|
БРАТСТВО ТАЛИСМАНА
7 глава
- Я уж думал, - сказал отшельник, - что мне так и не удастся
сказать вам, что я не только набожный человек, но и отчаянный
трус. Мое сердце кричало, чтобы я помогал вам, а ноги приказывали
удирать. В конце концов, они победили и унесли меня со всей
скоростью, на какую способны.
- Мы справились и без тебя, - сказал Конрад.
- Но я обманул ваши надежды. У меня только посох, но и им бы я
мог нанести пару хороших ударов.
- Ты не боец, - возразил Дункан, - и мы не порицаем тебя за
то, что ты удрал. Но есть одно дело, в котором ты мог бы нам
помочь.
Отшельник покончил с ветчиной и потянулся к куску сыра.
- Если я могу, то буду рад помочь.
- Эту безделушку мы нашли в гробнице Вольферта. Не скажешь ли
ты, что это такое? Может, женщина на грифоне как раз ее и искала?
- Ох уж эта женщина! - Вскричал отшельник. - Умоляю, поверьте
мне, я понятия не имел, что она здесь. Она пряталась от меня, я
уверен, и следила, как я брал с огорода свою жалкую пищу.
Наверное, у нее были причины скрываться.
- Не сомневаюсь. Мы постараемся узнать, каковы эти причины.
- Она пряталась в церкви. Разве это подходящее место? Так
делать - святотатство. Жить в церкви - не дело. Она не для того
выстроена. Ни одному порядочному человеку не придет в голову жить
в церкви.
- Но ведь это единственное место в деревне, где она могла
найти крышу над головой, - возразил Дункан. - Где-то надо
укрыться от непогоды.
- А зачем она осталась здесь?
- Ты же слышал. Она искала какие-то сведения о Вольферте. Она
знает, что он когда-то жил здесь. Может, она думала, что он ушел
отсюда, и искала сведения насчет этого. Откуда ей знать, что он
тут похоронен.
- Все это я знаю. Но зачем ей разыскивать его?
Дункан покачал безделушкой перед отшельником, который в ужасе
отскочил.
- Я думаю, она искала это. Ты не знаешь, что это? В деревне
ничего не говорили?
- Это была реликвия. По крайней мере, деревенские считали так,
судя по старым рассказам. Реликвия, но какая, откуда - я не
слышал. Наверное, никто не знал. В деревне считали, что Вольферт
- святой, и он никогда не оспаривал этого. Это было для него
спокойнее, чем если бы узнали, что он колдун. Ах, какой позор,
какой стыд... Он - колдун!
- Да, я знаю, - без всякого сочувствия сказал Дункан.- Его
похоронили в святой земле.
- Дело не только в этом! - Закричал Эндрю. - Ведь ему
построили гробницу! Для себя деревенские ограничивались грубо
вырезанными камнями, а для него потратили уйму времени, добывая
отборный камень для больших плит и устанавливая их на место. А
самое главное - громадный расход вина!
- А при чем тут вино?
- Ну, маркировать его, конечно. Говорят, он умер летом, и
чтобы сохранить его...
- Понятно. Но не обязательно же в вине. Обычный рассол - то же
самое, да даже лучше.
- Вы правы, лучше. Рассказывали, что он сильно попахивал,
когда его клали в гробницу. Но некоторые считали, что простой
рассол - вульгарно. И вот они положили этого колдуна в гробницу,
столько поработав и с такими церемониями, потому что были
уверены, что святой, и с ним положили его реликвию. Наверное,
повесили ему на шею. Эндрю печально закивал.
- Я думаю, вы понимаете, милорд.
- Не называй меня милордом. Лорд - мой отец, а не я.
- Простите, милорд, больше не буду.
- Как ты думаешь, почему рассказы о Вольферте так долго
держались? По крайней мере, сто лет, а то и больше. Не знаешь,
когда это было?
- Никто не знает, - ответил Эндрю. - Дата его смерти была
указана на маленькой статуэтке, венчающей гробницу, но она
разбилась, когда дерево упало. А что рассказы живут долго -
ничего удивительного. В деревне целыми месяцами ничего не
происходит, абсолютно ничего, и уж когда что-то случается, это
производит большое впечатление, долго помнится, и об этом много
говорят. Кроме того, иметь в деревне святого - много значит. Это
дает деревне особые отличия перед другими деревнями.
- Да, - согласился Дункан, - это я понимаю. А что насчет
реликвии?
Эндрю отошел подальше.
- Это не реликвия, а адская машина.
- Но она ничего не делает, - возразил Конрад. - Просто весит.
- Вероятно, она не активизирована, - предположил Дункан. - Не
работает. Может, надо определенное слово, и механизм включится.
- По моему мнению, - сказал Эндрю, - ее надо закопать поглубже
или бросить в текучую воду. Ничего хорошего от нее не будет. Нам
и так хватает опасностей и бед, зачем искать еще? А почему вы так
заинтересовались ею? Вы сказали, что идете в Оксенфорд. Я не
понимаю - вы говорите, что у вас в Оксенфорде важное дело, а сами
увлеклись этой противной вещью из могилы колдуна.
- Мы идем в Оксенфорд по делу господа, - произнес Конрад.- По
святому делу.
- Конрад! - Резко оборвал Дункан.
Эндрю повернулся к Дункану.
- Он верно говорит? На вас возложено дело господне? Святое
дело?
- Можно сказать и так.
- Конечно, это дело важное, - сказал Эндрю. - Путь далекий,
трудный, жестокий. Однако, вы имеете нечто, говорящее вам, что
путешествие должно быть сделано.
- Теперь будет труднее, - вздохнул Дункан. - Мы надеялись
пройти незаметно, но теперь разрушители знают. Мы разбили их
пикетчиков, и теперь нас будут выслеживать. И нет другого пути.
Дело не только в безволосых. Меня беспокоит самая суть. Если
здесь были пикетчики, значит, есть что-то, на что никто не должен
наткнуться.
- Как же мы пойдем? - Спросил Конрад.
- Прямо вперед. Это единственно возможное. Куда бы мы не
пошли, везде можно встретить разрушителей, так что пойдем прямо
как можно быстрее и будем остерегаться.
Пока они разговаривали, дух висел в углу, а теперь перелетел к
ним.
- Я буду вашим разведчиком, - заявил он. - Я могу лететь
впереди и смотреть. Страх будет сжимать мою душу, если она у меня
есть, но из признательности за то, что вы позволили мне идти с
вами, и ради святой цели я могу это сделать.
- Я не просил тебя сопровождать нас, - возразил Дункан. - Я
сказал, что не могу помешать тебе идти с нами.
- Вы не принимаете меня, - запричитал дух. - Хоть я и сам дух,
я не могу сказать вам. Вы спрашиваете об одном определении, а я
спрошу о другом: можете ли вы сказать, что такое человек?
- Нет, не могу.
- Я бы сказал, что быть духом хуже. Дух не знает, что он такое
и как он должен действовать, в особенности такой дух, который не
имеет своего места для явления.
- Ты мог бы являться в церкви, - посоветовал Эндрю. - При
жизни ты был близко знаком с ней.
- Я никогда не был внутри, - возразил дух. - Только снаружи. Я
сидел на ступеньках и просил подаяния. И скажу тебе, отшельник,
это была вовсе не такая хорошая жизнь, какой могла быть.
Деревенский люд очень скуп.
- Они бедны. Нищие даже. У некоторых и медяка лишнего не было,
а иной раз и нелишнего - вообще ничего. Так что твоя участь была
нелегка, добавил Эндрю безжалостным тоном. - Всякая участь
тяжела.
- Зато есть вознаграждение. Быть духом лучше, быть мертвым, в
особенности если мертвые попадают в ад. Очень многие живые знают,
что, как только умрут, то прямехонько отправятся в ад.
- А ты?
- Не знаю. Я не был злым, только лентяем.
- Но для тебя все складывается хорошо. Ты идешь с этими людьми
в Оксенфорд, и, может, тебе там понравится.
- Они говорят, что не могут помешать мне идти, я им явно
неприятен, но все равно пойду.
- И я тоже, - заявил Эндрю, - если они возьмут меня. Я всю
жизнь мечтал стать солдатом господа. Из-за этого я стал
отшельником. Святое рвение, возможно, недостаточно ярко горело в
моей душе, но все-таки горело. Я всячески старался доказать свою
преданность господу: годами я смотрел на пламя свечи, отрываясь
только для принятия пищи и заботы о телесных нуждах. Я ложился
спать только тогда, когда у меня не оставалось сил бодрствовать.
Случалось, что я клевал носом и спаливал брови на свече. И свечи
- дорогое удовольствие, нелегко было добывать их. И я так ни к
чему и не пришел. Свечное бдение ничего не дало. Я даже не
почувствовал ничего хорошего в этом. Я смотрел на пламя и думал,
что сольюсь воедино с падающим листом, с пением птицы, с
солнечным лучом, с паутиной и приобрету мудрость всего мира, но
ничего такого не случилось. Мне плевать на падение листа, и меня
мало беспокоят птицы и их пение. Чего-то не хватало, или сама
идея была неправильной, а те, кто обещал в этом деле успех, были
первоклассными лгунами. В конце концов я понял, что меня
обманули. Теперь же у меня есть шанс стать настоящим солдатом
господа. Хоть я и трус, и крепости во мне не больше, чем в
тростнике, но своим посохом, надеюсь, я смогу нанести парочку
здоровых ударов, если понадобится. Я приложу все старания, чтобы
не убегать, как сегодня, когда нам угрожала опасность.
- Не ты один убежал сегодня, - глухо сказал Дункан. - Леди
Диана с боевым топором и всем прочим тоже удрала.
- Только после того как все кончилось, - поправил Конрад.
- Но ты мне сказал...
- Вы неправильно поняли мои слова. Когда началось сражение,
она спешилась, но потом снова села на грифона, и они оба
сражались, она - топором, а грифон - когтями и клювом. И только
когда безволосые были разбиты и бежали, она улетела.
- Это мне больше нравится, - обрадовался Дункан. - Она не
похожа на тех, кто спасается бегством. Значит, уклонился только
один я.
- Вам не повезло, что вас треснули дубиной, - оправдал его
Конрад. - Я встал над вами и отогнал тех, кто подбирался к вам.
Наибольший урон безволосые понесли от миледи и дракона.
- Грифона.
- Правильно, милорд. Грифон. Я путаю их.
Дункан встал.
- Нужно пойти в церковь, пока еще светло. Может быть, леди
там.
- Как ваша голова? - Спросил Конрад.
- Сбоку шишка с гусиное яйцо, болит, но, в основном, все в
порядке.
ДАЛЬШЕ >>>
© Клиффорд Саймак
|
 
|
БИБЛИОТЕКА
МУЗЫКА
СТАТЬИ
МАТЕРИАЛЫ
ФОРУМ
ГОСТЕВАЯ КНИГА
|