Te Deum laudamus!
Господа Бога славим!

Елена ХАЕЦКАЯ

дьякон Андрей КУРАЕВ

иеромонах Сергий (РЫБКО)

РОК-МУЗЫКАНТЫ

РЕЦЕНЗИИ (фантастика, фэнтези)
 
Я ЛЮБЛЮ КОНАНА:

воспоминания и размышления

(журнальный вариант)


В 1988 году нежданно-негаданно в Питер приехал Саша Вейцкин.

Саша был эмигрантом. Когда-то мы дружили. Перед отъездом в США он спросил, можно ли писать нам письма, но мама категорически запретила: я собиралась поступать в университет, и всякие подозрительные связи с эмигрантами были излишни. Мы потеряли друг друга из виду в этом огромном мире - как казалось, навсегда.

И вот после падения "железного занавеса" Вейцкин прискакал из Америки в родной город и привез с собой жену-американку. Говорили мы сбивчиво, сразу обо всем, с жаром хвалили перестройку и Горбачева. Потом Саша уехал обратно в Калифорнию, а спустя месяц от него пришло первое письмо.

Саша рассказывал об Америке, о книгах, которые недавно прочитал, и почти сразу спросил, как я отношусь к жанру "героических фантазий". Я ответила - никак, поскольку понятия не имею, что это такое.

И вот тогда-то пришло письмо, содержавшее в себе "благую весть". Оказалось, что существует вполне взрослый жанр литературы, где "разрешены" и волшебство, и чудесные приключения, и удивительные города с башнями, и гоблины-гномы-феи-эльфы - и в то же время довольно откровенные любовные взаимоотношения персонажей, и жестокие сражения, и вполне серьезные мысли о моральных ценностях.

Сочетание сказочности с адресованностью взрослому читателю - вот что было для меня оглушительной новостью. Колдуны, феи, гномы и иже с ними до сих пор были возможны только в детских книжках с их упрощенными психологическими мотивациями и слащавым языком. Fantasy позволяла применить к сказке язык культивируемого мною тогда реализма и описывать как гномов-троллей, так и всякую магию предельно "реалистически", без каких бы то ни было скидок на условности сказочного жанра.

Fantasy знаменовала для меня свободу творчества в полном смысле слова. Реализм, как критический, так и "магический" (а-ля Маркес) упорно мне не давался; что до научной фантастики, то меня от нее тошнило. Ну не любила я нуль-физику и вообще физику. Не увлекалась звездолетами и бластерами. Совершенно не приветствовала построение коммунизма в отдельно взятой галактике. Историю любви героя-звездолетчика и красивой синекожей инопланетянки именовала "розой-мимозой", а потуги отечественных фантастов "предостеречь" сограждан от грядущей компьютерной угрозы находила смехотворными. Именно в те годы магазин "Телевизоры" недалеко от Невского потряс мое воображение тем, что вместо телевизоров предлагал покупателю… веники! Натуральменте: черные железные полки, а на них вместо телеаппаратов - жидкие ряды одинаковых веников. Какая уж тут, к чертям собачьим, "компьютерная угроза"!

И еще безмерно раздражали почему-то имена. Героев-звездолетчиков всегда звали славянски-вычурно: Гремислав, Ярополк, Дар-Ветер ("Дай-Рубль", острил кто-то)… Или по-американски (мол, тоже могём!): Фрэнк, Стив… Женщин-лаборанток, напротив, - по-родному просто, чтоб веяло заботой и домашним теплом: Катя, Наташа. Изредка попадались более изысканные женские имена - Алевтина, Майя (для женщин - научных работников, особенно с темой диссертации, "перпендикулярной" выводам начальника экспедиции).

Жанр "меч и волшебство" навсегда избавлял от обреченности на эту окрошку. Выдумано - все. И имена, и мир, и условия игры.

Саша писал мне: "Конечно, жанр героических фантазий немного наивен, многие характеры упрощены. И все же - какую огромную фантазию надо иметь, чтобы создать таких сказочных и в то же время совершенно живых героев: гномов, троллей, фей, колдунов, волшебниц и рыцарей… Я могу просто утонуть в этих книгах, настолько интересно они написаны. Вот так сидеть в кресле и читать, читать, читать…"

О, как жгуче я завидовала! Я уже все-все знала о Конане - Сашином любимом герое: о его внешности и нелегкой судьбе, невероятной силе и бесконечных испытаниях, о встречах с колдунами (а магов всех мастей прямодушный варвар терпеть не может!), о том, что с женщинами Конан - "настоящий джентльмен", хотя и "ловелас отменный"…

Воспитанная на русской классике, я, естественно, поинтересовалась жизненной философией Конана. Саша честно ответил, что "смыслом жизни" Конан, увы, не занимается. Идеалы Конана просты: свобода и стремление к наживе, а попутно - борьба с магией, особенно черной. Это, кстати, тоже потрясало: главный герой, оказывается, вполне способен полноценно существовать вне проблем освободительного движения!

"Этот жанр меня просто захватывает, - писал Саша, - хотя сюжет бывает и незамысловат, а поступки и мысли героя просты. Но есть у Конана и совершенно чудесные качества: мужество, честность, щедрость, милосердие к слабым, нежность к женщинам. И еще - немного грубоватый, но очень добрый юмор… Иногда я забываю, что это только фантазия, и начинаю по-настоящему верить, что девять тысяч лет назад действительно были такие страны - Киммерия и Туран, Шем и Вендия… И в те далекие времена магия была частью реальности, и живы были храбрые воины, спасавшие прекрасных девушек и встававшие на защиту городов от злых магов и демонов… По-моему, во всем этом есть что-то чудесное, экзотическое, очень сказочное - и вместе с тем реальное…"

Лучше, чем Саша Вейцкин, об этом, пожалуй, и не сказать.

К огромному письму о Конане Саша приложил ксерокопию карты Хайборейского мира, где путешествует герой-варвар.

Все гениальное оказалось так просто. Взять и сочинить альтернативный мир. Не другую планету, заметьте, где обязательна другая экология, другая эволюция и читатель все время принужден подавлять в себе нездоровый расизм по отношению к гуманоидам с зеленой кожей, желтыми глазами, шестипалыми руками и небольшим хвостиком-баранкой (дескать, тоже люди!). Нет - это наша Земля, только - как бы это поточнее - параллельная теперешней. Альтернативная.

Сколько "карт миров" я впоследствии перевидала! И все они были невыразимо скучны: "Дикий Лес", "Деревня Холмы", "Река Драгонроад"… (На всю планету - одна река и одна деревня!) Но все это будет еще нескоро, а пока: заря перестройки, на Ленинград надвигается суперэкзотика - талоны на продукты питания и мыльно-моющие средства; по ночному телевизору распахивает перед слушателями альтернативные исторические миры великий и старый Лев Гумилев, а у меня на столе - ксерокопия карты альтернативного литературного мира с тщательно надписанными русскими переводами волшебных названий: Аквилония, Стигия, Шем…

В письмах Саша рвал и метал. Он готов был хоть сегодня прислать мне пачку книг о Конане, но я не знала английского языка и все равно не смогла бы их прочесть. Мой немецкий оказался абсолютно бесполезен. Я уж собралась было выучить английский, но тут неуемный Вейцкин добрался до нескольких книжных магазинов в Германии и заказал там пяток книжек на немецком.

Первый роман о Конане, прочитанный мною (по-немецки) назывался не то "Конан Непобедимый", не то "Конан Победоносный". Все книги о Конане были озаглавлены по одному и тому же типу: имя героя плюс эпитет ("Мятежник", "Чемпион"). Принадлежал мой первый "Конан" перу довольно даровитого писателя Роберта Джордана. Я читала его днем и ночью. Там рассказывалось о злом маге Аманаре, которому нужны были для адского ритуала девушки и драгоценные камни (волшебные), а служили ему люди-змеи с'тарра, описанные с жутковатым реализмом: плащ с низко опущенным капюшоном, свистящий шепот… Конан идет по следу с'тарра и похищенной девушки. С ним его товарищи - старый, но еще крепкий разбойник Ордо и буйная нравом рыжеволосая красавица Карела по прозвищу "Рыжий Ястреб" (в оригинале был "Красный Сокол", но это вызывало ненужную ассоциацию с авиаторами сталинской поры).

В конце концов я решила перевести книгу на русский язык. Владеть таким сокровищем в одиночку представлялось мне чем-то нечестным. Закончив последнюю стирку и уложив ребенка спать, около полуночи я уходила на кухню с книгой, словарем и пачкой бумаги - и писала, пока глаза не начинали слипаться.

А вот что мне решительно не нравились, так это американские названия книг о Конане. Безликие и ни о чем не говорящие, кроме очевидных достоинств главного героя ("меченосец", "торжествующий", "триумфатор"). Я решила придумать собственные. Так появились заголовки - "Черный камень Аманара", "Тайна врат Аль-Киира" и "Четыре Стихии".

Впоследствии, когда русские переводы, а затем и русскоязычные поделки в стиле "Конан" хлынули потоком, именно эта традиция заголовков закрепилась и восторжествовала. Впрочем, она вполне соответствовала изначальному замыслу - еще Говарда, который все свои вещи озаглавил по старинке - "Слоновая башня", "Багряный жрец", "Бог из чаши" и т.п.

Вообще же я страшно гордилась званием "крестной матери советского Конана" и похвалялась сим достижением на каждом углу. Лет восемь спустя после моих первых переводческих опытов, Мария Васильевна Семенова сказала мне:

- Между прочим, первая перевела "Конана" на русский язык - я.

Я обиделась:

- Ну вот еще.

- Да, - продолжала Маша. - Именно. Тогда еще английских оригиналов ни у кого не было, а я случайно в букинистическом купила томик на немецком. Я даже немецкий язык ради "Конана" выучила! Сперва просто читала, лазала в словарь, а потом поняла: это так здорово, что владеть этим в одиночку просто подло по отношению к остальным. Надо бы для всех… И перевела!

И тут первые проблески догадки замелькали у меня в голове.

- А как выглядела та книжка? Желтая такая? И на обложке фотография Арнольда Шварценеггера?

- Да…

- И стоила сия книжица десятку?

- Да… кажется.

- Угу. Это была моя книга. Я ее перевела, а потом продала оригинал, когда мы без денег сидели. Удивилась еще, что так быстро книгу купил кто-то…

Из этих переведенных мною с немецкого романов о Конане был сооружен первый том "северо-западовской" Кононады, известный как "красный Конан". На обложке толстого тома - этюд в багровых тонах: голый Конан-варвар и голый же демон, бугрясь мышцами мясного цвета, схлестнулись в непримиримой борьбе. Выглядит чудовищно. Некоторые знатоки анатомии уверяют, что если выпрямить странно изогнутые в процессе поединка конечности Конана, то одна рука у него окажется длиною до колена, а вторая чуть ли не в два раза короче. О стилистических красотах текста переводов скромно умолчу.

Но эта смешная, дилетантская книжка все же дорога мне - как свидетельство моей первой любви.

За "красным Конаном" последовали и новые. Я переводила с немецкого одну книжку за другой, бодро и лихо, кое-что сочиняя от себя, если текст начинал казаться мне вялым (особенно это касалось божбы и острот персонажей).

"Конан" победоносно шествовал по Петербургу, и один из моих одноклассников, встречая меня на улице, неизменно благодарил за "Конана". В то время эпопея о герое-варваре составляла его основное чтение. Он работал на стройке, очень уставал и отдыхал, забываясь над книжками моего производства.

Затем родился "американский писатель-авангардист", помешанный на своем кельтском происхождении, - некий Дуглас Брайан, который, как было написано в аннотации, "совершенно неожиданно для себя написал несколько романов о Конане".

Дуглас Брайан - это я.

Немецкие книги о Конане иссякли, учить английский было решительно некогда, поэтому нас посетила безумная идея - не переводить, а сочинять "Конана".

Сочинялось легко и быстро, мне иной раз самой делалось интересно - а дальше-то что. Особых проблем со стилем не возникало: изливаемые мною в компьютер строки были всяко не хуже переводческих поделок. Впрочем, не скажу, что не старалась написать получше, - ведь я любила Конана.

Именно тогда появился термин "конина".

Помните "Трех мушкетеров": эпизод, когда Портос продал великолепного коня, подарок Бекингэма, и на вырученные деньги накупил разных яств? А Атос догадался, откуда у Портоса деньги?

"- Знаете ли вы, что мы сейчас едим? - спросил Атос спустя несколько минут.

- Еще бы не знать! - сказал д'Артаньян. - Что до меня, я ем шпигованную телятину с артишоками и мозгами… (и т.д.)

- Все вы ошибаетесь, господа, - серьезно возразил Атос, - вы едите конину… Да, конину. Правда, Портос, мы едим конину? Да еще, может быть, вместе с седлом?

- Нет, господа, я сохранил упряжь, - сказал Портос…"

Да, мы ели конину. Рагу из Конана. И тогда, и спустя еще пять лет…

Не сказала бы, кстати, что Дуглас Брайан был таким уж халтурщиком. Во-первых, он преклонялся перед Говардом, хорошо знал Хайборийский мир, никогда не позволял себе, находясь в древнем мире, измерять расстояние милями, время - часами, размеры предметов - дюймами, а температуру воздуха - градусами по Фаренгейту. За этим он следил чрезвычайно внимательно. Дуглас Брайан на самом деле искренне любил Конана.

Сейчас, когда Дуглас Брайан давно заснул вечным сном, а Е.Хаецкая (она же Е.Федотова - переводчица "красного Конана") считается чуть ли не "элитарным писателем" и "сакральной фантасткой", я с полной ответственностью заявляю:

ДА, Я ЛЮБЛЮ КОНАНА. Он был моей первой любовью, моим кормильцем, моим другом. Пусть он варвар во всех отношениях - ему, во всяком случае, никогда не было свойственно наиболее отвратительное, с моей точки зрения, качество: конъюнктурный снобизм.


© Елена Хаецкая
© ПИТЕРbook № 12 ДЕКАБРЬ 2001
 
Яндекс.Реклама
Hosted by uCoz