Издательство: Азбука


Прочитав некоторое количество выходивших одна за другой книг Марии Семеновой, в марте 1997 года я сделала первые наброски заметок, представлявших собой анализ этих текстов. Сами тексты мне нравились - они что-то такое заветное и приятно-постыдное щекотали...

И тогда я выдвинула мысль, что Волкодав в определенном смысле является секс-символом.

Известно, что у людей определенного склада чтение/просмотр/рассуждение/деяние - у кого как - всякого рода жестокостей порождает эротическую реакцию.

На этом строится всякая "История О" и проч. Обычно мучают даму, а эротически реагируют мужики.

Однако можно эротически реагировать, например, просто на историю чьего-то мучения и унижения, независимо от пола. Еще острее: если кого-то мучили, а потом вдруг резко перестали и начали целить. Например, сцена спасения Да Моля, изрядно израненного, королевой Марго с последующим исцелением.

В этом отношении весьма показательно творчество М. Семеновой. У нее, кажется, нет ни одного произведения, где с героями бы не обращались плохо с последующим обращением хорошо. Но самым показательным я считаю эпизод из повести "Сольвейг и все мы": помните, там девушка бросила главного героя ради берсерка. Берсерк очень несчастный. Его хотели убить, "орла" ему делали {вырвали ребра, хотели вырвать легкие и так оставить умирать - ритуальная казнь у скандинавов), но почему-то недоделали, и вот тут-то он и свихнулся, и сделался неистовым. Изгоем. Но - могучим. А девушка взяла и влюбилась. И вот главный герой ходит и мечтает: вот бы она с ним убежала на корабле, а на корабль бы напади, и берсерка с девушкой бы побили и стали продавать в рабство, а он бы, главный герой, тоже пришел туда, где их продают (ее - одному хозяину, его - другому), и купил бы обоих, а потом отпустил...

"Волкодав-2" строится по принципу: пришел - увидел, как мучают,- спас - исцелил - увел. Каждая глава, кроме нескольких последних, легко укладывается именно в эту схему. Можно читать и кайфовать.

С другой стороны, какие именно мужчины являются в творчестве М. Семеновой самыми желанными, самыми любимыми? Во-первых, это не очень молодые мужчины, им "далеко за двадцать". А лучше - больше тридцати. Они могучи. У них трудное боевое прошлое. (Вариант: позорное, как у Волкодава или берсерка). Они в шрамах. Иногда с увечьем. Примеров можно приводить много - и из "Лебединой дороги", и из "Валькирии", и уж конечно из "Волкодава". Помните замечательный старый американский фильм "Викинги" - там у девушки был богатый выбор между одноруким и одноглазым...

Любовь к этим увечным и опозоренным вспыхивает в тот момент, когда они падают, израненные ("Валькирия", "Лебеди улетают"). Они могут быть также слепыми. В общем, вариантов множество. Среди них самым эротичным в этом отношении является Волкодав. У него шрам через лицо, выбит передний зуб, больные глаза - не выносит яркого света, хворает чахоткой. По крайней мере, в первом томе.

И еще - девственник. А помучить девственника - о, наслажденье! Помню эротическую реакцию на сцену пыток молодого католического священника в одном фильме. Здесь же мученья:

а) минувшие, о которых можно долго и с упоением вспоминать;

б) настоящие - претерпеваемые героем на глазах у потрясенной публики;

в) грядущие, кои подразумеваются - в силу нрава героя.
    И насчет девственности - она останется при нем, это нам обещают почти в каждой главе.

Мария Семенова показывает нам человека УЩЕРБНОГО. Человека, который в силу ряда причин, отчасти искусственных (верования его народа, собственный опыт), остается в девственном состоянии, находясь среди красивых и влюбленных в него девушек.

Да нет, не чудак он и не импотент! Он - попросту крайне УЩЕРБНАЯ ЛИЧНОСТЬ. И именно такая личность вызывает наиболее острую эротическую реакцию у читающей про Волкодава девушки. Если эта девушка, конечно, имеет достаточно развитый садомазохистский комплекс.

Примечательно, что сама Мария Семенова (в интервью журналу "ПИТЕРbook.") говорит, что Волкодав создавался не ради коммерческого успеха. Это - ее любимый герой. "Я постаралась дать читателю возможность испытывать вместе с героем всю гамму человеческих чувств, а не одно дежурное восхищение его силой и мужеством... Просто писала о том, о чем мне хотелось, и так, как мне того хотелось, как считала нужным".