Дункан шел по лесной тропинке и встретил великана. Была ранняя весна, листья на деревьях едва показывались из почек, и было множество цветов - земля под деревьями была вся покрыта мелкими цветочками, они кивали Дункану, смотрели на него и ждали приветственного слова.

Дункан не знал, откуда он шел и куда, он просто был здесь.

И вот на узкой тропинке он встретил великана. Кому-то из них надо было уступить дорогу, но ни тот, ни другой этого не делали, а стояли и смотрели друг на друга. Наконец, великан протянул огромную ручищу, поднял Дункана и стал трясти. Голова Дункана качалась, ноги дергались, а руки не могли двигаться, так как были крепко зажаты в кулаке великана.

Великан тряс его и говорил:

- Проснитесь, милорд, вам надо кое-кого увидеть.

Дункану хотелось спать.

- Оставьте меня, - бормотал он.

Но гигант продолжал:

- Проснитесь! Проснитесь!

Странное дело, это говорил уже не великан, а кто-то другой, и голос был вроде бы Скрача. Кто-то продолжал трясти Дункана. Наконец, он открыл глаза и увидел, что лежит под нависшей скалой, а над ним склонился Скрач.

- Проснулись, - сказал Скрач. - Пожалуйста, не засыпайте снова.

Демон присел на корточки и явно не собирался уходить.

Дункан сел и протер глаза. Сияло яркое солнце. Неподалеку спал Конрад и прижавшийся к нему Тайни. В стороне похрапывал Эндрю. Дункан встал и снова сел, охваченный страхом. Все спали, и не было принято никаких предосторожностей.

Он сам спал, и никто не стоял на страже.

Для него, как для лидера это было непростительно. Он слабым голосом спросил:

- Все в порядке?

- Все в порядке, - ответил Скрач. - Я стоял на вахте, пока мои компаньоны спали.

- Но ты тоже устал.

Скрач покачал головой.

- Нет. Демоны не устают. Но тут ждут люди, сэр, иначе я не стал бы вас будить.

- Кто ждет?

- Старые женщины, довольно приятные старушки.

Дункан встал.

- Спасибо, Скрач.

Выйдя из-под защиты нависшей скалы, Дункан вновь ощутил давление и груз плача, хотя самого плача сейчас не было.

"Откуда же тогда давление? - Спросил он себя и тут же ответил: - давление не от плача, а от нищеты мира, стекающейся сюда."

На тропинке, шедшей от края топи к возвышенности острова, стояли три женщины в длинных, очень простых платьях без всякой отделки, когда-то белых, а теперь посеревших. В руках у них были корзинки. Они стояли рядом и ждали его, а он шел, расправив плечи, чтобы противостоять давлению несчастий мира.

Они встретились лицом к лицу и некоторое время смотрели друг на друга.

Женщины были стары, уже давно стары и выглядели так, будто никогда и не были молодыми, но ведьмами они не выглядели. Морщины даже придавали им достоинство, и их окружало спокойствие, что было странно в таком месте, где собирались несчастья.

- Молодой человек, - заговорила одна, - не вы ли совершили жестокость по отношению к нашим драконам?

Вопрос был настолько неожиданным и неуместным, что Дункан невольно засмеялся.

- Вы страшно напугали их, - продолжала женщина. - Они еще не вернулись, и мы очень беспокоимся о них. И я считаю, что вы убили одного из них.

- Не раньше, чем они сделали все возможное, чтобы убить нас, - резко возразил Дункан, - после того, как они убили маленькую Бьюти.

- Кто это - Бьюти?

- Ослик, мэм.

- Только ослик?

- Член нашей группы, - пояснил Дункан. - У нас еще и лошадь, и собака, и они тоже члены нашей компании. Не просто любимцы, не просто животные, а члены отряда.

- И еще демон, - добавила женщина. - Безобразный хромой демон, который окликнул нас, когда мы шли по тропинке, и угрожал нам своим оружием.

- И демон тоже, - согласился Дункан, - он также один из нас. И, если хотите знать, с нами ведьма, гоблин и отшельник, который считает себя солдатом господа.

Женщина покачала головой.

- Никогда не слышала ни о чем подобном. А могу ли я спросить, кто вы?

- Я, мэм, Дункан из Стендиш Хауза.

- Из Стендиш Хауза? Тогда почему вы не в Стендиш Хаузе, а беспокоите безобидных драконов?

- Мадам, - спокойно сказал Дункан, - я даже представить себе не мог, что вы не знаете, но раз так - я скажу. Ваши безобидные драконы - самые кровожадные хищники, каких я только видел. Более того, я скажу вам, что, хотя мы имели все основания побеспокоить их, эту работу сделали, в сущности, не мы. Мы были слишком измотаны переходом через топь, чтобы сделать это как следует. Их обратил в бегство дикий охотник.

Старухи переглянулись.

- Я вам говорила, - сказала вторая, - что слышала охотника и лай его собак, но вы мне не поверили. Вы сказали, что у охотника не хватит нахальства приближаться к этому острову и мешать нам в нашей работе.

- Кстати, меня кое-что интересует в вашей работе, - сказал Дункан. - Вы - плакальщицы за мир?

- Молодой Стендиш, - ответила первая, - это вас не касается. Наши тайны не предмет для обсуждения со смертными. Достаточно плохо уже то, что ваши земные ноги топчут эту священную землю.

- Однако, - добавила другая, - мы прощаем вам ваше святотатство и даже символически распространяем на вас наше гостеприимство: мы принесли вам еды.

Она шагнула вперед и поставила корзинку на тропу. Две другие женщины сделали то же.

- Можете есть без опаски: здесь нет отравы. Полноценная, основательная пища. Здесь хватает естественных бед, и мы не желаем увеличивать их.

- Кроме вас, никто бы и не узнал, - сказал Дункан.

Он тут же спохватился, что его слова прозвучали весьма невежливо. Они не ответили и собрались уходить, но он сделал движение к ним.

- Скажите только одно: не видели ли вы случайно с высокой точки вашего острова каких-либо признаков орды разрушителей?

Они изумленно посмотрели на него, затем одна из них сказала:

- Это глупо, сестры. Конечно, он должен знать о разрушителях. Он зашел глубоко в разоренные земли, как ему не знать? Так почему бы и не ответить ему?

- Это не принесет вреда, - согласилась первая женщина. - Ни он, ни кто другой не повредят. Орда, сэр Дункан, находится на западном берегу недалеко отсюда. Видимо, они знают, что вы идете, потому что собираются в рой, хотя зачем рой для таких как вы, - это выше моего понимания.

- Защитный рой, - сказал Дункан.

- Откуда вы знаете о защитном рое? - Резко спросила она.

Дункан улыбнулся.

- Берегите вашу улыбку, молодой человек, - сказала она. - Если вы перейдете эту полосу воды и встретитесь с ними, ваша улыбка перекосится.

- А если мы пойдем в обратную сторону, - сказал Дункан, - ваши драгоценные драконы принесут нам смерть.

- Вы неприятны и невежливы, - сказала одна из старух, - раз говорите так о наших друзьях.

- Друзья?

- Конечно. Драконы - щеночки, а без орды в мире было бы меньше несчастий.

"Меньше несчастий." Вдруг Дункан понял. Не исповедальня, облегчающая боль и дающая утешение, не изгнание нечистой силы страха и ужаса, а наслаждение нищетой мира, радостное купание в бедствиях и несчастиях, как собака катается по падали.

- Грифы! - Сказал он. - Стервятницы!

Сердце его сжалось. Господи, неужели не осталось ничего порядочного?

Нэн, баньши, плачет за вдову в скромном домике, за мать, потерявшую ребенка, за старого и дряхлого, за больного. Помогает этот плач или нет - другой вопрос, но предназначается он для облегчения. Нэн и ее сестры-баньши горевали с теми, у кого не было близких, могущих горевать с ними.

Но это плакальщицы за мир, плачут ли они сами или широко разветвленной общиной, или с помощью какой-либо адской машины - Дункан представил себе сложный механизм, где кто-то крутит тяжелую рукоятку и производит плачущие звуки - они живут нищетой мира, они пьют ее и радуются и желают, чтобы ее было побольше, и выкатываются в ней, и сами выпачканы, как свиньи, что роются в отвратительных отбросах.

Три женщины повернулись и пошли по тропинке. Он злобно помахал им вслед.

- Мерзкие суки! - Сказал он негромко, почти себе под нос, потому что кричать - вреда, вероятно, не будет, но и пользы никакой.

Они его не интересовали. Они - мерзость, мимо которой проходят, через которую перешагивают и стараются не обращать внимания. Его интересовало то, что было за этим островом.

Он быстро поднял корзинки и швырнул их одну за другой в болото.

- Плевать нам на ваше гостеприимство, - сказал он сквозь зубы. - Не нужны нам ваши корзинки. Провалитесь вы в ад!

Он повернулся и ушел обратно. Скрач и Конрад сидели рядом на гребне.

- Где остальные? - Спросил он.

- Отшельник и ведьма пошли за вьюками Бьюти, - ответил Скрач. - Вьюки здорово подмокли. Они плыли по воде и пристали к берегу. Но, может быть, кое-что из еды еще сохранилось.

- Как ты себя чувствуешь? - Спросил Дункан Конрада.

Тот ухмыльнулся.

- Лихорадка прошла. Рука получше. Опухоль немного спала, боль не такая жестокая.

- Миледи пошла в том направлении, - сказал Скрач.

Он показал большим пальцем.

- Она говорила что-то насчет осмотра местности. Это было еще до того, как я разбудил вас.

Дункан взглянул на небо. Солнце прошло уже полпути от зенита. Они проспали большую часть дня.

- Оставайтесь здесь, - сказал он. - Когда придут другие, пусть тоже останутся здесь, а я пойду за Дианой.

Демон с усмешкой кивнул.

- Если есть какая-нибудь еда, - добавил он, - ешьте, не теряйте времени. Пора в путь.

- Милорд, - сказал Конрад. - Вы собираетесь выступить против орды?

- А что делать? У нас нет выбора. Вернуться мы не можем, оставаться здесь - тоже. Этот остров отвратителен.

Конрад оскалился по-волчьи.

- Я буду рядом с вами, когда мы выступим. Мне хватит одной руки, чтобы махать дубиной.

- И я тоже, - сказал Скрач. - Снупи верно говорил, когда дал мне вилы. Принадлежность, он сказал. Они подходят к моим рукам, будто для меня сделаны.

- Ну, до скорого, - кивнул Дункан.

Он нашел Диану на маленькой скале. Она повернула голову, когда услышала его шаги.

- Пора идти?

- Почти, - сказал он. - Очень скоро.

- Перед ордой...

- Я должен кое-что сказать вам, - перебил он, - и кое-что показать. Я давно должен был это сделать.

Он достал талисман и протянул ей. Она глубоко вздохнула, протянула руку, но тут же ее отдернула.

- Вольферта?

Он кивнул.

- Откуда он у вас? Почему вы мне не сказали?

- Я боялся, что вы потребуете талисман себе. А мне он был нужен.

- Зачем?

- Против орды. Для этого Вольферт его и сделал.

- Но Кутберт говорил...

- Кутберт ошибался. Талисман защищал нас от орды с того дня, как я его нашел. Орда посылала против нас своих ставленников, но сама, за некоторыми исключениями, не выступала. Она держится от нас подальше.

Диана взяла талисман обеими руками и медленно поворачивала, подставляя сияющие камни под лучи солнца.

- Какая красота! Где вы его нашли?

- В могиле Вольферта. Конрад спрятал меня там, когда меня оглушили дубиной в том огороде, где мы с вами впервые встретились.

- Странная идея - спрятать человека в могилу.

- У Конрада иной раз бывают странные идеи и, как правило, всегда эффективные.

- И вы нашли его там случайно?

- Когда я пришел в себя, я лежал на нем, и это было очень неудобно. Я думал, что это камень. Сначала я собирался отдать его вам, если мы снова встретимся, но когда стало очевидным...

- Понятно, - сказала она. - И теперь вы хотите использовать его против орды. Может, он уничтожит ее?

- Я делаю ставку на это. Нас явно что-то защищало. Конечно, талисман. И я думаю, орда боится именно его, иначе зачем бы ей собираться в рой против нас?

- Значит, Вольферт был прав, а все остальные ошибались, - сказала Диана. - Они выгнали его, а он был прав.

- Даже колдуны могут ошибаться, - сказал Дункан.

- Еще одно: скажите, зачем вы здесь? Что привело вас сюда? Почему так важно для вас попасть в Оксенфорд? Вы ничего не говорили ни мне, ни Кутберту. Ему было бы очень интересно. У него было много друзей в Оксенфорде, он переписывался с ними много лет.

- Так вот, - начал Дункан, - есть манускрипт. Это долгая история, но я постараюсь передать ее в нескольких словах.

Он быстро рассказал ей суть дела.

- Как зовут того ученого?

- Вайс. Бишоп Вайс. Он стар и болен, поэтому мы и спешим. Он может умереть.

- Дункан, - тихо сказала она.

- Да? Вам знакомо это имя?

Она кивнула.

- Он был старым другом Кутберта, большим другом.

- Ну и прекрасно.

- Нет, Дункан. Бишоп Вайс умер.

- Умер?

- Несколько недель назад Кутберт получил известие о его кончине. Наверное, это было еще до того, как вы покинули Стендиш Хауз.

- Боже мой!

"Бесцельное путешествие, - думал он. - Все зря. Подлинность манускрипта не будет установлена, вероятно, никогда. Может, лет через сто появится другой человек, такой же, как Бишоп Вайс. Его преосвященство будет ждать, святая церковь, весь христианский мир будут ждать этого человека, а будет ли он когда-нибудь?"

Диана придвинулась к нему, положила его голову себе на колени и держала, как мать ребенка.

- Поплачьте, - сказала она. - Никто не увидит, кроме меня. Слезы облегчают.

Но он не плакал, не мог. Горечь взметнулась в нем, сдавила, скрутила, терзала душу. До этой минуты он не знал, как много значил для него этот манускрипт - не как абстрактная вещь, содержащая потенциальное благо для всего мира, а для него лично, для Дункана Стендиша, христианской души, которая верит, что человек по имени Иисус ходил по земле, говорил слова, переданные потом нам, творил чудеса, улыбался на свадьбе, пил вино со своими братьями и в конце концов умер на римском кресте.

- Дункан, - тихо сказала Диана, - я горюю вместе с вами.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

- Талисман, - сказал он.

- Вы хотите воспользоваться им, как предлагал Вольферт?

- Это единственное, что остается. По крайней мере, хоть какая-то польза от нашего путешествия.

- Вы не сомневаетесь в талисмане?

- Сомнение есть, но что еще можно сделать?

- Ничего.

- Мы можем погибнуть. Талисмана может оказаться недостаточно.

- Я буду рядом с вами, - сказала она.

- И умрете со мной?

- Если так случится. Но я не хочу об этом думать. Вольферт...

- Вы верите в него?

- Так же, как вы в свой манускрипт.

- А что потом, когда все кончится?

- Что вы имеете в виду?

- Я, например, вернусь обратно в Стендиш Хауз. А вы?

- Найду место. Есть другие замки колдунов. Там меня примут.

- Поедемте со мной.

- Как ваша подопечная или как ваша любовница?

- Как моя жена.

- Дункан, милый, во мне же кровь колдунов!

- А в моих жилах кровь бессовестных авантюристов, грабителей, пиратов и Бог знает кого еще.

- Но что скажет ваш отец? Ведь он лорд.

Дункан представил себе отца, прямого, как дерево, раздувающего усы, его серые, как гранит, глаза с теплым блеском.

- Да, он лорд, но и джентльмен. Он будет любить вас, как дочь. У него не было дочери. У него только я. Моя мать умерла много лет назад. Стендиш Хауз давно ждет женских рук.

- Надо подумать, - сказала она. - Но одно могу сказать сразу: я очень люблю вас.

ДАЛЬШЕ >>>