Впервые прочитав роман в 16 лет, я была очарована. Когда-то перечитывала достаточно часто, потом откладывала и забывала - но текст въелся в память не хуже стихов, цитировать роман можно целыми главами. Не могу сказать, что очень люблю этот роман - он восхищает, как великолепно сделанное произведение, как мастерски написанная вещь, но вот из героев там любить некого, кроме, разве что, пса. Симпатию вызывает только нечисть, что не совсем хорошо, да еще - иногда - Иванушка. Жалость - Пилат, опять же Иван и заглавные герои. Разговор об Иешуа - слишком сложная вещь, человек, преданный мучительной казни, в любом случае заслуживает жалости, но человек ли это? Или фантом, созданный Воландом, дабы сыграв на струне прекрасного человеческого чувства, подменить Распятие казнью нищего философа, ударить в самое сердце христианства: "А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша" (1 Кор. 15, 12). Все это не скажешь в двух словах, Иешуа заслуживает долгого разговора.

Но язык! Но блестящие диалоги! Но сцена с примусом, но "Сдавайте валюту", но "осетрина второй свежести"… А какая поэзия: "В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой…", "Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал над туманами, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает…". Не любить роман можно. Не восхищаться им - очень трудно.

Жизнь не начнешь с чистовика, что прошло, то прошло, но как бы мне хотелось, чтобы эта книга попалась мне под руку не тогда - в дурные шестнадцать, когда я хваталась за что попало, от Евангелия до "Трона Люцифера" Парнова, а уже после крещения. Чтобы знать цену и красоте Фиолетового Рыцаря и обаянию Бегемота, пусть даже я лишилась бы удовольствия вести в дружеских компаниях разговоры на эту тему и подхватывать цитату "Ремиз, ура!".

Написанное отцом Андреем, как всегда, интересно и занимательно - хотя и не бесспорно. К стыду своему признаю, что мне никогда в голову не приходило сопоставить события происходящего в Москве с тем, что происходит в это время в храме - слишком крепко запечатлелось восприятие моих шестнадцати. К чистому грязь не пристанет, для тех, кто крепок в вере фокусы Воланда не соблазн. Для христианина прочтение романа - повод для раздумий и для молитвы. Но далеко не все читатели - христиане. И софизмы Воланда, и красота Маргариты - слишком привлекательная приманка для многих и многих. Отец Андрей ясно показывает, что чего стоит, при этом не задевая чувств тех, кому роман дорог. Ему веришь - да, роман не "вражий", можно любить его, не оскорбляя Бога, можно отделить то подлинно прекрасное, что есть в творчестве писателя от бесовской мишуры сатанинского бала. Такое - трезвое и не слепое - прочтение наизусть выученной книги было бы полезно и учителям и ученикам, но чутье подсказывает, что, увы и ах, далеко не до всех школ эта книга дойдет. И школьники по-прежнему будут использовать те материалы, которые у отца Андрея вызывают удивление, или возмущение.

Самая большая опасность для читателя, разумеется, то, что подлинное Евангелие в романе подменено "романом о Пилате". Но от великой опасности и защита велика многие из тех, кто в свое время увлекся книжкой, впоследствии взяли в руки Писание. Довольно много людей пришло к вере именно благодаря интересу к Булгакову - после прочтения романа возникло желание узнать, а как же все было на самом деле. И уже за то, что Булгаков стольким людям дал толчок в нужном направлении, ему многое простится. Здесь черт опять же проигрывает, подростковый "сатанизм" у большинства нормальных людей проходит, как корь. Многие юноши и девушки увлечены "справедливым Воландом", наказавшем мерзавцев, но рано или поздно им приходится сделать выбор - что же их привлекает больше в идее "справедливого дьявола": справедливость, или дьявол. А справедливость - не от врага. Но кроме этой опасности есть еще и другие ловушки. Одна из них - красивая легенда о "ведьмовстве", как "женском начале". Другая - то, что "любовь все оправдывает".

Еще для наших бабушек - даже бабушек-атеисток - слово "ведьма" было ругательством. Теперь же оно воспринимается чуть ли не как комплимент. Свои старания к этому приложили многие "властители дум", от поэтов Серебряного века, до оккультистов и фантастов. В то время, когда произошло открытие "Мастера и Маргариты", читающая публика с удовольствием поглощала такие, например, опусы:

"- Что ж, скоро оно (будущее - О.М.) придет, когда женщина познает свою настоящую силу, и все женщины будут ведьмами.

- Что вы говорите! - рассмеялась Сима, и Гирин снова залюбовался удивительной правильностью ее зубов.

- Я не шучу. Слово "ведьма" происходит от "ведать" - знать и обозначало женщину, знающую больше других, да еще вооруженную чисто женской интуицией. Ведовство - понимание скрытых чувств и мотивов поступков у людей, качество, вызванное тесной и многогранной связью с природой. Это вовсе не злое и безумное начало в женщине, а проницательность. Наши предки изменили это понимание благодаря влиянию Запада в средневековье и христианской религии, взявшей у еврейской дикое, я сказал бы - безумное, расщепление мира на небо и ад и поместившей женщину на адской стороне! А я всегда готов, образно говоря, поднять бокал за ведьм, проницательных, веселых, сильных духом женщин, равноценных мужчинам!" (Иван Ефремов, "Лезвие бритвы")

Сравнивать Ефремова и Булгакова как писателей, конечно, язык не повернется, но потребитель у их произведений оказался один и тот же. Соскучившись в мире строек коммунизма, читатель потянулся к "духовному". Но "духи бывают разные" и псевдорелигия начитанных "образованцев" обернулась каким-то вялым сахариновым сатанизмом. А когда к тому же прибавились Парнов, Рерихи, Грейвз с его Белой Богиней, стало совсем душно. К тому же еще вечный миф о ведьмах которых сжигали на костре исключительно за внешнюю привлекательность, старательно культивируемый в советской книжной культуре, помог воспринимать "Мастера и Маргариту" как торжество справедливости. Ах, какая радость - ведьму не сожгли, напротив, это Воланд со свитой пол-Москвы спалили. И при слове "ведьма" девушки - и девушки постарше - представляют себе голую Маргариту на щетке, либо обольстительную Геллу в передничке, но никак не шекспировских ведьм у котла.

При внимательном прочтении романа миф о ведьминой силе, как о женственности, рассыпается в прах. Булгаковская Маргарита никаким таким "пониманием скрытых чувств" не обладает. Ее ведьмовство - это обычное грешное начало в человеке, присутствующее в каждом из нас. Желание получить что-то даром, или приложив минимальные усилия - чувство вполне человеческое и не всегда преступное. Маргарита получила от жизни много - очень много по тем временам: "Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену… Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах… Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу. Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире. Словом… она была счастлива? Ни одной минуты!"

"Медник Миллер был человеком зажиточным… Он был терпелив и добр с молодой женой. Красиво одевал ее, не бранил, взял в дом прислугу, чтобы избавить от тяжелой работы. И женщина постепенно расцветала.

А когда расцвела, заскучала".

Это - из Елены Хаецкой, которую почему-то записали в фантасты и которую сторонники "прекрасных ведьм" за "Мракобеса" ругают на чем свет стоит. Рехильда становится ведьмой от скуки и из благих намерений. Теми же благими намерениями руководствуется заскучавшая Маргарита - и дорога, вымощенная ими, ведет туда же. Душу дьяволу она отдает добровольно - только вот насколько сознательно? Задумывалась ли вообще Маргарита о душе? Для нее все это - не более, чем средства, чтобы получить "свое". "Как я счастлива, как я счастлива, как я счастлива, что вступила с ним в сделку!". Но душу свою сатане Маргарита препоручила намного раньше. "Так вот, она говорила, что с желтыми цветами в руках она вышла в тот день, чтобы я наконец ее нашел, и что если бы этого не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь ее пуста". О самоубийстве она думает и утром после бала, когда понимает, что награды, судя по всему, не получит: "Только бы выбраться отсюда, а там уж я дойду до реки и утоплюсь" - и именно в этот миг Воланд заговорил с ней повелительно. Сравнивать с Наташей Ростовой, конечно, эту героиню нелепо. Но сестра по духу у Маргариты есть и в толстовском мире - это Анна Каренина, которая так же нелепо губит собственную жизнь и душу, тоже уходит от благополучного мужа (Каренина почему-то принято представлять чуть ли не мерзавцем, а ведь с Анной он ведет себя исключительно благородно. И после ее смерти удочеряет малышку), тоже губит любящего человека - Вронский уходит под пули. Только вот смерть Анны - страшная и некрасивая, под колесом поезда, это кровь и железо. Маргарита уносится прочь на волшебном коне, тело ее из квартиры исчезает - и неясным остается, что было правдой, смерть, или похищение. Анну жалеют, Маргарите завидуют, хотя конец у обеих незавидный.

Наташа именует свою госпожу "королевой французской". Вскоре и Коровьев скажет о королевской крови. Я не столь подробно изучала предыдущие редакции романа, как отец Андрей, поэтому сошлюсь на его работу - "Во второй полной рукописной редакции романа (1938 год) поясняется, что Маргарита - это реинкарнация хозяйки Варфоломеевской ночи, французской королевы Марго. На балу Воланд представляет Маргарите демона-убийцу Абадонну, реакция которого вносит полную ясность в этот вопрос: "Я знаком с королевой, правда, при весьма прискорбных обстоятельствах. Я был в Париже в кровавую ночь 1572-го года" .

Действительно, первая ассоциация, которая возникает при словосочетании "Маргарита, королева Французская", конечно, королева Марго. Но в окончательной редакции романа она уже не упоминается, рассуждения о крови становятся более туманными. Вот и Воланд замечает, как бы про себя: "Как причудливо тасуется колода! Кровь!".

О чем они говорят? Личная жизнь королевы Марго, конечно, не пример для подражания, но в резне гугенотов повинна не она, а ее мать и брат. Кровавый бал, на котором она была хозяйкой - ее собственная свадьба - происходил 24 августа, весеннее полнолуние тут не при чем. Наконец, умерла она бездетной, так что вряд ли Маргарита - ее прелестная праправнучка. Возможно, дело не в Маргарите Валуа, и не в династии Валуа вообще. И та французская королева 16 века принадлежала другой династии, более древней. Легенда о Меровингах, как истинных королях, скорее всего, позднего происхождения, но демонологии конца 19- начала 20 века ее знали. Думается, и Булгакову она была известна. Такой поворот событий как нельзя лучше подходит для замысла Воланда. Согласно легенде, Меровинги ведут свой род от "истинного царя иудейского". Грааль - не чаша, а именно кровь - то есть, потомки длинноволосых королей. Именно этим потомкам служат посвященные. Вновь тот самый удар в сердце христианства, когда утверждается, что не было ни Жертвы, ни Воскресения, а есть только длинная череда властителей мира, претендующих на то, от чего Христос отказался в пустыне.

Если эта догадка верна, то Мастеру, написавшему роман об Иешуа - простом человеке, бродячем философе, предлагается больше - и страшнее - чем просто домик и ведьма в сожительницы. Не признав Бога в Иисусе, Мастер оказался в числе претендентов на трон, супругом ведьмы-королевы из династии самозванцев. В трактовке легенд о поисках Грааля сторонниками Меровингов немалое внимание уделяется больному королю, которого встречают рыцари. Не его ли роль уготована Мастеру? И какого гомункула-наследника будет он, вместе с бесплодной женой, лепить? Гомункул, претендующий на роль Христа, может быть только антихристом…

Да уж, на роль ангела-хранителя Маргарита подходит меньше всего. Ведьма она ведьма и есть. Но трудно противостоять еще одному мифу - о любви, которая все оправдывает. Вот, пишет на форуме человек: "Всеми ее поступки покрывает сила ее любви и самопожертвования. Ведь она могла сидеть себе в своей номенклатурной московской квартире и наслаждаться жизнью. Но нет. Она пошла куда? В какой-то подвал, стала ведьмой. Ради чего? Просто чтобы быть с Мастером, РАЗДЕЛИТЬ с ним его страдания. Не есть ли это высшая форма любви, к которой призывает на Христос? Без назидательности, без насильственного врачевания и обличения грехов. Просто БЫТЬ РЯДОМ. Неужели это не заслуживает нашей положительной оценки? Неужели Маргарита, вытерпевшая столько мук, казалось бы ей не предназначенных - после этого не положительный герой? " (Иван Клементьев).

Сказано хорошо. Но только, простите, не совсем о булгаковской героине, а о Маргарите рожденной в воображении читателя. Обратимся к тексту: " Ведь она могла сидеть себе в своей номенклатурной московской квартире и наслаждаться жизнью. Но нет. Она пошла куда? В какой-то подвал, стала ведьмой. Ради чего? Просто чтобы быть с Мастером, РАЗДЕЛИТЬ с ним его страдания." - где? В номенклатурной квартире Маргарита заскучала еще до встречи с Мастером, она травиться собиралась от этого наслаждения жизнью. В подвал Маргарита приходила тайком, от жизни в квартире не отказывалась. Разделила она с мастером жизнь? "…пришла на другой день в домик мастера, ПО СЧАСТЬЮ, не успев переговорить с мужем, который не вернулся в назначенный срок, и узнала, что мастера уже нет.

Она сделала все, чтобы разузнать что-нибудь о нем, и, конечно, не разузнала ровно ничего. Тогда она ВЕРНУЛАСЬ В ОСОБНЯК И ЗАЖИЛА НА ПРЕЖНЕМ МЕСТЕ".

Имя "Маргарита", прежде всего, перекликается с "Фаустом". Только вот роль Фауста новая Гретхен берет на себя. Это ей осточертела жизнь в богатом доме. Она - как Фауст - думает о самоубийстве. Именно она заключает сделку с сатаной. До встречи с ней Мастер плывет по течению. Получил деньги - и хорошо. Роман пишет для своего удовольствия. А ей того было мало. Маргарита сулит ему славу, подгоняет - и губит его. В том, что случилось с ее любимым Маргарита, пожалуй виновата меньше других, меньше, чем стукач, или критики. Но символично то, что она и здесь играет роль Фауста. У Гете Гретхен убивает ребенка, оказывается в тюрьме и гибнет. У Булгакова герой уничтожает рожденный им роман, после чего сначала тоже попадает в тюрьму, а потом в дом скорби.

Перекличка с Фаустом есть и в главе "Пора! Пора!". Те же волшебные кони, тот же призыв умчаться. Только Гретхен отказывается от помощи нечистой силы - и сверху доносится: "Спасена". Маргарита садится в седло и радостно несется в бездну., увлекая за собой и того, кого любит.

Льюис пишет: "Любовь - сильный ангел, но и сильный бес". Оправдывать влюбленностью все грехи - не лучший выбор. Но Иван Клементьев прав в том, что Маргарита заслуживает сострадания. Она делает то, что делает не по злобе - по слабости. Да, разгром квартиры Латунского - не смиренный поступок. Но поднимите руки те, кто ни разу в жизни не хотел расколотить стекла в доме такого вот Латунского? Если таковые найдутся, то это либо святые, либо люди, которым крупно повезло и они с Латунскими не сталкивались. Либо же они чересчур в себе уверены. Для того, чтобы прекратить буйствовать, Маргарите было достаточно увидеть мальчика. И потом, уже после бала, она не хочет смерти врагу.

Сколько газетных объявлений сулят "приворожить", "вернуть", "снять венец безбрачия". Смеяться над легковерными легко, возмущаться засилию жуликов - тоже. Но что, если столкнешься с тем, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО вернет-приворожит, и плату за это возьмет, как покажется, небольшую, а то и вовсе даром поможет - легко ли будет отказаться от этих даров? Маргарита не смогла устоять. О живом человеке оставалось бы молиться. Вымышленный персонаж можно пожалеть. Можно искать ей оправдания - до той минуты, когда она взяла золотую баночку из рук посланца ада. У Мастера был талант, у нее - красота. У них была любовь, но она - не оправдание. Грехопадением не спасешь, погубив душу, не очистишься. Любя друг друга, они бессовестно предают тех, кто любит их. Молодой, честный (честный!), добрый муж, которому Маргарита изменяет, не имеет даже имени. Своей бывшей жене Мастер помнит только "платье полосатое". И свою любовь - то, что было у них на двоих дорогого - они тоже не сохранили. Впереди - ничто. Голос Маргариты струится, как ручей, но впереди - тишина и память Мастера потухает…

Но безнадежности нет, несмотря на всю грусть финала. Люди отвернулись от Бога, в каждом окне можно увидеть атеиста, но, как и прежде, любую нечисть прогоняет крик петуха, как и прежде столкнувшись с чем-то страшным, люди вспоминают Бога - и дьявол ничего не может с этим поделать. И вот еще одна деталь, на которую я обратила внимание только сейчас:

"Сто двадцать одну Маргариту обнаружили мы в Москве, и верите ли, - тут Коровьев с отчаянием хлопнул себя по ляжке, - ни одна не подходит."

То есть, в безбожном городе, из ста двадцати двух Маргарит на сделку с сатаной пошла только одна. Тут уже не Фауст, а Мельмот-скиталец вспоминается. И легко себе представить, что из тех ста двадцати многим жилось куда тяжелее героини, любимых арестовывали, соседи доканывали, Аннушки и Латунские изводили - но устояли ведь. Стоек человеческий дух - не зря черт впал в отчаяние.