Перу всемирно известного американского писателя-фантаста Рея Брэдбери принадлежат более 30 книг, 600 коротких рассказов, многочисленные эссе, поэмы, пьесы, киносценарии. "Марсианские хроники", "451 градус по Фаренгейту", "Вино из одуванчиков" стали классикой научной фантастики.

В августе Рею Брэдбери исполнилось 82 года. Сегодня писатель проживает в Лос-Анджелесе с супругой Магги. У них четыре дочери, восемь внуков и... 4 кошки.

Два фильма-римейка по книгам Рея Брэдбери - "Марсианские хроники" и "451 градус по Фаренгейту", работа над которыми практически одновременно заканчивается в Голливуде, - скоро появятся на экранах.

Научная фантастика может показаться чем-то совсем далеким от религии, вообще сомнительным и низкопробным жанром. Американский фантаст Айзек Азимов в одном из интервью заметил, что научную фантастику пишут главным образом атеисты. Встречаются, разумеется, исключения (он упоминает, в частности, фантаста Джеймса Блиша), однако такие странные случаи, по мнению Азимова, лишь подтверждают общее правило: научная фантастика и религия - вещи малосовместимые.

Это тем не менее вовсе не означает того, что подобная литература совершенно безбожна. Литература - это существенная часть жизни или, по меньшей мере, ее отражение, так что при большом желании не удается до конца закрыть на все это глаза. Дело вовсе не в самом жанре, а в том, хорошая это литература или нет. В хорошей литературе, если она не ограничивается лишь стилистическими изысками, неизбежно появляется религиозное или, в какой-то степени, философское измерение.

Научная фантастика как жанр может казаться совершенно безрелигиозной литературой лишь на первый взгляд. Иногда она кажется таковой даже у фантастов, которые явно отличались религиозностью. Роман, в принципе, может иметь религиозный подтекст даже в том случае, если в нем вообще не упоминается слово "Бог".

Известно, как религиозен американский фантаст, классик жанра Рей Брэдбери. Вообще у этого писателя, по слухам, множество "странностей": он никогда не летал на самолетах и даже не садился за руль автомобиля, предпочитая этим средствам передвижения - велосипед, - все это звучит крайне странно, когда речь идет о человеке, сочиняющем научную фантастику. У Брэдбери есть поразительный рассказ "И будет ласковый дождь", в котором описывается сверхблагоустроенный дом будущего, начиненный всевозможными удобствами и услужливыми механизмами. Все хорошо в этом доме, не хватает лишь малости: там уже никто не живет, ибо хозяева оказались медленно удушенными в ласковых объятиях искусственной среды. Подобные сюжеты, как и некоторые странные привычки писателя, вызывают время от времени упреки в адрес Брэдбери. Его упрекали в предубежденном отношении к миру техники, в скрытой ностальгии по безнадежно утерянным, патриархальным ценностям. Именно в связи с этим обстоятельством нередко вспоминают и о религиозности писателя.

Интерес Рея Брэдбери к чисто религиозным проблемам очевидным образом обнаруживается в некоторых его рассказах. Есть у Брэдбери, в частности, странный рассказ под названием "Огненные шары" (1951). В нем речь идет об открытии на Марсе священниками-астронавтами разумных существ, неведающих первородного греха.

Любопытно, что Рея Брэдбери активно публиковали у нас еще до падения "железного занавеса". Советской цензуре он почему-то казался очень удобным писателем. В отличие от Роберта Хайнлайна, он не был антикоммунистом: в отличие от Филипа Фармера, в его романах отсуствовала эротика; у него не было откровенной проповеди религии, как в "Космической трилогии" Клайва Льюиса; он не создавал особо жутких апокалиптических романов, свойственных, например, Джону Кристофферу. Даже известная антиутопия Брэдбери "451 градус по Фаренгейту" не оставляет после прочтения тягостного ощущения, ибо в ней отчетливо присутствует надежда на спасение. Тем не менее религиозный подтекст, при желании, можно ощутить в его рассказах и романах, но это обстоятельство, к счастью, прошло мимо сверхбдительной советской цензуры.

В справочнике "Писатели США" (1990) ему была дана лестная характеристика: "Брэдбери выделяет среди многих авторов научной фантастики неизменная вера в добрую сущность человека, в силу его разума и воображения, в победу света над тьмой, добра - над злом и насилием". Словом, перед нами - стерильный гуманист. И действительно, подобное ощущение может сложиться, если читать лишь то, что публиковалось у нас. Но даже среди того, что было переведено, есть довольно мрачные вещи. Скажем, рассказ "Вельд", известный у нас также по его экранизации. Кое-что, однако, предпочитали вообще не переводить. Позднее оказалось, что Брэдбери вовсе не был таким уж добродушным рассказчиком фантастических историй.

Так в сборнике "Смерть вселенной" (1992) - подборке его ранних жутковатых рассказов - среди разных сюжетов есть и такие, что касаются темы детской жестокости. Сюда даже вошли вещи из первого сборника рассказов писателя, носящего название "Мрачный карнавал" (1947). Вообще своим учителем Рей Брэдбери считал почему-то Эдгара По, хотя творчество последнего не ограничивалось, разумеется, темой ужаса. Христианство, конечно, без прикрас смотрит на человека и этот мир, - тем не менее подобный пристальный интерес к его ужасам едва ли можно приветствовать.

Во многих книгах Рея Брэдбери незримо присутствует Страна бесконечной осени, населенная людьми зла. Именно так - "Осенняя страна" (1955) или, вернее, "Страна октября", называется одна из ранних сборников его рассказов. Есть у Рея Брэдбери также мрачноватый роман "Что-то страшное грядет" (1962), где фигурируют кошмарные образы Демона Гильотины, Человека, Пьющего Лаву, Ведьмы из Праха. Его поздний роман "Смерть - удел одиноких" (1985) пронизан ощущениями безысходности, беспомощности человека перед лицом смерти.

Все это тем не менее не означало убежденности писателя во всесилии зла. В романе "Что-то страшное грядет" два подростка - Вилли и Джим - вместе с отцом одного из них, мудрым библиотекарем, все же одерживают победу над силами зла. Однако эта победа добра оценивалась самим Брэдбери как не очень легкая победа. В связи с этим стоит упомянуть также повесть "Дерево на праздник Всех Святых" (1968), в которой восемь подростков совершают сказочное путешествие во имя спасения друга, похищенного Тенью Смерти.

Вероятно, религиозность Рея Брэдбери была не очень ортодоксальной, - и едва ли имеет смысл делать из него примерного христианина. Тем не менее, именно Рею Брэдбери удалось написать, возможно, лучший рассказ о Христе в научной фантастике. Рассказ называется "Человек" - у нас он появился в сборнике "Другое небо" (1990) - и целиком посвящен теме религии. В каком-то смысле - это Евангелие в жанре научной фантастики, но с тем лишь отличием, что в нем Сын Человеческий не присутствует физически: мы узнаем о Нем лишь из реплик Очевидцев. И это высвечивает одну особенность: Христос находится где-то совсем рядом и - одновременно - недосягаемо далеко. Здесь все уже зависит от нашего воображения, от нас самих.

Это очень короткое и очень выразительное "Евангелие". Именно поэтому хотелось бы пересказать здесь само произведение. Можно, наверное, много спорить относительно религиозного подтекста книг Рея Брэдбери, скажем, "Марсианских хроник" или нефантастического романа "Вино из одуванчиков". Кто-то усмотрит христианский подтекст, кто-то посчитает подобные усмотрения очень надуманными. Рассказ же "Человек" - это пример того, как Рей Брэдбери пишет о религии уже без всяких иносказаний, совсем незамаскированно.

В рассказе описывается прибытие ракеты с Земли на некую планету, жители которой сильно отстали в своем развитии от землян. Корабль капитана Харта приземляется, ожидая делегации с оркестром, цветами и рукопожатиями. Капитан ужасно рад тому, что ему удалось обойти своих конкурентов - "негодяев" Бертона и Эшли, также направлявшихся к планете. Харт расчитывает урвать славу первооткрывателя, а кроме того заключить выгодные контракты сместными жителями. Однако приветственной делегации все нет и нет. Капитан напряженно разглядывает в бинокль город и обнаруживает, что его жители, похоже, совершенно равнодушны к такому выдающемуся событию, как прибытие ракеты с другой планеты. Капитан Харт искренне огорчен, меланхолично беседуя со своим помощником, лейтенантом Мартином:

"- Зачем все это, Мартин? Я имею в виду космические полеты. Ищем, ищем. Внутри все напряжено и никакого отдыха.

- Может быть, мы ищем мира и покоя. На Земле этого точно нет, - сказал Мартин.

- Вы считаете, нет? - капитан Харт задумался. - Со времен Дарвина, да? С тех пор, как ушло все, во что мы раньше верили, все ушло за борт, да? Божественное провидение и все такое. Вы считаете, из-за этого мы и летаем к звездам, а, Мартин? Ищем потерянные души, так, что ли? Пытаемся улететь с нашей порочной планеты на другую, чистую?

- Возможно, сэр. Во всяком случае, мы точно чего-то ищем".

Наконец, уже в состоянии раздражения, Харт отправляет Мартина на разведку в город. Лейтенант через некоторое время возвращается, от волнения у него подкашиваются ноги, он припадает к ракете, он вообще не может сфокусировать свой взгляд. " - Послушайте, капитан. Вчера в городе произошло нечто великое. Столь необычайное и великое, что мы оказались жалкими дублерами. Мне нужно сесть, - он потерял равновесие и тяжело сел, задыхаясь. Капитан сердито жевал сигару.

- Что произошло?

Мартин поднял голову, дым от сигареты, зажатой в неподвижных пальцах, поплыл по ветру.

- Сэр, вчера в городе появился необычайный человек - добрый, умный, сострадающий и бесконечно мудрый!

Капитан гневно воззрился на своего помощника.

- А нам что до него?

- Трудно объяснить. Это человек, которого они ждали веками, - миллионы лет, наверное. И вот вчера он вошел в их город. Потому-то, сэр, сегодня наша ракета для них абсолютно ничего не значит...

- А этот человек, явившийся перед ними, как его зовут?

- У него нет имени. Оно ему и не нужно. На каждой планете его называют по-своему, сэр. Капитан уставился на Мартина тяжелым недоверчивым взглядом.

- И что же он такого сделал, такого замечательного, что никто и не смотрит на наш корабль?

- Например, - твердо ответил Мартин, - он исцелил больных и утешил неимущих. Он выступил против лицемерия и грязного правления, и он просидел с народом, беседуя, весь день...

- Не хотите же вы сказать... неужели вы имеете в виду... этот человек? Неможет быть!..

Мартин кивнул:

- Да, сэр, именно это я имел в виду". Капитан не поверил: "Бертон прокрался раньше нас и испортил нам приземление, никому нельзя доверять!.. Неужели Эшли? Неужели он прилетел раньше нас и украл мою славу?" - капитан Харт пребывал в тяжелых мучениях. Он упорно подозревал массовый гипноз со стороны "негодяя" Бертона. "Наверняка это Бертон! Одна из его шуточек, очередной розыгрыш!"

Вооружившись автоматическим переводчиком, капитан сам отправился в город. Там он выпытывал у мэра детали посещения, а также приметы внешности человека.

"- Трудно описать, - мэр слегка улыбнулся

- Почему же?

- Мнения могут разойтись...

- Как он выглядел?

- По-моему, это неважно, - ответил мэр...

- Расскажите мне об этом чудесном человеке, явившемся к вам вчера. Женщина смотрела решительно.

- Он ходил среди нас. И он был прекрасен и добр.

- А какого цвета у него глаза?

- Цвета солнца, цвета моря, цвета гор. цвета ночи.

- Достаточно, - капитан воздел руки к небу. - Понятно, Мартин? Ничего! Какой-то шарлатан бродил по городу, нашептывая им в уши сладкие пустяки, и...

- Прекратите, пожалуйста, - попросил Мартин... - Оставьте их в покое. У них появилось что-то хорошее, доброе, а вы явились в чужое гнездо и гадите в нем, и издеваетесь над ними. Я ходил по городу и вглядывался в их лица. В них есть нечто такое, чего у нас нет и быть не может, - вера, немного простодушной веры, и с ее помощью они горы сдвинут... Я ухожу. Я остаюсь здесь... У этих людей только что произошло нечто поистине настоящее, и нам еще повезло, что мы прилетели сюда почти во-время... На Земле об этом человеке говорили в течении двадцати веков после того, как он прошел по нашему миру. Мы же так хотели увидеть его, услышать его слово, да все не удавалось. А сейчас мы опять упустили его - всего на несколько часов разминулись".

Капитан все же не хотел верить, он пытался убедить себя и остальных в том, что все это "штучки Бертона": "Бертон, как есть он!"

Мэр, рассматривая капитана со смешанным чувством любопытства и жалости, показал ему своего ребенка, которому человек исцелил руку. Капитан требовал доказательств. Мэр показал картину с изображением ребенка до исцеления, но капитан хотел "вложить персты в раны", он требовал фотографий, однако, увы, на планете еще не изобрели технику съемки.

В офицерской столовой капитан разглагольствовал о тридцати чудесных исцелениях в городе, в том числе об исцелении слепого и прокаженного; - все это, конечно, проделки "негодяя" Бертона, который, напустив религиозного тумана, пытается основать здесь нефтяные и прочие концерны. "Негодяй!" - невольно вырвалось у Мартина по адресу капитана. Непонимающий капитан оживленно подхватил: "Да уж, Бертон умеет обделывать свои делишки, в этом ему не откажешь!". - "Я убью его, помоги мне Боже, убью". - "Ну-ну, Мартин, мой мальчик... Вы все-таки должны признать, что он хитер. Непорядочен, но хитер". В запальчивости капитана, однако, ощущалась уже не столько вражда к конкуренту, сколько желание заглушить нарастающие сомнения.

Наконец на планете приземлились ракеты Бертона и Эшли, оказалось, что обе они попали в космическую бурю, в которой астронавты погибли. "- Значит, на эту планету прибыли только мы, - прошептал капитан. - И тот человек...

Лицо капитана бессмысленно задергалось. Оно стало старым-престарым и совсем серым. Глаза его остекленели. Капитан сделал шаг вперед по сухой траве.

- Идемте, Мартин, идемте.

Поддержите меня, ради меня самого, поддержите, я боюсь упасть. Нельзя терять времени...

Спотыкаясь, они побрели к городу по высокой, сухой траве, навстречу ветру".

Вновь встретившись с мэром, капитан назвал свое поведение "кошмарной ошибкой" и потребовал сведений о том, куда отправился человек. Харт пытался вырвать тайну силой.

- Вы должны знать, куда он ушел.

- Каждый находит его сам, - мягко ответил мэр.

- Вы спрятали его! - лицо капитана медленно исказилось, выражая нечто прежнее, суровое. Капитан начал медленно подниматься.

- Нет, - ответил мэр.

- Где он? - пальцы капитана задергались у кожаного футляра, висевшего справа на поясе.

- Не могу вам точно сказать.

- А ну, говорите, да поживее, - и капитан вынул из кобуры оружие.

- Ничего не могу вам сказать.

- Лжец!

На лице мэра, не сводившего глаз с Харта, появилось выражение жалости.

- Вы устали, - сказал он. - Вы долго путешествовали, и вы прилетели от людей, которые давно уже живут без веры и тоже устали. А теперь вам так хочется веры, что вы сами себе мешаете...

- Куда он ушел? Ведь он сказал вам, и вы знаете. Ну же, говорите! - капитан поднял оружие.

Мэр покачал головой.

- Скажите мне! Скажите же мне! Раздался выстрел. Мэр упал, его ранило в руку".

Не добившись ничего, капитан принял решение лететь в Космос на поиски человека. "Я разминусь на полдня, потом - на четверть, на два часа, на час, на полчаса, на минуту... Но я догоню его! Слышите?" Мартин осторожно поинтересовался:

- Сэр, когда вы его найдете - если найдете, - что вы попросите?

- Я... - капитан заколебался, открыв глаза. Кулаки его сжимались и разжимались. Он с минуту размышлял в недоумении, а потом заулыбался странной улыбкой.

- Я... Я попрошу у него немного мира и покоя, - Харт прикоснулся к ракете. - Давно, давно уже я не... не могу расслабиться".

Трое из семи членов экипажа тоже решили лететь вместе с капитаном, другие - остались на планете. Наконец ракета стартовала. "- Улетел, - сказал Мартин, подойдя к мэру.

- Да, улетел, бедняга, - отозвался мэр. - Так и будет летать, с планеты на планету, неустанно ища, и вечно, вечно он будет опаздывать - на час, на полчаса, на десять минут, на минуту. Наконец он опоздает всего на несколько секунд... И снова будет летать, думая, что вот-вот поймает то, что он оставил здесь, на нашей планете, в нашем городе, сейчас...

Мартин посмотрел мэру прямо в глаза, и тот протянул ему руку.

- Да разве можно в нем сомневаться? - мэр поманил за собой остальных и повернулся к городу лицом. - Идемте. Нас ждут. Он там.

И они вошли в город".