Прежде, чем приступать к изложению аргументов, стоит признаться в необычности по крайней мере некоторых из них.

В литературоведении принято опираться на итоговую, беловую авторскую рукопись. Если между беловиком, тем текстом, который автор передал в издательство и черновыми, более ранними, набросками есть расхождение, то предпочтение отдается именно позднейшему варианту. Вполне понятный и логичный принцип.

Но все же есть такие книги, к которым он не может быть вполне применим. Этот принцип не вполне приложим к произведениям подцензурной литературы. Если писатель работает в условиях жесткой внешней цензуры, то со временем он переходит к самоцензуре. Он знает, что можно, что на грани допустимого, а что просто невозможно. Он знает требования цензуры и вкусы конкретного цензора. И тогда он может сам подправлять свой текст накануне отдачи его в чужие руки. Пока писатель наедине со своим вдохновением - он просто искренен. И тогда каждый пишет как он дышит.... Но вот наступает пора, когда надо наступать на горло своей песне ради того, чтобы хоть что-то прохрипеть.

Булгаков писал свой последний роман в годы жесточайшей цензуры и уже имея огромный опыт продирания через нее. Он хотел видеть свой роман опубликованным.

За несколько дней до смерти в дневнике его жены Е. С. Булгаковой появляется запись: "6 марта 1940 г. Когда засыпал: "Составь список... список, что я сделал… пусть знают…". Был очень ласков, целовал много раз и крестил меня и себя - но уже неправильно, руки не слушаются.. Одно время у меня было впечатление, что он мучится тем, что я не понимаю его, когда он мучительно кричит. И я сказала ему наугад (мне казалось, что он об этом думает): "Я даю тебе честное слово, что перепишу роман, что я подам его, тебя будут печатать!" - А он слушал, довольно осмысленно и внимательно, и потом сказал: "Чтобы знали… чтобы знали".

Список, о котором идет речь в начале этой записи - это список литературных и идейных врагов Булгакова. И вот, вопреки обилию этих врагов, Булгаков все же хочет видеть свой роман опубликованным. И в романе он видит некоторое предупреждение читателю: "чтобы знали…".

И потому он переделывал роман не только улучшая его, но и страха ради цензорского. В литературной сводке ОГПУ от 28 февраля 1929 говорится: "...Булгаков написал роман, который читал в некотором обществе, там ему говорили, что в таком виде не пропустят, так как он крайне резок с выпадами, тогда он его переделал и думает опубликовать, а в первоначальной редакции пустить в качестве рукописи в общество, и это одновременно с опубликованием в урезанном цензурой виде". В дневнике Е. С. Булгаковой (осень 1937 года): "Мучительные поиски выхода... откорректировать ли роман и представить?.. Миша правит роман".

Были ли шансы на публикацию? Иногда казалось, что - да. В ноябре 1936 года постановка шуточной оперы А. Бородина "Богатыри" Камерным театром (с текстом Демьяна Бедного) была заклеймлена советской прессой "за глумление над крещением Руси". Е. С. Булгакова отмечает в дневнике: "Я была потрясена!". Булгаков же настолько вдохновлен этим, что в том же месяце делает набросок либретто "О Владимире", обращаясь к теме крещения Руси.

Но чтобы опубликовать "Мастера и Маргариту", надо многое спрятать... А потому обращение к ранним редакциям оказывается необходимым для понимания итогового текста.

Разные редакции, отражающие разные этапы работы Булгакова над текстом "Мастера и Маргариты", принято обозначать так:

Черный маг (1928-1929)

Копыто инженера (1929-1930)

Великий канцлер (1932-1936)

Князь тьмы (1937)

Вторая полная рукописная редакция романа (1938).


ПРИМЕЧАНИЕ

"- Славь великодушного игемона! - торжественно шепнул он и тихонько кольнул Иешуа в сердце. Тот дрогнул, шепнул: - Игемон... Кровь побежала по его животу, нижняя челюсть судорожно дрогнула, и голова его повисла". В черновике 1928-31 годов: "Иешуа же вымолвил, обвисая на растянутых сухожилиях: - Спасибо, Пилат… Я же говорил, что ты добр" (Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 425).

Jovanovitc М. Utopija Mihaila Bulgakova. Beograd, 1975. s.165.

Булгаков М. Собрание сочинений в 8 томах. Т.8. Жизнеописание в документах. Спб., 2002, с. 714. Другая версия: "В конце жизни Михаил Афанасьевич ослеп и лишился речи. Объяснялся он жестами, которые понимала лишь Елена Сергеевна, его жена. Однажды он сделал жест, что чего-то хочет. - Лимонного соку? - Отрицательный жест.- Твои работы? - Нет. - Елена Сергеевна догадалась: - "Мастера и Маргариту"? - И человек, утративший речь, огромным усилием воли произнес два слова: "Пусть знают"" - Записано мною со слов Елены Сергеевны Булгаковой 15 ноября 1969 года в Москве" (Е. М. Три сновидения Ивана // Вестник РХД. Париж,1976, № 3-4, с. 230).

См. Булгаков М. Собрание сочинений в 8 томах. Т.8. Жизнеописание в документах. Спб., 2002, с. 195. Кстати: "Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных - было 3, враждебно-ругательных - 298" (М. Булгаков. Письмо к Правительству СССР).

Лосев В. И. Комментарии // Булгаков М. А. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 2. Белая гвардия. Гражданская война в России. Спб., 2002, сс. 739-740

Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 410.

См.: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 592.

См.: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 593.

ДАЛЬШЕ >>>