В своей статье Елена Хаецкая выстраивает достаточно стройную схему эволюции творчества Стивена Кинга: от писателя-борца, делающего ставку на слабого человека, способного возвыситься над собой, до "апологета "религии жевательной резинки"", призывающего использовать пост и молитву для ремонта автомобилей. Если ограничиться теми произведениями, которые упоминает в своей статье петербургская писательница, с ее выводами трудно не согласиться. Но попробуем сделать шаг в сторону и оглянуться на романы, в это исследование не попавшие.

Скажем, Господь, являющий на страницах "Зеленой мили" (The Green Mile) свою силу, но не желающий защитить от мученического венца того, кто стал проводником его воли - совсем не тот бог-бухгалтер, о котором говорит писательница. Перечитайте последние страницы этого сильного и горького романа: "...Тот же Бог пожертвовал Джоном Коффи, который пытался творить только добро. Пожертвовал столь же жестоко, как ветхозаветный пророк жертвовал агнца... как Авраам принес бы в жертву сына, если б возникла такая необходимость. (...) Если такое случается, то именно Бог дозволяет этому случаться, и когда мы говорим: "Я не понимаю", Он отвечает: "Меня это не волнует"". До "скучного ханжества" предельно далеко. Если и есть что-то в этом романе, так это болезненное непонимание законов Божьего промысла, отчаянный призыв творить добро "назло и вопреки" - богу, дьяволу, кому угодно. Это не "хоррор", не ужастик, но настоящий Большой Американский Роман уровня Торнтона Уайлдера, без скидок на законы жанра. Между тем, вышла "Зеленая миля" в 1996-м, в том же году, что и "Безнадега". Что решительно не укладывается в предложенную схему.

С другой стороны, роман "Противостояние" (The Stand), написанный, если не ошибаюсь, аж в 1978-м, имеет все те черты, которые так неприятно поразили Е. Хаецкую в "позднем Кинге". И слепое упование на Бога, и цепь необъяснимых случайностей, когда высшие силы откровенно подыгрывают богобоязненным положительным героям - все это здесь есть. Но в то же время в "Противостоянии" дано самое яркое, самое реалистичное описание глобальной эпидемии, какое я когда-либо встречал в фантастике. Такой вот парадокс.

Уверен, как и любой большой писатель, Стивен Кинг не раз всерьез задумывался о взаимоотношениях с Богом. Не знаю, кто ближе ему - католики, протестанты, атеисты или православные. Но как бы там ни было, прежде всего Кинг остается литератором, беллетристом. Хуже того, фантастом. Человеком, претендующим на роль Творца, готовым делать самые фантастические допущения, если логика развития сюжета и характера персонажа того потребуют. Может быть появление в романе "молящихся мальчиков" - не сознательная позиция, а всего-навсего симптом того, что автор загнал себя в тупик, из которого не видит иного выхода, кроме как лично протянуть героям руку помощи?

И, наверное, все-таки не стоит отождествлять позицию автора с позицией героя. Согласен, поздний Кинг в большинстве своих проявлений гораздо менее интересен, чем Кинг семидесятых-восьмидесятых. Может быть, сказывается возраст: мэтра больше не устраивают те ответы на вечные вопросы, которые он давал в молодости. Может быть, дело в элементарной житейской усталости. Писать о живых, мятущихся и страдающих героях физически тяжелее, чем о законопослушных обывателях. Слишком болит душа, разрывающаяся между необходимостью сказать горькую правду и желанием закончить историю хэппи-эндом. А в очередной раз мучительно искать компромисс просто нет сил. Вот и приходится сознательно идти на подмену, извлекать на свет порядком запылившегося "бога из машины". Талант и авторитет позволяют вести такие игры не теряя поклонников. Тем более что "Зеленая миля" уже обеспечила Стивену Кингу место в американской литературе XX века раз и навсегда.