаком в 50-х годах V в. пришла в Малую Скифию и Нижнюю Мезию, где и осела совместно с германцами.

Исключительно кратко, выразительно и точно, несмотря на некоторую сложность стиля, излагает историю переселения алан Татищев в "Истории Российской":

"В лето 406 они [аланы] в соединении с вандалами до реки Рена и во Францию или Галлию прошли. Тогда у них был король Респендиал, а вандалов - Гонсорок, которого латинисты, испортя, имяновали Гундерих, о чем Стрыковский доводит, что сие имя есть Гонсиорок западных славян то самое, что по-руски гусенок. Часть их в 409-м прошли в Гиспанию, в 464-м часть их с королем их Биором или Бором в Италию прошли, где они так побеждены, что их мало осталось".


ВАНДАЛЫ

Если в описании других племен мы могли воспользоваться готовыми характеристиками, которые оставили древние или создали современные историки, то в случае с вандалами это решительно невозможно.

Слово "вандализм", которое обронил в годы Великой Французской революции епископ Блуа Грегуар (1794), желая охарактеризовать бессмысленные жестокости и разрушения, перечеркнуло в сознании современного человека целый народ. Дальше этого клейма - "вандализм" - глядеть уже неохота.

Конечно, вандальский король Гензерих, в число подвигов которого входило двухнедельное разграбление Рима, ангельским нравом не отличался. Однако справедливости ради можно заметить, что в своем "вандализме" вандалы были не так уж одиноки.

Лев Николаевич Гумилев по этому поводу делает такое негуманное замечание:

"Разложившиеся потомки римских граждан, потерявшие свои земельные участки (парцеллы) скопились в 1 в. в Риме. Они ютились в каморках пятиэтажных домов, дышали зловониями "клоаки" - ложбины, по которой спускали в Тибр нечистоты, пили воду из вредной свинцовой посуды, но настойчиво и нагло требовали от правительства "хлеба и зрелищ". И приходилось давать, так как эти субпассионарные толпы могли поддержать любого пассионарного авантюриста, желавшего совершить переворот... А защищать себя от врагов они не умели и не хотели уметь, ибо учиться военному делу трудно. Субпассионарий полагает, по собственной несокрушимой логике, что будущего никто предвидеть не может, так как он, получатель хлебного пайка и зритель цирковых представлений, не умеет делать прогнозы на основании вероятности. Поэтому он делит получаемую информацию на два сорта: приятную и неприятную. Носителей второй он считает своими личными врагами и расправляется с ними при каждом удобном случае.

Результатом оказалось взятие Рима Аларихом (410 г.) причем готов было меньше, чем боеспособных и военнообязанных в черте города Рима... И даже этот позор ничему не научил римлян. Готы обошлись с побежденными мягко и ушли. Это дало повод для очередного самоуспокоения. Но когда вандал Гензерих взял Рим (455 г.), объявив себя мстителем за разрушение Карфагена, он легко учинил резню среди субпассионариев... После вандальского погрома Рим уже не оправился. Но как-то не хочется его жалеть". ("Этногенез и биосфера Земли". - Л.,1990 )

Питая определенную слабость к вандалам, один из соавторов (В.Беньковский) предлагает следующую реконструкцию того, что можно условно назвать "национальным вандальским характером" (или, если угодно, "тайной вандальской души").

Во-первых, пристальное изучение разного рода исторических источников приводит к такому, казалось бы, совершенно парадоксальному выводу: вандалов побивали, побарывали, покоряли и гоняли по всей Европе - практически все, кому не лень. Чего стоит прозвище одного из готских королей Вандаларий-"Вандалобойца" (предположение Е.Скржинской, оспариваемое, впрочем, авторами "Свода древнейших письменных известий о славянах").

Во-вторых, вандалы представляются людьми, падкими на экзотику, на все странное, необычное, красивое. К примеру, великолепной представляется мотивация разграбления Рима: месть за Карфаген! Какое дело, казалось бы, германцам до Карфагена, не говоря уж о том, что бедный Карфаген был разрушен за пятьсот лет до разграбления Рима Гензерихом. Все равно что мстить республике Татарии за монголо-татарское иго.

Однако Гензерих придумал именно такой лозунг, который понравился его народу.

Прокопий Кесарийский описывает вандалов в Африке следующим образом:

"Из всех известных нам племен вандалы были самыми изнеженными... С того времени, как они завладели Ливией [Африкой], все вандалы ежедневно пользовались ваннами и самым изысканным столом, всем, что только самого лучшего и вкусного производит земля и море. Все они по большей части носили золотые украшения, одеваясь в мидийское платье, которое теперь называют шелковым, проводя время в театрах, на ипподромах и среди других удовольствий, особенно увлекаясь охотой. Они наслаждались хорошим пением и представлениями мимов; все удовольствия, которые ласкают слух и зрение, были у них весьма распространены. Иначе говоря, все, что у людей в области музыки и зрелищ считается наиболее привлекательным, было у них в ходу. Большинство из них жило в парках, богатых водой и деревьями, часто между собой устраивали они пиры и с большой страстью предавались всем радостям Венеры". ("Война с вандалами").

Вандалы просидели в Африке сравнительно недолго. За это время они пристрастились к музыке и ваннам - тогда как везеготы, также захватившие ряд римских провинций, ни к ваннам, ни к музыке толком не пристрастились.

Вандалов же, похоже, привлекала утонченная и изысканная культура.

В реконструкции В.Беньковского "типичный вандал" падок на экзотику, лукав, не столько отважен, сколько хитроумен, склонен к изящному, пронырлив и в принципе неудачлив.

Изображая в нашем романе вандалов, мы в основном следовали этой реконструкции.

Вандалы прошли от Скандинавии к Балтийскому морю, оттуда к верхнему Одеру и затем к Паннонии, где в и осели с разрешения римских властей (IV в.) Вандалы были ядром тех племен, которые в 406 году перешли Рейн и учинили многомесячный погром Галлии. Незадолго до этого сложился их многолетний союз с аланами. Из Франции они перешли в Испанию. Затем с Пиренейского полуострова вандалов начали вытеснять везеготы. Неудачи преследовали вандалов до тех пор, пока, наконец, их не возглавил Гензерих - личность во всех отношениях выдающаяся. Именно он осуществил давнюю мечту германцев - захватил северную Африку, богатейшую римскую провинцию, житницу Империи. В Африке вандалы создали свое государство, которым управлял Rex Vandalorum et Alanorum. Оно просуществовало с 429 по 534 годы.

Вандалы ушли из истории, почти не оставив по себе следов. Куртуа, автор фундаментального труда о вандалах (1955 г.), пытался найти материальные свидетельства, которые могут быть отнесены ко времени владычества вандалов в Африке: несколько монеток, несколько золотых украшений и стела с изображением оперенной свастики (солярного знака). Кроме того, Куртуа приводит ряд надгробных надписей, собранных не только в Африке, но и в Галлии; однако насчет этих надписей он выражает определенные сомнения в том, что они принадлежат именно вандалам.

Вандалы - любимцы Вотана. Здесь мы следуем известной легенде, содержащейся в трудах Павла Диакона, о вражде двух племен, вандалов и винилов. Вандалам покровительствует Вотан, а винилам - Фрея. Вотан предсказывает победу тому племени, которое первым выйдет на поле боя. Фрея коварно советует винильским женщинам подвязать себе волосы, как бороды, и выйти на поле битвы раньше всех. Вотан видит длиннобородых винилов и отдает победу им. Таким образом, вандалы опять побеждены, несмотря на заступничество Отца Богов.

Винилы же с тех пор стали носить имя лангобардов, длиннобородых.


ЛАНГОБАРДЫ

Лангобарды - германский племенной союз, обитавший в начале нашей эры по Нижней Эльбе. В 6 в. заняли Паннонию, а в 568 г. ушли в Италию. Независимое королевство, созданное этим союзом, просуществовало на территории Италии два столетия.

Лангобарды были известны как исключительно свирепые воины. В нашем романе они практически не представлены, если не считать Лиутпранда, "искателя приключений", человека, вырванного из родовой и племенной структуры. Однако "типично лангобардская крутость" присуща и нашему герою.

Представление о нравах тогдашних германцев как нельзя лучше дают разного рода варварские "Правды" - судебники. При сочинении романа мы пользовались в основном законами лангобардов (по большей части короля Ротари) и судебниками везеготов (преимущественно короля Эйриха).

Чрезвычайно выразительным показался нам такой закон ("Эдикт короля Ротари"):

"Если кто ударит другого по голове так, что разобьет до костей, за одну поврежденную кость пусть уплатит 12 солидов; если две будут повреждены, пусть уплатит 24 солида; если три кости будут, пусть уплатит 36 солидов; если сверх того будет повреждено, не исчисляется. Но платится лишь при таком условии, что на дороге в 12 ступней шириной должна быть найдена такая кость, которая при бросании ее в щит заставила бы его звенеть; и сама мера шагов должна приниматься чисто из размера ступни среднего человека, но не руки".

Образ человека, способного судиться после того, как из его головы вышибли кость такого размера, что при "бросании ее в щит заставила бы его звенеть", впечатлил нас тем более, что образ этот не является плодом воспаленной фантазии какого-нибудь сочинителя.

Еще один образ романа был заимствован из законов Ротари, а именно внешний облик Ульфа. Закон постановляет: "Если кто выколет одноглазому свободному человеку второй глаз, уплатит две части цены самого человека, как бы он ни был оценен, если того убил бы". Как раз таким "одноглазым свободным человеком", в точности по судебному определению, и является наш персонаж.


ГОТСКИЕ СЛОВА

В романе встречаются готские слова. В большинстве случаев определить значение этих слов не представляет для читателя трудности, поскольку так или иначе выявляется в контексте.

Мы вводили их намеренно, полагая, что они создают определенный колорит текста.

Этим старым испытанным приемом пользуются практически все. Однако большинство романов о закате античности и начале средневековья, как мы уже говорили, написаны как бы "с точки зрения римлян", поэтому и лексика вводится преимущественно латинская: "гладий" (меч), "триклиний" (пиршественный покой), "туника", "лорика" и т.п. ("В триклиний вошел номенклатор, облаченный в тунику и лорику. Постукивая калигами, доставшимися ему от родственника-ауксилария, подал табулы и стилос своему патрону...")

Мы стремились создать нечто подобное, но на варварском материале. Поэтому мы выбрали несколько наиболее употребительных в нашем романе слов и заменили их германскими. Естественно, варварские языки далеко не так систематизированы, как латынь. Существует множество разночтений, сомнительных начертаний и проч.

Мы решили придерживаться какой-либо одной версии, причем наш выбор часто обусловлен тем, что то или иное произношение лучше звучит по-русски, легче запоминается или более удобно в контексте романа.

Слово "ГОДЬЯ" (guthja) означает священника. Правильное произношение этого слова несколько иное, однако по-русски удобнее передавать его именно так.

Мы называем так Винитара, сельского священника (видимо, пресвитера) для того, чтобы подчеркнуть его "готскость", определенную "неканоничность". Винитар, во-первых, варвар, германец со всеми присущими германским воинам особенностями характера; во-вторых - еретик; в-третьих, вряд ли сознавал собственное еретичество.

Практически все готы (за малыми исключениями) в IV-VI веках, как это ни прискорбно, были еретиками - арианами; они исповедовали арианскую ересь, отрицавшую единосущие Отца и Сына. Скорее всего, большинство готов в догматы особо не вникали, а верили "в простоте сердец" в то, чему учили их наставники.

Годья Винитар - вовсе не то, что кафолический священник.

Как всякий варварский пастырь, служащий в глухом селе, он невежествен, истов, проповедь ведет своеобразно, но эффективно, а истории из Библии трактует так, как подсказывает ему житейский опыт и здравый смысл.

Мы избрали для пересказа годьей книгу пророка Неемии ("Нехемьи" в передаче Атаульфа) прежде всего потому, что достоверно известно: эта книга была переведена на готский язык. Согласно преданию, Ульфила перевел четыре евангелия, послания апостолов и несколько книг Ветхого Завета, избегая, однако, переводить Книги Царств, ибо они изобилуют описаниями битв, а народ готский войнолюбив и нуждается в обуздании своей склонности к битвам. Имеется также готский текст книги Неемии. На него мы и ссылаемся, когда приводим рассказ годьи Винитара.

"ВУТЬЯ", одержимый (woths - одержимый, бешеный). Располагая весьма недостаточными данными о том, каковы были у готов так называемые "берсерки", мы назвали их словом "вутья", чтобы "отмежеваться" от традиционных скандинавских "берсерков".

Опять же, ни в одном из художественных произведений мы толком не встречали описания берсерка. Обычно декларируется: "Вот, Сигурд - он берсерк", после чего этот Сигурд ходит взад-вперед и ничего такого особенного не совершает. Саги пишут подробнее, но в психологию не вдаются.

Мы взяли на себя смелость описать этот феномен именно с психологической (если угодно - с психиатрической) точки зрения.

Еще одно готское слово, которое мы ввели в оборот, - "СКАМАР". Оно вызвало в свое время обширную полемику. Мы считаем, что это слово означает человека, "вывалившегося" из родовой структуры, и в то же время не берсерка и не воина, а бродягу, человека без рода и племени. Полагаем, что того же корня русское слово "скоморох".

Вместе с тем скамары могут быть и опасны. Основным источником при анализе этого слова служил рассказ Иордана о похождениях некоего Мундона (после 455 г.):

"Мундон происходил от каких-то родичей Аттилы; он бежал от племени гепидов за Данубий и бродил в местах необработанных и лишенных каких-либо земледельцев; там собрал он отовсюду множество угонщиков скота, скамаров и разбойников и, заняв башню, которую называют Герта и которая стоит на берегу Данубия, вел там дикую жизнь и грабежами не давал покоя соседним обитателям. Он провозгласил себя королем своих бродяг." (перев. Е.Ч.Скржинской)

"ВЕРГИ" - слово, вызывающее дискуссии в научных кругах. Мы приняли ту версию, которая изложена в книге С.Ешевского "Кай Соллий Аполлинарий Сидоний..." (1870), где он приводит следующую этимологию слова "франк": wrag, waec, wrang, warg, frec, franc - "слова однозначительные с utlagh англо-саксов, с forbannitus закона рипуарских франков, с warengangus лангобардских законов, имеют общее значение exul, pago expulsus, отверженник общества, разбойник, человек, скитающийся, как зверь".

В том же ряду - готское слово wrakja - преследователь (враг, который гонится за тобой по пятам).

Из русских аналогов Ешевским названы слова "враг", "изверг". Любопытная деталь. К посмертному изданию сочинений Ешевского сделано приложение, где указываются все случаи вмешательства цензуры в авторский текст. В частности, в комментарии к слову "верг" было вычеркнуто слово "варяг", которое Ешевский называет в том же ряду.

Думается, разница между "вергом" и "скамаром" достаточно ясна, хотя в обоих случаях речь идет о людях, порвавших связи со своим родом.

Еще одно слово - "ГРИМА" (кувшин с гримой у Теодобада). Это слово мы позаимствовали у везеготов. Greima означает "маска"; дальнейшее бытование этого слова добавило ему смыслов "ужас", "страх", "жуткая рожа", "замерзший человек" (корчит рожи в неудовольствии, поскольку ему холодно и неуютно).

В русский язык это слово вошло впоследствии ("гримаса").

И, наконец, весьма полемичное слово "СТРАВА".

Оно появляется у Иордана в рассказе о погребении Аттилы (455 г.):

"...Среди степей в шелковом шатре поместили труп его, и это представляло поразительное и торжественное зрелище. Отборнейшие всадники всего гуннского племени объезжали кругом, наподобие цирковых ристаний, то место, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях так поминали его подвиги: "Великий король гуннов Аттила, рожденный от отца своего Мундзука, господин сильнейших племен! Ты, который с неслыханным дотоле могуществом один овладел скифским и германским царствами, который захватом городов поверг в ужас обе империи римского мира... скончался не от вражеской раны, не от коварства своих, но в радости и веселии, без чувства боли, когда племя пребывало целым и невредимым. Кто же примет это за кончину, когда никто не почитает ее подлежащей отмщению?"

После того как был он оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане "страву" (так называют это они сами), сопровождая ее громадным пиршеством.

...Ночью, тайно, труп предают земле, накрепко заключив его в три гроба - первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. Следующим рассуждением разъяснили они, почему все это подобает могущественнейшему королю: железо - потому, что он покорил племена, золото и серебро - потому что он принял орнат обеих империй.

Сюда же присоединяют оружие, добытое в битвах с врагами, драгоценные фалеры, сияющие многоцветным блеском камней, и всякого рода украшения, каковыми отмечается убранство дворца. Для того, чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело, отвратительно, таким образом, вознаградив их: мгновенная смерть постигла погребавших так же, как постигла она и погребенного". (перев. Е.Ч.Скржинской)

В комментарии к этому отрывку Е.Ч.Скржинская приводит различные точки зрения на слово "страва".

Яков Гримм (1785-1863) предположил, что слово strava - готское, от straujan - простирать, и что оно означало погребальный костер - ложе, на котором простерт мертвец.

А. Котляревский, исключительный знаток славянских языков, утверждает, что славяне "и доныне обозначают стравой пищу"; причем употребляется это слово "со значением погребальных поминок" и происходит от славянского "троу" ("натровити" - напитать).

По Далю, "страва" - пища, еда, кушанье, похлебка, варево. Иордан под "стравой" подразумевал тризну, поминание усопшего пиршеством, песнопениями, конскими ристаниями, отмечает Е.Ч.Скржинская.

"Свод древнейших письменных известий о славянах" (т.1) активно полемизирует с ней. Понимание "стравы" как тризны, т.е. похоронного обряда в целом, пишут авторы "Свода...", неправильно. "Страва есть лишь погребальный пир - и не более того, а тризна соответствует ристаниям".

Мы приняли точку зрения большинства исследователей и считаем, что страва - слово, имеющее славянский корень и, видимо, общее у славян и германцев, означает поминальный пир во время погребального обряда.

Описание погребального обряда вызвало ряд сложностей, связанных с тем, что в нашей реконструкции "варварского мира" (Pax Barbarorum) достаточно мирно сосуществуют христиане и язычники.

Практически вся историческая романистика, рисующая общество на стадии распада родоплеменных отношений и восприятия христианства, делает упор на непримиримую борьбу старого и нового. Изредка христиане "хорошие", а язычники "плохие" (преследуют христиан, сжигают их и т.п.) Значительно чаще наоборот: волхвы - носители древней мудрости, а заезжий христианский проповедник - откровенный мракобес.

В нашем мире христиане и язычники в селе сосуществуют, уживаются между собой, иногда даже внутри одной семьи (как это случилось с семьей главного героя). Собственно, похожие ситуации можно наблюдать и в современной жизни.

Все это вызвало и определенную специфику описанного нами погребального обряда.

Мир "Атаульфа" - мир родоплеменных отношений. В данном случае в "конфликт" вступают дедушка Рагнарис и Ахма-дурачок. Нам показалось допустимым, чтобы традиция Рагнариса, старейшины, победила традицию Ахмы-дурачка. Проводить же два обряда явно не было времени - на чем особенно настаивает Ульф.

В свете того, что германцы, как и вообще все варвары, - народ чрезвычайно практический (это явствует из их законодательства), мы позволили себе воссоздать именно такой образ погребального обряда.

"ГАЛИУРУННЫ" - зловредные ведьмы, жутковатые существа демонического происхождения. Слово заимствовано у Иордана. В немецком языке есть сходное понятие "альрауне" (ср. роман Эберса "Альрауне" о девушке, созданной чарами и губившей всех, с кем соприкасалась). Соотносится с "runa" "тайна".


ЛИТЕРАТУРА

1. Шервуд Е.А. Законы лангобардов. - Обычное право древнегерманского племени. - М., "Наука", 1992
2. Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная ис тория. - М., "Наука", 1993
3. Татищев В.Н. История Российская. - Татищев В.Н. Собрание сочинений, т. 1. - М., "Ладомир", 1994
4. Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica). Перевод и коммента рии Е.Ч. Скржинской. - М., 1960
5. Аммиан Марцеллин. Римская история. - СПб, 1994
6. Ешевский С.В. Кай Соллий Аполлинарий Сидоний. - Ешевский С.В. Сочине ния, т. 3. - М., 1870
7. Шишмарев В. Очерки по истории языков Испании. - М.-Л., 1941
8. Браун Ф. Разыскания в области гото-славянских отношений. Готы и их соседи до V в. - СПб, 1899
9.Златковская Т.Д. Мезия в I-II вв. н.э. - М., 1951
10. Кругликова И.Т. Дакия в эпоху римской оккупации. - М., 1955
11. Гухман М.М. Готский язык. - М., 1958
12. Гухман М.М. Происхождение строя готского глагола. - Л., 1940
13. Степанов Ю., Проскурин С. Константы мировой культуры. Алфавиты и ал фавитные тексты в периоды двоеверия. - М., 1993
14. Беликов Д. Христианство у готов. - Казань, 1887
15. Свод древнейших письменных известий о славянах. т. 1 (I-IV в.) Сост. Гиндин Л.А., Иванов С.А., Литаврин Г.Г. - М., 1994
16. Карташев А.В. Вселенские соборы. М., 1994
17. Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР III-IX вв. - М., 1958
18. Готы и происхождение испанского эпоса. - В кн.: Менендес Пидаль, Ра мон. Избранные произведения. - М., 1961
19. Feist Sigmund. Etymologisches Worterbuch der Gothischen Sprache. - Halle/Saale, 1923
20. Streitberg Wilchelm. Die Gothische Bibel. - Heidelberg, 1919
21.Корсунский А.Р. Готская Испания. - М., 1969
22. Труды В. Г. Васильевского, т. 2 СПб 1909; т. 2, вып. 2, СПб 1912
23. Courtois Chr. Les vandales et l'Afrique. - Paris, 1955
24. Кардини Франко. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987
25. Правила Православной Церкви. С толкованиями Никодима, епископа Далма тинско-Истрийского, т. 1. - М., 1994