Раз персонаж по имени Гарри при ближайшем рассмотрении подлостей не совершает, то обвинение в аморальности приходится предъявить самой писательнице.

Она, мол, переносит в сказку гностико-теософскую теорию о расовом превосходстве "волшебников" над "маглами".

И в самом деле противопоставление духовной "расы" (посвященных "пневматиков") профанам ("иликам") характерно для традиции западного эзотеризма. Гностическая библиотека из Наг-Хаммади (она была собрана в четвертом веке и найдена лишь в середине ХХ столетия) вполне ясно проводит эту границу: "Поистине, не признавай сих за людей, но считай скотами, ведь как скоты поедают друг друга, также у них, такого рода людей - они поедают друг друга, но они изъяты из истины, ибо любят сладость огня и рабы смертных и стремятся к делам осквернения, выполняют желания отцов своих" (Наг-Хаммади 2,7,141) . "Есть много животных в мире, имеющих обличие человека" (Наг-Хаммади 2,3,119) .

Это те самые "апокрифы", которыми современная антицерковная пропаганда мечтает подменить церковные Евангелия…

По мысли современных гностиков - теософов и рерихианцев - человечество уже прошло через четыре "расы" (этапа) своей духовной эволюции (лемуры, атланты и т.п.). Сейчас на земле почти все народы принадлежат к пятой расе (хотя и есть несколько совсем отсталых)... Теософы же - это люди будущей, шестой расы. По самоощущению Анны Безант "теософ достиг вершины, опередив свою расу" .

"Новый мир", который настанет в эпоху new age, в чаемую теософами "эру Водолея" приведет на землю "шестую" расу, которая будет владеть оккультно-магическими способностями. "Да, во всех теософических книгах можно найти указание, что шестая раса собирается в Америке", - пишет Елена Рерих . Эта новая раса - раса Богочеловеков и Сверхчеловеков . Между правителями, просвещенными оккультным гнозисом, и обывателями проляжет расовая граница. "Теперешний вид человека будет рассматриваться как исключительный выродок" .

Впрочем, нынешние люди в глазах новых колдунов не просто "выродки", они даже не люди, а так - "человекообразные": "Стоит запереть шесть человекообразных в одно помещение, и через час дверь будет дрожать от империла" (Иерархия, 423).

Новым владыкам будет непросто с нами, обычными людьми. "Входы в Мир Надземный очень сокрыты для большинства двуногих. Нужно напоминать им о безисходности их будущего. Только суровым приказом могут идти люди, не умеющие мыслить" (Надземное 793). "Следует исследовать различные толпы двуногих. Без наблюдения вы не сможете противостать их уловкам. Во время изучения вы поймете, где можно увещевать, а где потребуется смена оболочки" (Надземное 345).

Учитывая, что на теософском жаргоне "оболочкой" именуется тело, то рекомендуемая теософским вождям "смена оболочки" для непокорных "двуногих" обретает довольно мрачный смысл… "Часто Нас спрашивают, почему Мы не торопимся уничтожить вредное существо? Это действие нужно пояснить, тем более, что вы сами имеете орудие такого уничтожения. Ни одно существо не обособлено. Неисчислимы слои паутины кармы, связывающие самые разнородные существа. По пути течения кармы можно ощутить нити от самого негодного до достойного. Потому разящий должен, прежде всего, омертвить каналы, соединяющие струи кармы. Иначе, отдельно справедливое уничтожение может повлечь массовый вред. Потому средство уничтожения должно быть употребляемо очень осторожно" (Знаки Агни йоги, 115).

Границы между расами, проходящие по признаку владения оккультными способностями - эта черта является характерной и для художественного мира Ролинг.

"Люди фигурируют где-то на обочине. Либо как негодяи (Дурсли), либо как полудурки. И уж, конечно, это существа, низшие по отношению к магам. Их даже людьми-то толком не называют, все больше простаками, простецами, маглами" . "Главной моей претензией к книге Ролинг является ее панегирики в адрес элиты, "узкого круга", по выражению К. С. Льюиса ("Мерзейшая мощь"). Позвольте напомнить: в своих книгах автор "Гарри Поттера" описывает сказочное, альтернативное устройство мира. Люди делится на колдунов и обычных людей (магглов). На опекунов и опекаемых. На тех, кто знает правду и тех, кому дурят мозги. На интересных (хотя и не всегда положительных) творческих личностей и серую массу мещан-простецов. На малый народ (по выражению одного бывшего математика) и управляемое тупое быдло. Налицо социальная антиутопия, но вот что поражает: главный и весьма положительный герой не находит ничего противоестественного в этом ужасном тоталитарном мироустройстве, напротив, он радостно вливается в правящую миром тайную элиту и ни тени сомнения не возникает в его детской голове. Если он защищает маглов, то только так, как защищают кошку. Он протестует против дискриминации маглорожденных колдунов на том только основании, что те уже не магглы. Похожее ощущение у меня осталось в свое время от "Города солнца" Кампанеллы. В обоих произведениях авторы описывают то, что им самим кажется прекрасным, а читатель не в состоянии увязать их текст с элементарными представлениями о том, что хорошо и что плохо. Я не понимаю, почему на эту апологию скрытой деспотии нападают в основном ортодоксы. Где защитники прав человека, где гуманисты? Почему не слышны их голоса? Разве не с их именно точки зрения сказки Ролинг аморальны? Как-то все это не укладывается в голове. Единственное приходящее в голову объяснение, согласно которому идея тайной власти не так уж и противоречит современным "общечеловеческим ценностям", следует отбросить, как пугающе маргинальное. Или не следует? Честное слово, я никогда не считал себя приверженцем антропоцентристской морали; но прочтя "Философский камень", вдруг почувствовал острый приступ антитоталитаризма. Даже страшилки Оруэлла не произвели на меня такого действия. Может быть за это надо сказать спасибо Гарри Поттеру?.. Я очень отчетливо вижу искушение, встающее перед начинающим журналистом: он видит себя колдуном, знающим правду. А его читатель - это магл, заслуживающий того, чтобы быть обманутым. Каким грандиозным подспорьем для искусителя будут детские воспоминания о любимой книжке!" .

Это и в самом деле производит неприятное впечатление: среди людей-неволшебников не обнаруживается ни одного положительного персонажа. Конечно, есть надежда, что в следующих томах ситуация изменится. Но пока вопрос остается: зачем автор столь резко отделил мир Хогвартса от мира обычных людей (ибо использование оскорбительной клички есть именно резкое противопоставление)? И это при том, что ни интеллектуально, ни нравственно волшебники не превосходят "маглов".

Но все же вновь и вновь скажу: если Рерихи посылали свои оккультные инструкции реальным политическим вождям (Сталину и Рузвельту), пробовали вмешаться в реальную политику и более чем серьезно относились к своим оккультно-расистским конструкциям, то Ролинг пишет всего лишь сказку. В волшебных сказках сюжет сосуществования разных "рас", разных типов существ с разными волшебными способностями является достаточно традиционным.

Кроме того, ролинговские волшебники не стараются возглавить "эволюцию человечества" - в отличие от теософских "махатм".

Наконец стоит заметить, что настойчивое именование обычных людей с помощью клички и в самом деле приводит к тому, что "ребенок исходно отчуждается от людей, изображенных в книге Ролинг" . Но вот вопрос: от каких именно людей отчуждается тем самым ребенок? Сам-то читатель имеет волшебную палочку? Умеет колдовать? Считает ли себя колдуном? - Нет, нет и нет. Читатель всегда помнит, что сам он - из мира "маглов" (особенно если на день своего 11-летия он отчего-то не получил пригласительную открытку из Хогвартса). Значит, нарочито презрительная кличка относится и к нему. И тогда понятно ее использование: она создает психологический барьер, отделяющий детей от волшебников и тем самым мешающий читателю всецело отождествить себя с ними.

Критики, по их собственному признанию, прочитавшие лишь один том сказки из четырех вышедших (а именно второй) , обвиняют Ролинг в расистском презрении к человечеству на основании того, что семейство Дурслей изображено ею несимпатичным. "Но если вдуматься, что уж такого монструозного в отноше-нии этих людей к своему племяннику? Они взяли крошечного сироту в семью и воспитывали десять с лишним лет, зная, между прочим, что отец его был колдун" .

Что ж, трезвое и замечательное рассуждение. Вот только построено оно на пустоте. На пустоте, зияющей в том месте сознания критика, которое должно было бы быть заполнено знанием того материала, что он своей критике подвергает. В данном случае вся эта конструкция строится на не-прочтении первого тома, в котором, собственно, и описывается жизнь Гарри у дяди Вернона. Малыша Дурслеи держат под лестницей - в чулане с пауками. Одевают в обноски, кормят по "остаточному принципу", ежедневно оскорбляют. И в самом деле - ну что же в этом "монструозного"? Монстр, конечно, Гарри, который "делая гадости семейству Дурслей, не испытывает ничего похожего на раскаяние. Ну, а о благодарности к приемным родителям и речи нет" . Ага, много такой благодарности было у той же Золушки (кто забыл - концовку этой классической сказки я напомню ниже)!

Так что, хоть и понятно недоумение по поводу расовой границы в мире Ролинг, но все же критиков откровенно "заносит". Мол, "Ролинг руководствуется принципами, исходя из которых людям, посягнувшим на самое святое в мире, - магию - нет пощады. По хорошему, они и жить-то недостойны" . И из чего это взято? Положительные волшебные персонажи Ролинг если и применяют свою магическую силу к обычным людям (не-волшебникам, "маглам"), то лишь для того, чтобы стереть у людей память о случайных прорывах границы между их мирами. В этом отличие их поведения от навязчивого контактерства "инопланетян". Именно "воли к власти" над людьми у положительного большинства соплеменников Поттера нет. Они хотят просто соседства и взаимного невмешательства. Они даже не сердятся и не мстят за костры инквизиции (именно с этой темы начинается третий том сказки - "Гарри Поттер и узник Азкабана"). И уж тем более не ставят целью уничтожение людей, не приемлющих магию…

Конечно, среди анти-Ролинговских аргументов почетное место занимает обвинение в сатанизме. Ради причисления Ролинг к сатанистам была придумана байка о ее якобы сатанистском и богохульном интервью лондонской газете. Разоблачение этой выдумки, оказавшейся популярной на православных интернет-форумах, давалось неоднократно самой писательницей .

Приводя сцены действительно мерзких ритуалов (типа магического воссоздания Волан-де-Морта) критики отчего-то заключают: "В этом главная опасность книг Ролинг - они представляют зло в занимательном для детей виде" . Но как может быть "занимательно" то, что и в самом деле и мерзко и страшно? Как можно совмещать обвинения в том, что такие сцены травмируют психику ребенка с обвинениями в том, что эти же сцены завлекают его к черную магию? Не логичнее ли расценить такие сцены как анти-магическую прививку?

Ради того, чтобы обвинить Ролинг в оккультизме, приходится под заданную формулу подгонять материал сказки, не взирая на то, что он сам при этом вопит и протестует не тише мандрагор: "Добро и зло в книгах Ролинг вообще пребывают в единстве, - говорит О. Елисеева, - они как бы разные стороны одного и того же суще-ства. И пребывают в равновесии. Эта идея дана через образ учителя Люпина в третьей книге. Добрый Люпин лучше всех своих предшественников учит детей, как защищаться от тем-ных сил. Но он же каждое полнолуние становится волком-оборотнем, т.е. превращается в ту самую темную силу, от кото-рой учил защищаться. Идея равновесия добра и зла в одном существе относится к самому архаичному пласту оккультных представлений" .

Аксиома оккультизма здесь изложена точно. В нем действительно принято считать добро и зло взаимно необходимыми друг другу. "В Абсолюте зла как такового не существует, но в мире проявленном все противоположения налицо - свет и тьма, дух и материя, добро и зло. Советую очень усвоить первоосновы восточной философии - существование Единой Абсолютной Трансцендентальной реальности, ее двойственный Аспект в обусловленной Вселенной и иллюзорность или относительность всего проявленного. Действие противоположений производит гармонию. Если бы одна остановилась, действие другой немедленно стало бы разрушительным. Итак, мир проявленный держится в равновесии силами противодействующими. Добро на низшем плане может явиться злом на высшем, и наоборот. Отсюда и относительность всех понятий в мире проявленном" . Оказывается, если бы зло прекратило свое действие в мире, гармоничность Вселенной разрушилась бы. Добро не может жить без зла, а Абсолют не может не проявлять себя через зло. И даже более того: зло - не просто одно из условий существований Добра или его познания, это вообще сама основа бытия. "Древние настолько хорошо понимали это, что их философы, последователями которых являются теперь каббалисты, определяли Зло как "подоснову" Бога или Добра" .

Но в Люпине нет гармонии добра и зла. Чтобы быть добрым героем, ему не нужно превращаться в волка. Тут действуют трагические обстоятельства, не зависящие от воли героя. Он добр вопреки своим волчьим превращениям, а не благодаря им. Люпин - это замечательный образ человека, который знает о семени зла, которое он в себе несет и потому хочет предостеречь других людей от этого своего "двойника". Тут для педагога есть повод обратиться к традиции поэтического освоения темы "черного человека" у Гейне , Есенина, Высоцкого… Или перейти на бытовой уровень: Люпин, ежемесячно становящийся оборотнем, не похож ли на человека, столь же регулярно (в день получки) превращающегося в громилу-пьяницу?

Дальше мы читаем: "Особенно нагло оккультная мистика добра и зла предъявле-на в образе главного героя. Разве бывает в детских сказках, чтобы самый гнусный персонаж передал самому лучшему ге-рою часть свой черной "энергии"? Так сказать, подселился в его душу, заряжая ее демонизмом? Представьте себе, что после сражения со Змеем Горынычем и победы над ним добрый молодец при столкновении с очередными злыднями выдувал бы изо рта зловещие языки пламени. То есть, добро побеждало бы зло силой, унаследованной от ранее побежденного зла. Для традиционной религиозной системы координат это дичь. А для оккультизма - норма" . "В четвертой книге серии оказывается, что у Гарри и у Вольдеморта один и тот же источник волшебной силы. Это очень характерно для язычества, в котором добро и зло считаются относительными. В то время как Господь ясно учит нас, что добро и зло отличаются друг от друга по самому своему существу" .

Критики увидели тут намек на оккультизм. А мне тут кажется намек на Промысл. Почему Волан-де-Морт оказался бессилен перед маленьким Гарри - мы узнаем, наверно только в конце всего сериала. Узнаем, почему у них оказались идентичные волшебные палочки, почему они оба оказались "змееустами", как они оба связаны со Слизерином и т.д. Пока рассказ не дорассказан - не стоит судить о самой таинственной его детали.

Но и по поводу того, что уже известно сейчас, не стоит возмущаться. Нас ведь не смущает, что в христианстве подобное побеждается подобным: "смертию - смерть". А тут вдруг такая категоричность…

Этот сюжетный ход не имеет отношения к "мистике добра и зла". Владение языком змей в мире Поттера - все равно что в нашем мире владение латынью. Оно нравственно нейтрально. Волшебная сила в мире Поттера не есть добро. Это не благодать. И потому она может оказаться в любых руках. В мире Хогвартса владение необычными способностями не является ни добром, ни злом. Вопрос в том, как человек их использует. А Гарри никогда не использует магические силы для зла.

Из того обстоятельства, что Гарри и его враг равно причастны магической силе, не следует вывод и о единстве добра и зла. Иначе можно этот же вывод добыть и из того обстоятельства, что дождь идет на грешных и на праведных, а солнце светит и на Гарри и на Сами-Знаете-Кого .

Нужный критикам вывод можно получить лишь если заранее согласиться с тем, что сами критики и оспаривают: признать магическую силу Гарри "добром". А на деле (то есть по условиям сказки) она - как блондинистость или чернявость. Это свойство само по себе "внеморально". Но не "внеморален" сам Гарри, который этим внеморальным своим свойством пользуется как раз для достижения вполне добрых целей.

Что же касается использования оружия, отнятого у зла для дальнейшей борьбы со злом - то это всего лишь тема трофея. Она отнюдь не является оккультной. Это традиционная тема человеческой истории и культуры. Очень многогранно она, например, освящается в эпопее Толкиена. "Кольцо Всевластья" - трофей, который губит новых своих владельцев. А Сильмарилли, отбитые у врагов, могут вновь стать источником доброго света…

Нет оккультизма (то есть идеи о том, что добро нуждается во зле) и в образе дементоров - "которыми не брезгуют добрые колдуны" . То, что "добрые колдуны" вынуждены обратиться к помощи безусловно злых дементоров есть признак непорядка в немагловом королевстве (непорядков там вообще много - и это еще один барьер на пути детских "мечтателей", желающих по прочтении сказки попасть в Хогвартс). И Дамблдор как раз ищет возможности избавиться от дементоров...

Книжка Ролинг - современная. Но это не значит, что она "постмодернистская". В ней нет "постмодернистских" игр, экспериментов с размыванием добра и зла. "Общечеловеческие" принципы нравственности в ней прописаны безупречно.

Если и есть расхождение - то это расхождение с некоторыми уже чисто конфессиональными критериями добропорядочности: занятия магией сказка Ролинг не осуждает. Однако нарушение конфессиональных норм (нарушение, вдобавок, мнимое, ибо речь идет о сказке, а не о вероучительном трактате) не стоит преподносить как нарушение норм моральных. Неверующего человека, не соблюдающего Великий Пост, вряд ли стоит называть мерзавцем.

Занятно, кстати, что другой критик увидел пагубность сказок про Гарри Поттера в том, что в них слишком уж ясная граница между добром и злом - и это, мол, на руку американскому империализму с его мифологией "оси зла" . Да в этом смысле эта сказка традиционна: замечательная и познавательная черта всей вообще детской литературы - ясное различие добра и зла, изначальное и четкое распознавание, где "наши", а где "плохие". И что же - все эти книги и фильмы считать теперь "пособниками американского материализма"?

Еще один повод обвинить сказочницу в аморальности усматривается в том, что ею "по-садистски преподнесен и один из самых душераздирающих моментов" - речь идет об истории с туалетным призраком Миртл из второго тома. Да, и в самом деле облик этой девочки выписан Ролинг безо всякого сочувствия.

Впрочем, что я сказал - "образ девочки"! Этого как раз нет. Это именно "образ призрака". А призраки - они одномерны, плоскостны, прозрачны. Люди (такие как Снегг или Люпин, а со временем, наверно, и Педдигрю, которому, похоже уготована роль, схожая с ролью Горлума во "Властелине Колец") в сказке Ролинг могут быть сложны. Но все ее персонажи-призраки подобны адским жителям из "Расторжения брака" К. Льюиса: они не живы в том прежде всего смысле, что в них ничего не меняется, они остаются пленниками своей главной их прижизненной страсти. Вот и "плакса Миртл" есть просто олицетворение "плаксивости". Это - басня.

Басни же населены "призраками"-аллегориями, а не живыми людьми. Требовать авторского и читательского сочувствия к призраку-плаксе - все равно, что требовать сочувствия к крыловской стрекозе-лентяйке. И жесток же оказался дедушка Крылов: вместо того, чтобы некогда павшей, но раскаявшейся стрекозе дать приют в зимнее время, он ее выгоняет на мороз - "так поди же попляши!". Крылов-то, выходит, садист почище Ролинг: стрекоза ведь, в отличие от "плаксы Миртл" никого не "доставала", детей не пугала, просто жила и веселилась - а с ней поступили так "не по христиански"!

Я бы от истории с Миртл начал разговор о том, как скучно жить человеку, который думает лишь о себе самом и без конца подсчитывает обиды, нанесенные ему другими. Такой гордец - да, да, плаксивость есть форма гордыни - в конце концов сам запирает себя в одиночке. В унитазе. Священник Александр Ельчанинов однажды сказал, что "гордый человек подобен стружке, завитой вокруг пустого места". Вот и вокруг Миртл создалась пустота, в которой повинна лишь она сама: своими слезами о себе самой она выела все живое и в себе и вокруг себя. Злопамятство - вот в чем трагедия Миртл. Тяжело жить, если помнить все то дурное, что как тебе кажется, сделали тебе люди. Тут уж лучше забыть, а еще лучше - простить. Прощение - вот выход из миртловского туалета…

И в конце концов я бы предолжил прочитать стихотворение современного днепропетровского поэта Андрея Осмоловского :

Грех гордости не так легко изжить
Лишь что-нибудь приличное напишешь -
Опять с тобою эта злыдня,
Пытается тобой руководить:
Смотри на прочих искоса и сверху,
Уж как мелки они.
А ты - Орел, и равных тебе нет.
Так шепчет в ухо гордость, отнимая
И дружеские чувства, и любовь,
Рождает пустоту и скуку,
В конце концов последнее отнимет:
Не сможешь ничего писать -
Ведь все вокруг покажется так плоско,
Не будет стоить твоего таланта -
И сгинешь окончательно с тоски.
А если кто-то рядом будет весел,
Тут зависть на подмогу к ней придет,
И будут есть тебя, травить и мучать
Сестрицы эти милые вдвоем.
Две - гордость с завистью - сестрицы злые,
Две эти мерзкие змеи
Стремятся мир заляпать грязью,
Все вывернуть изнанкой, все залгать,
Все белое представить черным.
Но ты не медли! Если в первый раз
Пришла и постучала в двери гордость,
Невинной гостьею зашла в твой дом
И в уголке тихонько основалась -
Гони ее пинками и взашей,
Не подпускай ее к питью и пище,
Молись усердно Богу, чтоб она
Покинула твое жилище.
Молитвы меч ей крайне неприятен,
Особенно канон ей покаянный
Досаду причиняет: словно уголь,
Попавший между телом и одеждой, -
Корежит гордость, не дает покоя.
Пусть убежит, не крикнув "До свиданья", -
И Бога много ты благодари,
Что избежал ты этого несчастья,
Что сброшен с сердца черный камень -
На время, до счастливого стиха.

А критикессы, не упускающие случая напомнить о своем огромном педагогическом опыте, с порога отбрасывают подобную возможность: "Такого "добра" в книге навалом" . Меня же их напоминания о своем "немалом опыте работы с детьми" не убеждают. Когда я вижу человека, который еще верит во всемогущество запретов - я сам не верю в доброкачественность его педагогического опыта (опыт-то у них несомненно есть; только вот не подрастерялся ли он по мере их личного воцерковления?)

ДАЛЬШЕ >>>