Размышления над фильмом Хаяо Миядзаки "Унесенная духами"
("Сен то Тихиро-но камикакуси" студия GIBLI, 2002 г.)

Несомненный фаворит "Оскара-2003" в номинации "анимационный фильм", лента Хаяо Миядзаки "Унесенная духами", уже получила восхищенную критику, приз берлинского фестиваля и всемирный прокат (для японского мультфильма редкость). Миядзаки вообще любимец европейской критики и самый известный за пределами Японии режиссер-аниматор. "Принцесса Мононоке", "Могила светлячков", "Мой сосед Тоторо" - эти фильмы уже собрали несколько призов; Американская Киноакадемия, как всегда, спохватилась последней. Как, впрочем, и Ваш покорный слуга, который пишет свои размышления тогда, когда все, кто хотел посмотреть фильм, уже посмотрели, а кто не хотел - все равно не посмотрит.

Фильм рассказывает о приключениях девочки Тихиро, прозванной Сен, в стране "ками" - японских богов. "Камикакуси" - это как раз и значит "похищение духами", есть даже такой жанр в японской средневековой литературе, который как раз и рассказывает о таких похищениях. Из нашего фольклора это больше всего похоже на классическую волшебную сказку со всем, что положено: нарушением ритуального запрета, необходимостью поступать на службу к потусторонним силам, волшебным помощником-оборотнем, далеким странствием за снятием заклятия и так далее, см. Проппа, "исторические корни волшебной сказки".

Кстати, о Проппе. Создается ощущение, что Миядзаки читал Проппа очень внимательно. Во всяком случае то, как он играется с архетипами - просто прелесть! Но ощущение, скорее всего, неправильное - Миядзаки не Проппа читал, а очень хорошо чувствует дух сказки, ее атмосферу, ее скрытые механизмы и тайные законы. Поэтому, несмотря на всю "современную" обстановку в мире духов (под грандиозной баней время от времени проносится поезд, боги ездят туда-сюда на лифте, а по вечерам в потустороннем городе зажигается вполне посюстороннее электричество и пристает к берегу теплоход), этот мир живет по архаичным законам: дав слово, от него нельзя отступаться; забыв свое имя, ты рискуешь не вернуться назад, а к сестре Бабы-Яги - тьфу ты, Юбабы! - нужно, конечно же, идти за тридевять земель. Миядзаки устраивает зрителю "камикакуси" в буквальном смысле этого слова: хоп! - и ты уже по ту сторону экрана.

И тут ушами своего сердца я слышу крик: "Язычество! Нью Эйдж!". А глазами своего сердца вижу спутанную гриву китовраса.

Ну, что я могу сказать, товарищи. Так уж вышло, что я писала это, excuse my French, эссе и одновременно переводила документ Папской Комиссии по делам культуры и отношений между религиями "Иисус Христос - податель воды живой". Там как раз все-все про Нью Эйдж, так что я теперь подкованная. И прошу пардону за то, что на мой обзор упала тень Папиной митры. В самом деле, неоязычество наступает семимильными шагами, и на фоне его наступления кое-кто призывает выстроить железный занавес и дать достойный отпор всем сказкам, мифам, Гарри Поттеру и японской анимации. Потому что неоязычество. Всем стоять, всем бояться.

И от на это я отвечу решительным фигвамом. Нет никакой ложки! Нет в фильмах Миядзаки никакого неоязычества! И вообще в аниме нет неоязычества. Там есть нормальное язычество, потому что японцы - с деда-прадеда нормальные язычники, а никакие не "нео".

И вот как раз нормальное язычество у меня никаких нареканий не вызывает. Потому что, в отличие от неоязычества, в нем нет сладко-гниловатого, как у испорченных яблок, вкуса отступничества. Отступник пытается убедить себя и других, что язычество лучше, гуманнее, добрее и главное - "духовнее" христианства. Настоящему язычнику такое и в голову не приходит, потому что он знаком с подлинным, а не кастрированным для обывательских нужд, миром духов - чуждым, временами смешным, а подчас - жестоким.

Тихиро, героиня фильма, девочка лет десяти, вместе с родителями попадает в покинутый парк развлечений, построенный на месте синтоистского святилища. Сначала они проезжают на машине через разрушенный строителями храм и видят разбросанные глиняные домики. "Мама, что это? - Это домики богов, дочка". Кем был разрушен этот храм? Христианами? Людьми, которые отреклись от Богов, узнав Бога? Нет, жлобами, которые решили посшибать с туристов немного иен в местности с красивой природой. Однако затея провалилась, жлобы прогорели (не иначе как мстительные духи приложили к этому лапу, хе-хе), а духи никуда не делись и приспособили покинутые людьми строения под свой собственный курорт. Духов изгоняют, их домики ломают, а на их место приходит тотальная бездуховность. Родители Тихиро - неплохие люди, но им хочется срезать дорогу, заодно похвалившись возможностями нового джипа. Но не тут-то было - посреди дороги в землю врыт старый, обомшелый идол, из тех еще, небось времен, когда Ходэри-но микото гонял зверя с мягким волосом в тамошних горах. Машина останавливается, пора бы и повернуть: это знак, граница: дальше нельзя! За нарушение люди будут наказаны, боги желают, чтобы их не беспокоили. Но нет: люди прутся напрямик. Родители Тихиро - продукт материальной культуры, устали и хотят кушать. Они не привыкли присматриваться к знакам этой, как ее... а, да - судьбы. Нельзя оставаться в месте духов после темноты, нельзя есть пищу нелюдей - родители Тихиро нарушают оба запрета и за это их превращают свиней.

"Нью Эйдж" предлагает людям, утомленным тотальной бездуховностью, собственный рецепт того, как "превращения в свиней" избежать. Нужно, говорит это движение, примириться с миром духов, возобновить с ними отношения, вернувшись к древним обычаям. Претензии Церкви на контакт с Создателем смешны: Господь не может снизойти к нам, человек должен знать свое место, а оно - ступенью ниже "мелких богов", которым нужно почтительно поклониться, чтобы заслужить их прощение. В ответ китоврасы кричат: все "мелкие боги", все эти сиды, кентавры, ками, нимфы гномы - бесы, а все, что их касается - бесопоклонничество!

Будем возражать. Японский анимизм, синто, во всяком случае, бесопоклонничеством не является. Боги и духи "Кодзики", старинного японского свода преданий, жестоки не на бесовский, а на человеческий лад. "Бог Суса-но-о в горницах, де первую пищу вкушают, нагадил и испражнения свои разбросал. И хотя он так сделал, Аматэрасу, его не упрекая, сказала: "На испражнения похоже, но это бог, мой братец, наверное, наблевав, спьяну так сделал"". Не ад, а коммунальная кухня. Назвать ками духами даже язык не поворачивается - уж больно они телесны. Они могут быть злы, добры или амбивалентны - как Кащей, Сивка-Бурка или старик Ох - но вот чего про них никак не скажешь - так это тог, что они "духовны". Они больше похожи на потусторонних созданий с другого конца мира - сидов, эльфов. Японцы и кельты ссорились со своими "богами", торговались с ними, воевали, приглашали за стол, брали в жены и в мужья, усыновляли и удочеряли - это все похоже на отношения между людьми, а не между Богом и человеком, или даже дьяволом и человеком. так и у Миядзаки: маленькая Тихиро, чтобы спасти родителей, нанимается к правительнице города духов, ведьме Юбабе, служительницей в баню, заключает с ней настоящий контракт и начинает дружить с остальными слугами и служанками - людьми-рыбами, лягушонком, стариком-пауком Камадзи, который работает кочегаром, и Хаку, мальчиком-драконом.

Как хотите, а слово "дух" мне не нравится и так же мало подходит для перевода слова "ками", как и "бог". Предки называли таких существ "чудами" и в требнике Петра Могилы даже написано о необходимости крестить детей, которые родились от брака человека и "чуда". Потому что чуд, как и человек, принадлежит падшему миру и нуждается в искуплении. И языческие сказки честно предупреждают: нельзя зачаровываться миром чудов. Юбаба попробует украсть твое имя, дать тебе прозвище - и тогда ты никогда не вернешься в мир людей, как это случилось с Хаку, который поступил к Юбабе в ученики. Свидетельство язычника Миядзаки мне кажется здесь очень ценным: он предостерегает от того пути, который предлагает "Нью Эйдж", от пути Хаку, попавшего к Юбабе в рабство.

Контакт с миром чудов - всегда нелегкое испытание. Чуды не всеблаги и не всемогущи, время от времени они требуют человеческой помощи, как несчастный, покрытый дрянью и истекающий нечистотами Дух Реки, которого все принимают за Духа Помоек, требует помощи Тихиро. Именно ей, чтобы досадить, Юбаба поручает эту тяжелую и грязную работу - вымыть существо, которое, кажется, из одной только грязи и состоит. Преодолевая отвращение к страшном смраду, Тихиро моет это жалкое создание и вынимает из него "занозу" - кучу хлама, брошенного людьми в реку, начиная с велосипеда и заканчивая рыболовным крючком! Духи-банщики дружно очищают Духа Рек, и он, чистый и прозрачный, встает из купальни, одарив Тихиро чудесным пирожком, который имеет чудодейственную способность - извергать из того, кто его проглотит, все чужеродное, скверное и злое.

Настоящий язычник (а создатели сказок были самыми настоящими язычниками) знает и еще одну вещь, которую отрицает отступник: над чудами и духами есть Тот, Кто сильнее. Поэтому они подчиняются закону, который не могут нарушить, даже если очень хотят. Юбаба обязана дать работу всякому, кто у нее попросит, Безликий Демон, воплощение одиночества, не может переступить порог без приглашения, а Тихиро и ее родители получат свободу, если Тихиро узнает их среди десяти других свиней. Волей Того, кто создал мир, власть чудов ограничена, как и власть людей. нужно быть Христом или Христовым, чтобы изгонять бесов. Достаточно быть человеком, быть человечным, чтобы победить Юбабу или Безликого Демона. В сказке побеждает человечность. Катигорошек получает помощь орла не потому что владеет могучим заклятием, а потому что укрывает детей орла своим телом от огненного дождя. Тихиро получает волшебный пирожок не через мистическое посвящение, а за трудолюбие и милосердие. Дурак, герой множества сказок - это архетип простеца, того человека, о котором Христос сказал "один из малых сих", ребенок духом - но не разумом! В сказках такого человека олицетворяет или дурак, или, как у Миядзаки - ребенок. Это еще один урок, который дает нам настоящее, а не сконструированное язычество: если тебя уже занесло в мир духов, бери на вооружение не мистические знания, не "тайную доктрину", а сердечную простоту. Иначе погибнешь, как почти погиб Хаку, укравший у ведьмы Зенибы волшебную печать, и не получишь от своих "хозяев" ни спасения, ни помощи: Юбаба приказывает слугам дождаться, пока Хаку умрет и достать из него печать и швырнуть его в яму, где живут вечно голодные черные твари без форм и образа. Только любовь Тихиро спасает Хаку, только ее детская простота дает ей отвагу, чтобы раздавить босой ногой заклятие, которое Хаку почти убило.

Но простота Тихиро спасает не только Хаку: она создает вокруг своеобразное "поле", целительное для всех, кто в него попадает: Духа реки, банщицу Рин, Безликого Демона одиночества, огромного младенца - сына Юбабы, и, наконец, саму Юбабу. Все просыпаются ото сна, словно вдохнув чистого воздуха. Контакт чудов и людей - испытание не только для людей, но и для чудов тоже. И тут я подхожу к самому главному выводу, который вынесла из кинотеатра. А именно: как человека, так и "духа" это испытание может укрепить - и может убить. И именно это имеет в виду Первая Заповедь - "Слушай, Израиль: Я Господь Бог твой; да не будет у тебя других богов перед Лицем Моим!"

Неоязычники часто спрашивают: почему ваш Бог так ревнив? Поклонение другим богам никак не может Ему повредить, Он Творец Вселенной - что же это за мелочность такая, что за ревность? И я не знала, что ответить, пока не задумалась над эпизодом с Безликим Демоном, который потихоньку проникает в баню по приглашению Тихиро. Он и вправду жалок, когда стоит под дождем и чуть слышно жалобно стонет. Но в бане он видит, как слуги и служанки (кроме Тихиро) кидаются на золото, разбросанное благодарным духом Рек - и решает, что за золото можно купить любовь. И, проснувшись утром, Тихиро видит, как все наперегонки лезут прислуживать Безликому, который кидает золото направо и налево. Ему несут еду и напитки, но он не удовлетворен (потому что он жаждет любви и жалости). И вот он, раздраженный, начинает пожирать тех, кто подходит близко. Еще немного - и безликий стал бы Безликим Бесом, но Тихиро вовремя дала ему дар Духа Рек и заставила извергнуть все, что он поглотил.

Рассматривая историю языческих богов, я вижу тысячи безликих духов, которым никто не поднес горькой пилюли - напротив, когда они начали пожирать людей, мы поощяли их все сильнее: "Служили истуканам их... и приносили сынов своих и дочерей своих в жертву бесам" (Псалтирь 105:36,37). Неоязычники говорят - это существо не бес, поэтому "приидете, поклонимся". Нет, возражаю я, заручившись поддержкой Миядзаки, именно поэтому поклоняться и нельзя, тем паче нельзя, если они не бесы, а просто "чуды", "старшие дети", как назвал их Толкиен. Нельзя, потому что поклонение их развратит, а они - такое же создание, как и мы, и тоже имеют право на спасение. Неоязычник скажет, что Астарта (Иштар) - не бес? В таком случае она - шлюховатая, трусоватая и подловатая бессмертная бабенка - именно так, к слову, ее охарактеризовал язычник Гильгамеш. Он на недвусмысленное предложение Иштар поблудить с ней ответил недвусмысленным "нет" - так какого лешего мы будем говорить "да"? Пока Иштар остается "чудой", с ее недостатками как-то можно мириться, но, обожествив ее, мы обожествим шлюховатость, трусоватость и подловатость. И после этого нам останется только, как в Вавилоне, обязать каждую женщину хотя бы раз в жизни поблудить - а тот как же это человек да будет добродетельнее богини?

Это неизменно повторялось на протяжении веков: воины и барды кельтов брали сид в жены, потому что смотрели на них как на "чуд", а друиды сжигали для них людей в викерманах, потому что смотрели на них как на богинь. В японском языке есть слово "камикакуси" - но есть и слово "тимацури" - кровавая человеческая жертва. Слушай, Израиль, слушайте, младшие дети Бога! Пусть не будет у вас богов! Можете не чураться чудов, жалеть их, как людей или зверей, впустить в дом, накормить, принять от них подарок или что-то подарить - но не смейте им поклоняться: наше поклонение сделает их них бесов! Слушай, Израиль: не смей делать бесов из старших детей Божьих!

Такова этика Эльфланда, как ее показал Миядзаки. Будь простым. Будь честным. Будь бескорыстным. Как дитя. Как Тихиро. Как дурачок Иванушка или Таро. Как Святой Франциск. Назови чуда "брат мой" - но не делай из него кумира. Не потому что Бог зол и ревнует тебя к нему, а потому что Он добр и хочет спасти его так же, ак и тебя. Язычество побеждает не тот, кто разбрасывает и разбивает глиняные "домики богов". Язычество победит тот, для кого "чуд" станет братом, таким же чадом Божьим, как и мы.