Прекрасная работа!

Во-первых, показан тот исторический фон, который советские "истерики" (читать: историки) тщательно скрывали при описании крестовых походов, мол, все они собирались ради мародерства и т.п.

Во-вторых, честно признается, что в семье не без урода (крестоносцы предают идею похода за веру и превращают ее в идею похода ради добычи).

В-третьих, прекрасно показана ПРОВИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ этого похода: это -священная война и Господь указывает Своему воину, куда идти и как побеждать врагов Истины!

Монфор представлен этаким Иисусом Навином христианским, богохранимым и верным рабом Господним!

Его забота о воинах - подвиг готовность собою закрыть раненного брата во Христе - есть исполнение Заповеди Христа о положившем душу свою за други своя.

"Я рассчитываю стать хозяином на этих землях, чтобы привести их под крыло истинной церкви. Потому и иду по ним, как хозяин, а не как враг. К чему мне разорять свои же владения?" - Вот верный девиз истинного крестоносца!

Представленное произведение - замечательное чтиво для всяких там поклонников "Лангедока" и других катарских мерзостей.

Прекрасно показана лицемерность катарской религии, поделившая своих адептов на "верных" и "совершенных".

"К «верным» не столь суровы были требования катарской религии, им дозволялось и давать клятвы, и обманывать из интересов веры, а уж за что их больше всего не любили – так это за занятия ростовщичеством. «Совершенные» отказ от страстей земных проповедуют и славят Доброго Бога, а «верные» для катаров деньги копят и тем Бога Злого радуют". Т.е. без этого беззакония не может существовать катарская секта, а потому, конечно, "совершенные" могут быть уверенны: их "совершенство" будет обеспечено рукою "верных".

Диалектика "правды и милости" наглядно представлена в повествовании. Монфор логически верно судит: предавший раз - предаст и другой, но... только вот о степени покаяния мы судить не можем, а потому, если видим, что покаяние есть - должны его принять и простить кающегося. Поэтому - от нераскаянного катара остался только пепел, а раскаявшегося грешника словно не коснулся огонь. Он обратился из глубины души своей к Богу, и в последний момент примирившись с Церковью, получил прощение на небесах.

Негативной стороной представляется описание этих катарских казней в Минерве, словно катары - некие мученики. Однако, Церковь действительно знает гробницы "мучеников" в сектах, и среди строителей коммунизма были те, кто распевал: "мы смело в бой пойдем и все мы как один умрем", и умирали в своем ослепленном фанатизме.

Сцена в Пьюисергье характеризует катаров предельно: это люди, для которых нет честного слова, готовы на всякие зверства ради потехи над христианами.

Автор великолепно представил образ христианского воина: "Мерно падал направо и налево тяжелый меч, и не останавливали его движения ни дерево, ни металл, ни человеческая плоть. Трещали, ломаясь, щиты, скрежетали доспехи, и разлетались в стороны отрубленные руки и головы - но не было на суровом лице графа ни злобы, ни торжества... Меч вождя католиков сам собирал жатву, не промахиваясь и не допуская никого к хозяину, а южанин (катар) понял вдруг, что правит коня назад, потому что из глаз Монфора смотрел на него Гнев Божий".

Преданность воли Божией, вера без тени сомнения и злости. Преданность Промыслу Божиему и дерзновение пред Творцом! Симон Монфор знает, Кто его Помощник и Заступник и потому с малочисленной армией идет с верой против в 50 раз превосходящего его воинства врага со словами: "Говорю вам, епископ – не следует мне бояться человека (Педро, короля Арагонского), который идет разрушить дело Божье именем какой-то прелестницы", которую он позвал как амулет в своей войне.

Война - "кому война, а кому мать родна". В мутном омуте многие ловкачи ловят рыбку голыми руками, и вот образ этих ловкачей дан в рассказе в лице Мартина дэ Альге, который пришел с притворным покаянием в стан католиков только чтобы стать грабителем собственной земли.

Поистине христианским духом веет от следующей сцены: "- Приходит к епископу, значит, нищенка убогая, и просит помощи. А один из клириков возьми да и скажи: она, мол, еретичка. Фульк переспрашивает – верно ли? Нищенка соглашается, а сама стоит, дрожмя дрожит – видно, больная. Фульк-то подумал-подумал и отвечает: «Не помогу еретичке, но помогу нищей"

И это правильное, христианское отношение к еретикам: пока они не агрессивны - мы проливаем на них милость и любовь свою.

... Но вот, искушение, которое постигает всякого, кто трудится на ниве Господней: Пока труженик трудится во славу Христову, пока он ищет воли Бога Живого и пребывает в общении с Ним - его дела же его творятся благодатью. Как только он начинает творить тоже самое, но - уже "о себе самом", для себя родимого и в собственное самоуспокоение, как только подвиг превращается в рутину, а дело жизни - в формальность, ... человек теряет из виду Смысл и уже не чувствует Промысла. Он теряет живую веру и духовно умирает... "он уже не ведает, осталась ли в нем вера хоть во что-нибудь в этом мире или нет". И вот Симон уже грозится убить своих, если они помешают его планам. Это - крик отчаяния из глубины богооставленности. Утрачена сила - а оно и понятно: Источник силы - творец, но переставшие слушать Его голос воины откуда возьмут то, что творит победу - сверхъестественные силы духа?

Молитва - это диалог с Богом Любви и мира, но вот молитва Монфора уже не была молитвой во Имя Господне. Монфор жаждал увидеть личную месть, Бог молчал. Монфор пал и при последнем дыхании Вечность встретила Причастившегося накануне битвы воина легким укором: "Где же вера твоя, Симон? Где любовь? Где милосердие? С чем идешь ты ко мне?" Разве не знаешь, что война дело любви, а не ненависти? Воин Христов подвижник любви и воюет с носителями зла. Но если в сердце у него - зло, то как он может быть воином Правды и Любви?

Что ответил Симон? Быть может последний вздох был вздохом смиренного покаяния и молитвой о земле, которая залилась кровью, и не молитвой ли этой восходящей ввысь души битва достигла священного финала: ""Pater noster" - слова слетали на одном дыхании с уст убийцы и жертвы. Молитва была одна на всех. И Бог был на всех один...".

Разве это не то, ради чего воевал Монфор - чтобы земля стала славить Истинного Бога? Разве он воевал не под знаменем Света и Жизни? Но если главный враг - Раймон Тулузский - сам, своими устами прочел молитву к Богу Небесному вместе со всем народом (сам Раймон, не под давлением победителей, не под принуждением легатов, а сам, свободно прочел христианскую молитву), то не победа ли это? А значит, Раймон побежден, проклятое катарство побеждено, народ едиными устами и единым сердцем славит Бога Небесного, а на Небе венчается Победитель! Да, Симон - победитель в этой войне, в войне, которая имеет свой Вечный Смысл!



© иеромонах о.Феогност