Автор справедливо увидел безбожный - языческий мир именно таким, каким он и должен быть. Полным мрачного веселья и скучной пошлости, неизбежно ведущей большинство его обитателей к чувству безнадежности и отчаяния. Более того, автор, похоже, сам не в восторге от такого мира. Дело в том, что, описывая его унылые радости, он делает это как-то то ли робко, то ли отстраненно - я не услышал у него того чернушного энтузиазма, которым упиваются многие его коллеги по цеху, принимая собственную химеру за утопическое откровение.

Я бы причислил этот мир к Антиутопиям. Это - антиутопия, основанная на циничном рационализме. Алхимия этого мира многим показалась бы странной, мне же она видится более чем естественной. События его сколь унылы, столь и закономерны, страшилки, которые большинство ныне сочтет истеричным преувеличением, обрели убийственную силу банальности. Смерть Питера потрясла меня, прежде всего, своей логичностью. Итог для человека, не пожелавшего жить как все, пожелавшего выйти из плена своего мрачного мира - покаяние. Но покаяние, принесенное перед зеркалом, ведет к смерти. Когда человек зациклен на себе в нашем мире - в этом будто бы нет ничего страшного. Когда он не видит ничего, кроме себя, в мире стальных драконов - это приводит его к смерти.

Я не скажу, что этот странный мир полон грязи и зла, - нет, но намного хуже. Лампа, зажженная во мраке, пылает нестерпимым светом, одинокая гордо звезда бросает вызов бесконечной тьме, и в этом слабость абсолютного зла - оно самоочевидно. В этом же мире добро и зло перемешались в сознании его обитателей в какую-то отвратительную густую кашу. И страдает от этого, прежде всего, добро. Когда в мире так много циничного зла и так много липкой грязи, возникает ощущение полного отторжения, ощущение, что ничего по-настоящему хорошего и чистого быть не может. И самое страшное, что в этой беспробудной серости беспомощно тонет врожденная человеческая нравственность.

Простое, естественное чувство не находит себе пути сквозь густую мешанину, в которой хорошее перестает быть хорошим. Именно так - именно добро растворяется во зле, потому что любой такой синтез приводит к тотальному торжеству зла и поражению добра. Добро сильно в своей чистоте, в своей обособленности, зло же стремиться поглотить и вобрать в себя все вокруг. Оно знает, что последствия такого "синтеза" губительны для человека. Он теряет самые важные ориентиры. Даже то лучшее, что есть на свете, начинает казаться ему грязным, мерзким и отвратительным. Любовь Питера более напоминает отчаяние, любовь Гвен - презрение.

Когда Джейн просит о защите дракона, она, не задумываясь, требует: "убей!". Быть может, честность, дружбу или целомудрие она еще считает важной ценностью, но не считать человеческую жизнь за таковую мир её уже научил. Впрочем и ценность целомудрия она довольно быстро теряет в лабиринте собственного "я". Беспорядочной половые связи вскоре становятся для нее столь же естественными, сколь и скучными. И на вершине экстаза её ждет все та же пугающая пустота...

А что в конце? Утешение реинкарнационного мифа отдает после этого пошлостью не менее циничной, чем все остальное в этой антиутопии. Матрешечное множество миров кружит так, что начинает тошнить... а выхода, выхода я так и не увидел.