Ролан Быков в одном интервью вспоминал, какими благодарными кинозрителями были его соседи по довоенной коммуналке:

- Ах, тебе Алейников не нравится? Может, тебе и метро не нравится?

Логика восхитительная и - увы! - весьма распространенная. Покушение на что-либо "наше" воспринимается, мягко говоря, болезненно. Думается, вежливые возражения, в духе того, что Алейников - актер хороший, но вот в этой роли он слабее, чем в той, или он все равно хорош, но сценарий подкачал, то, се, приняты не были бы. Не оценил моего любимца - значит, человек ты конченный, светлого будущего недостоин. И метро тебе, наверняка, тоже не по душе.

Именно этот чудо-зритель вспомнился мне прежде всего, когда я прочитала статью Ю. Носовского.

Я Стругацких не люблю. Был у меня короткий период увлечения - лет в шестнадцать-восемнадцать - потом резко закончился. Осталось теплое чувство к "Понедельнику", растащенному на цитаты, и к "Трудно быть богом" - в основном, по той же причине, да еще Дон Румата рисовался когда-то моему девичьему воображению весьма привлекательным мужчиной. "Полдень" (не весь цикл, а заглавный роман) прошел в то время мимо - а жаль. Хотя - не знаю, мне и тогда уже парусники и замки нравились больше, чем космические корабли, или межгалактические станции, а если хотелось утопии, я предпочитала сказку размышлениям о светлом будущем. Впервые открыть эту книгу во взрослом состоянии - занятие неблагодарное, все равно, что познакомиться с Буссенаром, или Жюлем Верном, не в детстве, а сейчас. Правда, язык у Стругацких не в пример лучше, так что работа не столь каторжна.

Ольге Брилевой повезло больше, у нее было это подростковое впечатление, о котором она и сейчас вспоминает с удовольствием: " Читая цикл в 14 лет, я испытывала, наверное, то же, что и братья, когда писали: хочу туда и прям сейчас". Что не помешало ей заметить потом многие вещи, несовместимые с христианским мировоззрением - и это нормально и хорошо, эмоции эмоциями, а взрослеть тоже надо. За что и получила от человека, именующего себя православным христианином целый букет обвинений. Тут и разрушение кумиров приплели, и строгий суд. И даже такой вот пассаж: "Вспоминается параллель с "Бесконечной историей" - когда люди в реале перестают мечтать, "Страну Фантазию" начинает пожирать страшное "ничто" - небытие, метафизический синоним ада, вечной и окончательной смерти" (Ю. Н.)

Простите, а что, Ольге мечтать больше не о чем, как о семиногой скотине с крабовым вкусом?

Ерничество, скажете? Нет, всего лишь ответный мяч оппоненту. О творчестве братьев Стругацких Ольга говорит с уважением и со знанием дела. Пересказывать не буду - она и сама выразилась прекрасно: "Я выступаю здесь не против разума, а против неумеренного почитания разума. Если люди поклоняются Солнцу или огню или собрату своему человеку - нужно оспаривать и ниспровергать поклонение - а не солнце, огонь и, упаси Бог, людей". Никаких кумиров она не рушит - прежде всего, потому, что она их не сотворяла. Чего не скажешь о многих поклонниках знаменитого дуэта, их-то Ольгино отношение и обидело.

Можно ли христианину читать нехристианскую литературу? Да, можно. Вопреки всем мифам, это охотно делали и Святые отцы, и более поздние проповедники христианства. Может ли христианин почерпнуть из нее что-то полезное? Конечно. И это не либерализм нового времени - в средневековой Франции священники читали проповеди, ссылаясь на достойное поведение язычников из гомеровского эпоса. Просто отношение к прочитанному должно быть здравым. И следует понимать - да, вот с этим, с этим и с этим мы согласиться можем. А вот здесь уже - та грань, что нас разделяет. Иейтс - прекрасный поэт, но его мировоззрение - слишком языческое, чтобы мы могли его принять. Антон-Румата - хороший парень, но не ставьте его на одну доску с Христом. Обливаться холодной водой и ходить босиком полезно - но если вы считаете, что этого достаточно для спасения души, вы не правы. Кедр - дерево хорошее, но это всего лишь дерево.

Начнем с неоспоримого: мир Стругацких - нехристианский мир. Это не обличение - это факт. Приставка "не" - еще не "анти". Судя по приведенной Ольгой цитате, против Христа авторы ничего не имеют. "Для меня и Румата, кстати, играет роль не столько Бога, сколько именно Христа. Человек, который мучается, не в силах помочь. Потому что он видит, что изменить этот мир можно только ценой большой крови, а он не может эту кровь пролить! Он так воспитан, что кровь проливать не может". Хороший человек, достойный человек. Но… всего лишь человек, сравнимый с грешным Руматой. И вот это "но" в голове держать необходимо. Следует помнить, что герои "Мира полдня" не исповедуют Символ Веры, не верят в Воскресение Христа и в то, что через Него они спасены. Тут дело не в том, что " Ну не показана в "Полдне" религия с ее верой в загробную вечную жизнь, а вот стремление человека к ней, с сохранением своей уникальности - показано" (Ю.Н.), а в том, что веры в Бога у них просто-напросто нет. Поголовно. Следовательно, надеяться они могут только на себя - а человек слишком слаб, чтобы можно было возлагать на него все свои надежды. Именно в этом противоречие, которое не дает принять мир Полдня целиком и безоговорочно. И отмахиваться от него легкомысленным "ну не показана…" для христианина, по меньшей мере, странно.

Еще более странным выглядит удивление по поводу Ольгиного нежелания в этом безрелигиозном мире жить.

Разумеется, далеко не вся читающая публика - христиане, далеко не все авторы исповедуют ту же веру. Ольга не требует невозможного. Она всего лишь хочет оценить былые идеалы и понять, что из этого можно принять, а от чего ей - и ее единоверцам - придется отказаться. Оппонент же возражает с воистину религиозным пылом, не желая ничего переоценивать, ни от чего отказываться, и не стесняясь в средствах - внятное объяснение Ольги: "Не против разума, а против неумеренного почитания разума", к примеру, пропускается мимо ушей, а на Брилеву сваливается еще один укор: "И вдруг из уст практикующего католика слышатся нотки осуждения стремления к труду и знанию… "Дивны дела Твои, Господи"".

Ольга говорит: "Благовестие землян понятно только тем, для кого это самое свободное и бесконечное познание представляет определенную ценность: тем же интеллектуалам. "Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!" - просит Румату Будах.". То есть, помочь земляне могут только меньшинству, да они и не стремятся помогать всем. Их миссия куда ограниченнее. В ответ слышится: "пусть мне докажут, что спасение ученых, поэтов, просто хороших людей, помощь в сохранении слабых ростков культуры, ускорение прогресса (да даже и финансирование восстаний - чтобы правящий класс не очень зажирался потом и кровью безжалостно эксплуатируемых "низов") - богопротивна."

Да где Брилева это говорила? Ну не надо приписывать ей того, чего не было. Равно как и злорадства.¹

Любому понятно, что напугать в "ребячестве генетиков" может именно то, что такое ребячество в принципе возможно. И не надо кивать на Алису Селезневу. Это, прежде всего, разный жанр. Перелетные комары - забавная деталь повествования в детской книжке. Они сродни пчелокомарам, живущим в одной из сказок о Поле Баньяне - эти твари кусались и хоботком и жалом, а появились на свет как плод любви самых свирепых пчел и самых ужасных комаров. Генетики Стругацких живут в мире, задающем ориентиры на будущее читателям двадцатого века. Расскажите сказку о том, как ведьма превратила девушку в утку - это будет всего лишь сказкой. Сочините историю о том, как ученые изменяют человека на генном уровне и у того вырастают клюв и перья - получится кошмар.

"Улыбка, правда, совсем исчезает после иронии Ольги над готовностью людей будущего пожертвовать жизнью, отдав свой мозг для исследований, направленных на создание мозга искусственного."

Да, тут уж не до улыбок! Во первых, замечу, иронизирует не только Ольга. Авторы тоже этим занимаются. Во-вторых, очень своеобразным выглядит такое возвеличивание самоубийства - даже не героического, не направленного на спасение чьей-то жизни, или чести, а чисто экспериментального - со стороны христианина. К чести персонажей романа, они этой жертвы не приняли и не оценили. "Кстати, для этого требуется еще и живой мозг в нуль-состоянии, но для такого дела люди всегда находились и найдутся - например, я... Эх, все равно не разрешат. О живом мозге Каспаро и слышать не хочет. Вот чудак! Сиди теперь и жди, пока ленинградцы построят искусственный". "Ребячество" генетиков тоже не вызывает одобрения, но похоже, Юрий предпочитает этого не замечать.²

Удивляться можно долго. К сожалению, подобное явление давно уже стало привычным среди христианствующей публики. Все чаще встречаются этакие "вежливые христиане", готовые принять все и вся, любую идеологию, любую культуру, только бы о них не подумали плохо. По их мнению, с христианством сочетается все - переселение душ, буддистская практика, поклонение пням, возвеличивание "темных" и страдальца Мелькора, вера в НЛО, в Шамбалу, в шестую расу - только бы это было достаточно красиво. Неприятие у них вызывает одно - нежелание признать подобную всеядность за истинное, неиспорченное, по настоящему гуманное христианство. Именно христиане обычно удостаиваются наиболее яростных нападок. Подобный персонаж описывает К.С. Льюис в "Письмах Баламута", когда говорит о священнике, так старавшемся сделать веру понятной и простой, что теперь он шокирует прихожан неверием, а не они его.

В пылу полемики Юрий доходит до крайностей. Желание во что бы то ни стало доказать, что Мир Полдня вполне сочетается с христианством, доводит его до странных высказываний. Ольга, вполне резонно, возражает БНС, отождествившему Антона со Христом: "Христос отнюдь не "мучился, не в силах изменить мир" - Он мучился, изменяя мир, и изменил именно ценой Крови - Своей, пролитой на Кресте". На что Юрий отвечает: "Ольга выдает желаемое за действительное".

Ведись этот спор с человеком нехристианских убеждений, подобного довода можно было ожидать. А вот для православного непризнание того, что мир изменился в тот день, когда камень гроба оказался отвален, выглядит странно. Правда, когда опять понадобится обвинить Ольгу, Юрий вспомнит, что " согласно учению Церкви "изюминка" христианства не в каком-то эксклюзивном "нравственном учении" (известном, в той или иной мере, на тот момент и стоикам, и буддистам, и конфуцианцам), а в возникновении Крестной Жертвой Христа ВОЗМОЖНОСТЕЙ в виде Божьей помощи для выполнения этого учения". И то хлеб.

Далее. Почему-то для "вежливых христиан" делом чести стало доказать всему миру, как плоха была - и остается церковь, а также и люди, тесно с ней связанные и придерживающиеся догматов. Юрий от них не отстает. Неприглядное поведение христиан - правду, или же псевдосредневековые мифы - он охотно вытаскивает наружу. Если же речь идет о примерах противоположного поведения, задает вопрос, на который явно не ждет положительного ответа: "Интересно, сможет ли Ольга привести реальные ИСТОРИЧЕСКИЕ МАССОВЫЕ примеры "христианского взгляда", особенно в эпоху, когда слово "Бог" просто не сходило с языка поголовно верующего и воцерковленного населения?".

Наверное, сможет, если захочет. Я уже приводила - в отзыве о ее же романе. Юрий нашел всего один пример - и тут же воспользовался им, чтобы выставить в неприглядном свете византийцев. Уважение к православной традиции, опять же, налицо.

Весьма своеобразный взгляд у Юрия на таинство покаяния: "Не то что у нас сейчас и в той же средневековой Европе - согрешил и сразу покаялся, душу облегчил. Вобщем-то, в облегчении души ничего плохого нет - сделанного не переделаешь, нужно помогать оставшимся в живых - этим и психотерапия занимается". Не могу, конечно, говорить наверняка, но что-то мне с трудом верится, что человек, высказывающийся подобным образом, хоть раз был на исповеди. Покаяние - отнюдь не психотерапия.

В разговоре о проповеди вообще полная путаница. Высказанное Ольгой, опять же, просто и понятно: имеете убеждения? Проповедуйте их в открытую. Юрий же пускается в рассуждения, должны ли земляне проповедовать христианство, тут же высмеивает подобную чепуху, говорит о невозможности "хождения в народ", поскольку это приводит к террору (а то прогрессорская деятельность к крови не привела!) и… опять переходит на христианство! Да слова Ольга об этом не говорила!

Еще одна деталь: "Кстати, Ольга совершенно упускает из виду "подстрочную", но само собой разумеющуюся деталь - да ведь проповедь жителям Арканара УЖЕ ИЗВЕСТНА! Ну неужели, за упоминанием "памяти Каты Праведного", "дня Святого Мики", "Великомученицы Паты" трудно догадаться, что с формальными знаниями о Боге и Божественных Заповедях - совсем как на Земле - у арканарцев все о`кей?".

Во-первых, известная уже более 2000 лет проповедь ничуть не мешает деятельности проповедников - напоминать о ней надо ежечасно. И если бы прогрессоры действительно решили проповедовать, добрая весть была бы им только на руку. Они этого не делают в принципе, у них другие задачи - именно об этом говорит Ольга, а ей возражают, ссылаясь на "день святого Мики"!.

Во-вторых, все эти Каты, Паты и Мики - всего лишь антураж. Изначально Стругацкие задумывали совсем другую повесть - веселую и карнавальную, напичканную всякой псевдоисторической романтикой - мушкетерами, кардиналами, пиратами, конкистадорами. Среди всей этой публики болтается наблюдатель с Земли. Из письма А. Стругацкого:" парень остается на этой планете один, снимает квартиру у г-на Бонасье и занимается тасканием по городу, толканием вприхожих у вельмож, выпитием в кабачках, дерется на шпагах (но никого не убивает, за ним даже слава такая пошла), бегает за бабами и пр. Можно написать хорошо эту часть, весело и смешно. Когда он лазает по веревочным лестницам, он от скромности закрывает объектив шляпой с пером. А потом начинается эпоха географических открытий. Возвращается местный Колумб и сообщает, что открыл Америку, прекрасную, как Седьмое Небо, страну, но удержаться там нет никакой возможности: одолевают звери, невиданные по эту сторону океана. Тогда кардинал вызывает нашего историка и говорит: помоги, ты можешь многое, к чему лишние жертвы. Дальше понятно. Он вызывает помощь с Земли - танк высшей защиты и десяток приятелей с бластерами, назначает им рандеву на том берегу и плывет на галеонах с солдатами. Прибывают туда, начинается война, и обнаруживается, что звери эти - тоже разумные существа. Историки посрамлены, их вызывают на Мировой Совет и дают огромного партийного дрозда за баловство."

"Наблюдатель" так и не был написан, вместо него родилась невеселая притча, унаследовавшая от разудалого прародителя всю карнавальную атрибутику - в том числе, разумеется, церкви и монахов. О проповеди христианства авторы не думали, ее там и нет.³ А вот реалий современности - хоть пруд пруди. Не сбылись надежды АН: " Хоть одну-то повесть без современных проблем в голом виде. На коленях прошу, мерзавец! Шпаг мне, шпаг! Кардиналов! Портовых кабаков!.." Трагедию грамотеев спровоцировали события 1962 года, когда после достопамятной выставки в Манеже начались гонения на интеллигенцию. Дон Рэба в первоначальном варианте именовался Ребия - анаграмма весьма прозрачна.

Вот еще перл: " Сейчас апологеты христианства, как заклинание, повторяют о том, что вся современная гуманистическая культура имеет под собой христианский фундамент. Несомненно - но почему этот "фундамент" почти никак не проявлялся полторы тысячи лет на фоне упоминавшихся средневековых зверств, но расцвел пышным цветом в индустриальную и постиндустриальную эпоху?"

Ольга на это отвечает в своем ЖЖ так: "да потому что не расцвел. Индустриальная и постиндустриальная эпоха полны своих мерзостей, и даже Торквемаду перекосило бы при мысли о Хиросиме, иприте и 60 000 000 абортах в год. Проблема стара как мир - "свое говно не пахнет", поэтому мы так лихо превозносимся над мрачным средневековьем: у нас еретиков не жгут. Да, зато тогда не делали из младенцев крем от морщин". От себя добавлю, что и концлагерь, и фабрики, на которых ставились опыты над живыми людьми - тоже порождения индустриальной эпохи. А вот насчет младенцев не соглашусь - крем не крем, но чудодейственные зелья из них делать пытались и в "мрачную эпоху". Правда, тогда за такие деяния полагался костер, что, наверное, некрасиво и негуманно с точки зрения "вежливого христианства".

Но и это еще не предел свободомыслия! Главный шедевр звучит так:

"Увы, даже самым вольнодумным христианским мыслителям не всегда удается избежать гипноза ярлыка однозначного сатанизма, усвоенного "с молоком для начинающих" - в словах Змея-искусителя из Книги Бытия Адаму и Еве: "Будьте как Боги". Даже Владимир Соловьев, в конце жизни нарисовал своего Антихриста настоящим и последовательным гуманистом, который расходился с христианами не в делах, а в вере - ненавидел Христа. Тем самым философ (к сожалению, не он один) скатился до настоящего манихейского дуализма, признающего, что добро может иметь в качестве причины не единственный Источник - Бога и Его Любовь, но и источник альтернативный - Сатану.

А ведь Змий просто указал первым людям НЕПРАВИЛЬНЫЙ ПУТЬ к совершенно верной цели."

Так. Ольгу можно поздравить - она в достойной компании. Вместе с ней оболгали Владимира Соловьева. Вы еще и Гете к себе возьмите - у него Мефистофель представляется: "Часть силы той, что без числа, творит добро, всему желая зла". И Льюиса того же - "Наш Король и наша Королева нарушили запрет - и Он привел это к благу". Не было у Соловьева такой ереси! Антихрист - не сатана, он человек. Кстати, человек, рвущийся быть богом. Соловьевский антихрист творит добро за счет своих человеческих - то есть, Богом данных - достоинств. При чем тут манихеи, вообще неясно. Они признавали источником света и добра единственно Бога, но их восприятие того, кто есть кто, сильно отличалось от христианского. Змея, например, они считали светоносным посланником, принесшим человеку благо. На этом фоне рассуждения о "ярлыке однозначного сатанизма" выглядят несколько комично - надо же так свалить с больной головы на здоровую.

Зато атеисты-Стругацкие представлены интуитивными богословами, ведущими кружным путем к правильной цели. И даже Ольгино вероисповедание, оказывается их заслугой: "По-видимому, эту эволюцию уже проделала Ольга, просто не осознав еще роли в этом превращении того, что она сейчас не совсем корректно критикует". Не берусь судить, Ольге виднее, может и Стругацкие в свое время ей помогли, а может и нет. Сама она это знает, а остальным в ее душу лезть не стоит. А вот упорно защищаемые от несуществующих обид фантасты высказались достаточно ясно. Следуя их кружным путем от Руматы-Христа придешь отнюдь не к Спасителю, а к куда более кощунственной, чем симпатичный прогрессор, фигуре Демиурга, которого многие читатели "ОЗ" принимали за сатану и обвиняли Стругацких в плагиате с Булгакова.⁴

Ю. Носовский замечает благодушно: "Ну сколько можно по формальным признакам наличия или присутствия веры и религиозности судить о богоугодности или богопротивности людей и явлений!?" Вопрос опять же не к Ольге - она судит о героях не по формальным признакам религиозности, а по результатам деятельности. Но Стругацкие своих убеждений не скрывают - Борис Натанович, строго говоря; о том, что думает по этому поводу сейчас его брат, мы узнаем, надеюсь, нескоро:

"ВОПРОС: Вы не пытались искать спасения в религии?

Нет, никогда. В молодости, как и положено истинным большевикам, мы были воинствующими атеистами, то есть идеологическими Хамами. Потом это прошло. Но верующими мы не стали. Мы не смогли бы ими стать, даже если бы захотели. Не тот характер. При всем своем уважении к религии я и сейчас отношусь к ней, как к социальному наркотику. Человек слаб, беззащитен, ему страшно, одиноко, и вера в Бога приходит к нему как спасение от боли и страха. Идеологический транквилизатор. Я плохо верю в религиозность сильных. Религия достояние слабых и потерявших надежду. И благо ей, как и всякому лекарству, которое лечит. "

Антихристианской такую позицию вроде не назовешь, но проповедь Евангелия здесь искать бесполезно. Хотя слова атеиста звучат куда более корректно, чем вот такое из уст христианина: "В доминирующей и по сей день консервативной традиции, правда, задача "становиться Богом" отодвигается в "светлое загробное будущее", а "падшему греховному человечеству" предписывается, в основном, каяться в своих грехах ("рабы неключимые есть мы") и поменьше пытаться реализовывать свои богоподобные потенции. Творчества, например. А "преподобие" реализовывать в "смирении, послушании, терпении". Тем самым уподобляясь "злому рабу", зарывшему талант в землю из-за боязни согрешить и заслужить наказание "жестокого Бога". (Мф.25:14-30)

Если ТАКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ религии, лишь дающая повод настоящим противникам христианства называть его "религией рабов" не нравится братьям Стругацким - мне трудно их за это осуждать. "

Стругацкие честны - Ольга Брилева тоже об этом говорит. Не принимая религии, они под нее не маскируются. Своих убеждений они не скрывали никогда. Если лично вы воспринимаете убеждения любимых авторов слишком болезненно - молитесь о спасении их душ. Или же попытайтесь переубедить. Но так яростно обрушиваться на человека, всего лишь назвавшего вещи своими именами и открыто заявившего о нехристианской подоплеке Мира Полдня - это, господа, ни в какие ворота не лезет.

В заключение - цитата:

Дама: …И все-таки я не понимаю, почему ваш антихрист так ненавидит Бога, а сам он в сущности добрый, не злой?

Г-н Z: - То-то и есть, что не в сущности.

Владимир Соловьев. Три разговора.

ПРИМЕЧАНИЕ:

1 - " Ольга с плохо скрываемым чувством, очень похожим на злорадство, упивается тем, что земное воспитание "слетает с коммунаров, как шелуха".
У Брилевой это выглядит так: "Но в условиях большой "вилки" между этикой землянина и этикой окружающего мира эта "святость" с землян слетает, и очень быстро. Потому что это именно "правила хорошего тона", а не природа". Где тут упоение и злорадство я не нашла. Фантазии Ю. Носовского не хватило.

2 - "В Мире Полудня давно-давно уже решены все фундаментальные социальные и многие научные проблемы. Разрешена проблема человекоподобного робота-андроида, проблема контакта с другими цивилизациями, проблема воспитания, разумеется. Человек стал беспечен. Он словно бы потерял инстинкт самосохранения. Появился Человек Играющий. (Вот когда впервые появляется у нас это понятие - Человек Играющий.) Все необходимое делается автоматически, этим заняты миллиарды умных машин, а миллиарды людей занимаются только тем, чем им нравится заниматься. Как мы сейчас играем в шахматы, в крестики-нолики или в волейбол, так они занимаются наукой, исследованиями, полетами в космос, погружениями в глубины. Так они изучают Пандору - небрежно, легко, играя, развлекаясь. Человек Играющий..." (Б. Стругацкий. Комментарии к пройденному).

3 - К тому же, если подходить к повести серьезно: с чего вы взяли, что аркарнарцы - христиане? По репликам: "С нами бог", "когда я с тобой, мне не нужен бог", или по тому, что кто-то там постригся в монахи? Святая вода, которой поят короля? Но если допустить, что волею судьбы на планете развилась цивилизация, похожая на земное средневековье (на самом деле - на набор как бы средневековых штампов), должна была существовать и какая-то структура, занимающая экологическую нишу церкви. Похоже, аркарнарцы - монотеисты, хотя дон Кондор упоминает о многих богах из местных легенд. Единственным свидетельством о религии местного населения является цитата о боге, ноги которого были в грязи. А вот о том, что Господь вочеловечился на этой планете, был казнен (возможно, вместо креста там применили бы другое орудие), воскрес из мертвых, восшел на небеса… Символ веры читайте, господа христиане! Монахи, святая-священная вода, есть и в других религиях. Весть о спасении - уникальна. О том, что она известна в мире "Трудно быть богом", сведений нет.

4 - "Это история Второго (обещанного) пришествия на Землю Иисуса Христа. Он вернулся, чтобы узнать, чего достигло человечество за прошедшие две тысячи лет с тех пор, как Он даровал людям Истину и искупил их грехи своей мучительной смертью. Он видит, что НИЧЕГО существенного не произошло, все осталось по-прежнему, и даже подвижек никаких не видно. И Он начинает все сначала, еще не зная пока, что Он будет делать и как поступать, чтобы выжечь зло, пропитавшее насквозь живую разумную материю, Им же созданную и так любовно слепленную много тысячелетий назад.
Наш Демиург совсем не похож на Того, кто принял смерть на кресте в древнем Иерусалиме -- две тысячи лет миновало, многие сотни миров пройдены Им, сотни тысяч благих дел совершены, и миллионы событий произошли, оставив - каждое - свой рубец. Он сделался неузнаваем. (Обстоятельство, вводящее в заблуждение множество читателей: одни негодуют, принимая нашего Демиурга за неудачную копию булгаковского Воланда, другие - попросту и без затей - обвиняют авторов в проповеди сатанизма, в то время как наш Демиург на самом деле просто Иисус две тысячи лет спустя.)" (БНС)


ССЫЛКИ:

http://lib.ru/STRUGACKIE/comments.txt

http://rusf.ru/abs/