Юлия Вознесенская
"Мои посмертные приключения", "Путь Кассандры или Приключения с макаронами"


К сожалению, читая современную православную литературу, можно заметить, что "футлярность" - непременная современных представлений о православии некоторых авторов. По крайней мере, многие сознательно стремятся изолировать себя и читателя от внешнего мира, где царит "блуд", "ересь", а главное, вот-вот, придет Антихрист. Этого "дорогого гостя" ждут с особым нетерпением и страхом. Совсем недавно появилась книга "Путь Кассандры, или Приключения с макаронами". Заглавие уже звучит несколько интригующе, но как только вы открываете этот "роман", то действительность превосходит все ожидания. Юлия Вознесенеская создала "православную антиутопию", до этого она "порадовала" читателя романом "Мои посмертные приключения", где самым запоминающимся существом был кот Арбуз, из-за которого героиня ненадолго попала в рай, по дороге пройдя мытарства, и разделавшись со всеми бесами с помощью дедушки-священника, ангела-хранителя и нательного крестика. Дальше - больше, и теперь предлагается уже откровенная клюква, отражающая стереотипы "православных", которые кочуют из одного издания в другое ("Россия перед вторым пришествием", "Антихрист в Москве", "Православные чудеса последнего времени").

Содержание "шедевра" Юлии Вознесенской основано на сознательном противопоставлении России и Европы, столь милого многим "патриотам". На Западе уже правит Антихрист, а в России восстановили монархию, и царь-батюшка вместе с дивеевской "канавкой" спасает всех православных. Злобное мировое правительство вовсю клонирует людей, промывает им мозги, и распускает нелепые слухи о том, что происходит за большой стеной, которой Европа отгородилась от остального мира. Произошли всевозможные катаклизмы, люди приняли печать Антихриста, носят пластиковые комбинезоны, едят синтетическую пищу, воспитывают детей, проповедают эвтаназию. Главную героиню - молодую девушку, которая под влиянием бабушкиной проповеди и православных монахинь изменяет свои представления о действительности, последователи Лжемессии пытаются "перековать" на производстве компьютеров, названных чудовищным словом "персоник". Эта часть романа, пожалуй, наиболее близка к классической утопии: заключенные делятся на "пчел" и "ос", первых постоянно бьют током за малейшую провинность, они должны работать, есть и спать в буквальном смысле под стеклянным колпаком, им запрещено разговаривать друг с другом, они постоянно пишут доносы, получая за это маленькие поблажки, а отступников "осы" отправляют на съедение собакам. Зато в России XXI века такого быть не может!!! Там царит "благолепие", освященное монархией. Православные монахини - образцы добродетели: они практически полностью обеспечивают себя, лишь отсутствие муки приводит к тому, что им нужны макароны для выпечки хлеба и просфор. Обитель изображается здесь в виде островка, где поют, молятся, ставят свечки. Единственное, что абсолютно отсутствует - упоминание о Христе. Все силы сосредоточены на том, как сохранить собственный мирок от посещения слуг Антихриста.

Живущие здесь инокини и миряне обладают традиционными чертами характера - даже в эпоху гонений они не могут позволить женщине ходить в брюках, и стараются, чтобы Кассандра помогла им "за послушание". При этом, они нежно любят всех приходящих и трудящихся "во славу Божию", за что удостаиваются от девушки эффектного сравнения с необходимым в доме прибором. "Этакие ходячие трансформаторы Божией Любви" получают сверху и тут же распространяют во все стороны. Между тем, "трансформаторы любви" нисколько не заботятся о том, чтобы хоть как-то откликаться на запросы окружающего мира. Пассивность, оправданная царством злых сил, заставляет их переложить все ответственные решения на мирян: "водитель дядя Леша" и Кассандра оказываются теми людьми, благодаря которым насельницы уходят в безопасное место.

После целого ряда приключений и испытаний произведение оканчивается венчанием главной героини с ее воздыхателем и владельцем небольшой макаронной фабрики, который оказывается католиком. Из текста непонятно, перешел ли он в православие, или ему было позволено остаться в лоне "церкви-сестры"? Однако, "счастливый конец" наводит на грустные размышления. Дело даже не в том, что действия "монахинь" и "антихристиан" схожи по своей сути. Если убрать "псевдорелигиозную" символику, то можно увидеть как "ритуал" убивает все живое и свободное по обе стороны стены. И там, и тут люди абсолютно уверены в своей правоте. Одни говорят "Слава Мессу" и бьют током тех, кто не хочет перевоспитываться, другие к месту и не к месту восклицают "Слава Богу", и с упоением вспоминают о том, как все хорошо было раньше - в добром XX веке.

Вся книга пронизана духом несвободы, и страхом перед будущем. Но в таком случае, Антихрист уже пришел, и Россия не стала исключением - дьявол стал центром жизни иноков, которые озабочены лишь самосохранением и сооружением новых футляров. Это типичная черта любого фанатика или неофита. Как написал один современный автор, Георгий Дублинский: "Душа неофита крепка, как гранит, и глуха, как гроб". Конечно, в этих словах есть некоторое преувеличение, но то спокойствие и невозмутимость, с которым и "положительные" и "отрицательные" персонажи православных текстов, рвутся к заветной цели, свидетельствует о реальной невозможности принять другого человека и почувствовать его боль. Поэтому в этом и других произведениях так натянуты и нудны диалоги, а духовное "перерождение" Кассандры сопровождается лишь сменой "коробочки" или "этикетки".

Конечно, это только литература, но благочестивые брошюрки поют и воспевают "господина Беликова", холят и лелеют его невротический страх и безудержную агрессию. Идеальный герой этих авторов - человек, готовый ответить на все вопросы, не имея никакого образования. Он уверен в "духовнике", и последний никогда его не подведет. В результате уже в реальном мире может существовать "ботаническое богословие", когда на вопрос, почему до Преображения нельзя есть груши, но можно персики, "футляр" произносит: "Груши - семечковые, а персики - косточковые". В этой фразе "Закон и пророки" подобного рода "футлярного" православия.