...Паренек думал, что рыжий капитан пристрелит его на месте, увидев пустой кувшин, но ничего подобного не произошло.

- Кто? Дитер Пфеффернусс? - вяло переспросил Агильберт.

Потрепал сбитого с толку мальчика по щеке и двинулся к погребу шаркающей походкой. Иеронимус с интересом посмотрел ему вслед, но ничего не сказал; остальные ничего не заметили.

Подвал был залит багровым светом, как будто неподалеку разложили громадный костер. И воняло.

Вчера так несло на окраине деревни, возле сожженных домов, где заживо сгорели две козы и старая бабка, забытая в панике домочадцами на печи.

- Здравствуй, Агильберт, - приветствовал капитана визгливый голос, и на винной бочке, устраиваясь поудобнее, заерзал господин Перченый Орешек.

- Привет, Дитер, - вежливо сказал Агильберт

- Да ты садись, садись, дружище.

- Благодарю.

Агильберт присел на ступеньку, сложил руки на коленях - ни дать ни взять смиренник на проповеди. Дитер радостно взвизгнул.

- Начнем, пожалуй. Итак, скажи мне, Берт, можешь ли ты хоть в чем-нибудь упрекнуть меня?

- Нет, Дитерих, ни в чем.

- За эти семь лет был ли ты хоть раз ранен? Потерпел ли ты хотя бы одну неудачу после того, как я вытащил тебя из той бойни под... проклятие, как называлось то место?

- Хагенвейде.

- Лужайка господина Хагена, благодарю.

- Нет, Дитер. С тех пор ни пули, ни стрелы, ни холодное железо, ни горячий огонь не касались моего тела.

- Разве я не молодец?

- Молодец, - согласился Агильберт.

- И ты стал капитаном, подумать только, Берт. Отличным командиром для своих головорезов. Всегда берешь хорошие деньги за их кровь. Всегда успеваешь уйти, если начинает вонять жареным...

Дитер дернул длинным носом, точно принюхивался к окружающей его вони, и захихикал.

- Я горжусь тобой, Берт.

- Ты пришел за мной? - осторожно спросил Агильберт.

- А как ты думал? - живо откликнулся Дитер. - Может, выпьем за встречу старых друзей?

С этими словами он подобрал кувшин, брошенный мальчиком, поднес к губам, и изо рта Дитера потекло красное вино, забулькало, запенилось.

- Уф... - Дитер обтер большой тонкогубый рот, протянул кувшин Агильберту.

Капитан качнул головой.

- Ну, как хочешь, - обиженно произнес Дитер. - Ты, похоже, и не рад мне вовсе?

- Не рад, - сознался Агильберт.

Дитер отставил кувшин, хищно прищурился.

- Обдумываешь небось, как ловчее меня надуть?

- Нет, что ты. Просто прикидываю, какую сделку мог бы тебе предложить.

- Сде-елку? - Дитер задергал носом. От господина Перченого Орешка потекла новая волна невыносимой вони.

- Ну и запашок здесь, - заметил Дитер и хмыкнул.

- Я не хочу уходить с тобой, - морщась от противного запаха, сказал Агильберт.

Дитер пожал плечами.

- Хочешь не хочешь, а семь лет прошло, Берт.

- Я мог бы обменять себя на другого.

- Не держи меня за дурачка, Бертеляйн. Кто пойдет добровольно в... словом, со мной?

- Этот человек прост, как башмак. Я обману его.

- Прост, как башмак? Простец? - Дитер облизнулся так откровенно, что к горлу капитана подступила тошнота. - Ах, веди его скорей сюда...

Ремедий Гааз был пьян и плохо соображал. Капитан вылил ему за шиворот всю воду из таза для умывания, встряхнул и потащил за собой в винный погреб.

- Чем это от тебя так воняет, Агильберт? - крикнул Шальк, когда капитан проходил мимо, но ответа не получил.

На ступеньках, ведущих в погреб, Агильберт остановился, положил тяжелую руку на плечо Ремедия.

- Помнишь, как вступал в ряды Своры Пропащих, Ремедий Гааз?

- Еще бы!.. - Ремедий икнул, пошатнулся, но капитан успел поддержать его. - Какой красивый офицер приходил в нашу деревню... У него был красный плащ и белые перья на берете... Я поехал с ним в Дитенхаузен... Меня потом долго еще звали "Два Ремедия", потому что во время общего смотра казначей посчитал меня дважды, я знаю. Мне потом говорили, что жалованье за Ремедия платят мне, а за Гааза - казначею...

Агильберт терпеливо слушал. Обычно Ремедий был молчалив, но тут солдата словно прорвало, он вспоминал и вспоминал.

- Ты предан мне? - спросил Агильберт в упор. - Говори, предан?

Глаза Ремедия наполнились пьяными слезами, и он только кивнул в ответ - от чувств перехватило горло.

- Душой и телом? - настойчиво спросил Агильберт.

- Да, - выдохнул Ремедий.

- И пошел бы за меня куда угодно?

- Да.

- И в ад?

- И в ад, - прошептал Ремедий.

- Тогда идем, - решительно сказал капитан и потащил его за руку в погреб.

Там было полно дыма. Багровое пламя горело еще ярче.

- Я привел его, Дитер, - сказал Агильберт, подталкивая Ремедия вперед.

- Слышал, слышал, - донесся скрипучий голос. - Ловко, ловко... Ай, простец... Готов за своего капитана в ад, и совершенно добровольно... Иди сюда, мой мальчик...

Ремедий во все глаза глядел на человека, сидящего верхом на винной бочке, и медленно трезвел. Пьяный восторг улетучился. Коснулся рукой груди, где должен был висеть крест, и встретил пустоту.

- В карты проиграл, греховодник, - напомнил ему Дитер и мелко затрясся от хохота. - Ладно, Берт, погуляй еще семь годков. А ты, мальчик, теперь мой...

- Нет! - крикнул Ремедий. Глазами, полными ужаса, уставился на капитана. - Что ты со мной сделал, Агильберт?

Агильберт отмолчался.

- Мракобесу скажу! - пригрозил Ремедий, плохо соображая от страха.

- Кому? - протянул Дитер. - Мракобесу? Вашему капеллану-то? Грязному монаху, который таскается с солдатами? Ну, ну. Пусть придет, я поговорю с ним.

И расхохотался - длинные ноги по обе стороны винной бочки, острые колени грозят порвать красные чулки. По стене погреба прыгает тень - остроносый профиль, растрепанные волосы.

- Иди, зови Мракобеса!

- Я здесь, - сказал Иеронимус. Спустился на последнюю ступеньку, сел, поглядел по сторонам.

- За выпивкой пришел, святоша? - спросил Дитер и скривил губы.

- Догадался, что ты здесь, - спокойно ответил Иеронимус.

Дитер смерил монаха высокомерным взглядом.

- Ладно. Погляжу, на что ты годен.

- А на что вообще годен человек? - Иеронимус пожал плечами.

- Человек - это мешок, набитый дерьмом, - выдавил Дитер.

- И мешка с дерьмом довольно, чтобы справиться с чертом. Подойди ко мне, Ремедий.

Солдат с опаской приблизился к Иеронимусу. Остановился, свесив голову.

Дитер приподнялся на бочке.

- По какому это праву ты распоряжаешься моими рабами, Мракобес?

Монах взглянул прямо в безумные глаза дьявола.

- А кто сказал тебе, что это твои рабы? Кто ты таков, чтобы повелевать любимыми созданиями Господа?

- Господа? - яростно прошипел дьявол. - А где Он был, твой Господь, когда отряд Изенбарда попал в кровавую кашу, когда он погибал без всякой надежды на спасение? Разве услышал твой Господь, как Берт в отчаянии взывает к Нему, молит о чуде?

- Бог творит чудеса не для всех.

- Торгаш твой Бог. Этот для Него недостаточно свят, тот - не вполне беззащитен...

- Большинство людей могут спастись сами. Большинство людей в состоянии творить чудеса, не прибегая к помощи сверхъестественных сил, - сказал Иеронимус, и Ремедий вдруг почувствовал: монах очень хорошо знает, о чем говорит.

Дитер глотнул из кувшина.

- А вот я творю чудеса для всех, не чинясь и не торгуясь, - заявил он. - Это я спас Берта под Хагенвейде, когда полег цвет Своры Пропащих. Я, и никто иной. - Он горделиво подбоченился.

- Ты просто мелкая дрянь, - равнодушно сказал Иеронимус и зевнул.

- Докажи! Докажи! - вскипел Дитер.

- Устал я сегодня, - сказал Иеронимус, потягиваясь.- А ну-ка, дьявол, сними с меня сапоги...

Ремедий приоткрыл рот...

...И вот Дитер начинает корчиться и ерзать, вот он сползает с бочки. Кувшин падает из руки дьявола на утоптанный земляной пол, из горлышка льется, льется, бесконечно льется красное вино...

Подходит к Иеронимусу, подбирается, как к ловушке со сладкой приманкой на дне, кружит и высматривает, за что бы уцепиться, и шипит от бессилия.

Опускается на колени.

Монах тычет ему в лицо грязным солдатским сапогом, приподняв рясу. Костлявые руки дьявола хватаются за сапог, тянут...

- Теперь другой.

- Будь ты проклят, Мракобес, - шепчет дьявол. - Люди будут ненавидеть тебя. Люди, в которых ты веришь...

И снимает другой сапог.

Встает. На красных чулках два пятна, в руках по сапогу.

- Сапоги-то оставь, ворюга, - лениво говорит Иеронимус.

Ремедий жмется к монаху, и Мракобес поворачивается к солдату:

- Вот видишь, для того чтобы побороть дьявола, не нужно ничего особенного. Довольно быть просто человеком, Ремедий Гааз. Чего ты испугался?

Проснувшись в незнакомом замке среди незнакомых солдат самого бандитского вида, граф Лотар недоумевал недолго. Сунул голову в бадью для умывания и тут же всплыло в памяти имя капитана, с которым вместе вчера брал штурмом непокорную твердыню.

- Агильберт! - заревел граф Лотар. Рыжего капитана нашли в винном погребе. Видимо, спустился к бочке, и тут-то его и хватил удар. Все вино из открытого крана вытекло. Агильберт лежал лицом вниз в багровой луже, и когда мертвеца перевернули на спину, его лицо показалось Лотару очень старым.