Меня порой спрашивают: почему я вижу в "Матрице" христианский подтекст, когда там битком набито неоязычества, буддизма, кастанедовщины и прочего. Отвечаю я так: христианский подтекст я вижу в первую очередь потому, что я христианка, и ни по какой другой причине. Не сомневаюсь, что, будь я буддисткой или неоязычницей - я бы увидела в нем буддистский или неоязыческий месседж (есть же люди, которые видят эзотерический месседж в Евангелии), но я христианка. Я не обитательница глухого затвора, мне прекрасно видны в "Матрице" знаки и мотивы других религий - не знаю насчет Кастанеды, но от буддизма там да, есть. И в связи с этим многие поднимают еще один вопрос - как может христианин смотреть фильм, в котором так много нехристианского, да еще и советовать его другим, да еще и писать статьи… На это у меня один ответ, точнее встречный вопрос: вы хотите отдать зрителей "Матрицы" на откуп необуддистам и кастанедовцам? Несомненно, он будут рады столь щедрому подарку, но лично я пока повременю его делать.

Я не думаю, что киноэпопея "Матрица" задумывалась братьями Вачовски как инструмент христианской проповеди - но ведь и алтарь "неведомому богу" строился безо всякого расчета на апостола Павла. Поэтому я не вижу причин отказываться от "Матрицы" как от подмостков для благовестия. Напротив, я нахожу эти подмостки очень хорошими.

Первый фильм имеет стержнем мотив обретения веры. И это отличный "трамплин" для разговора о христианской вере и о феномене веры вообще - или, как говорят критики христианства, "слепой веры". "Матрица" очень явно показывает, что любая вера слепа, включая доверие к собственным органам чувств. На вопрос "почему мы верим в те или иные вещи" фильм дает один ответ - потому что мы хотим в них верить. Другой причины нет и быть не может. Выбор между синей и красной пилюлей - это выбор не столько между двумя реальностями, сколько между двумя решениями - какой из реальностей верить. Доказать существование Бога так же невозможно, как доказать существование Солнца, ветра, синицы в небе и утреннего кофе. Мы часто слышим - почему ваш Бог "выходит на связь" только с избранными, а остальные должны верить на слово? "Матрица" дает ответ - потому что только единицы готовы поверить в красную таблетку. Давайте начистоту: появись перед нами Морфей сейчас, предложи выбор… В отношении большинства можно обсуждать только адрес, куда пошлют Морфея. Что пошлют - обсуждению не подлежит. И Господь наш находится ничуть не в лучшем положении: очень мало кто готов поверить и пойти за белым кроликом "из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе". Требовать впечатляющих теофаний так же бессмысленно. Человек, заявляющий "Если мне не видать Твоих крыльев - я скажу: значит, нету Тебя"¹ лукавит: и увидев крылья, он скажет то же самое. В Матрицу поверить сравнительно легко; сложно - в реальность за ее пределами. Трансцендентное не поддается привычному опытному изучению; для любого другого жителя Египта куст, охваченный огнем и не сгорающий - еще не повод считать, что из него говорит сам Бог. Обитатель Матрицы, увидев, как Морфей скачет с крыши на крышу, не подумает, что с этой реальностью что-то не то, а подумает, что накануне он перебрал. Воля человека к неверию огромна, и Бог вынужден прилагать поистине гигантские усилия к тому, чтобы преодолеть ее. Нео уже совершил этот шаг, он освобожден, вырван из Матрицы - но он по-прежнему не верит, что он избран, что от него что-то зависит. Одно дело сказать "я верю", и совсем другое - поступить так, как того требует вера.

Когда поднимают вопрос "оправдание верой" vs "оправдание делами", как-то упускают из виду, что и апостол Павел, и апостол Иаков приводят в пример одно и то же деяние - жертвоприношение Авраама, для обоих вера выливается в действие, а действие мертво без веры. Дилеммы "дела против веры" для апостолов не существует - одно соединяется с другим неслиянно и нераздельно. Попытка спастись делами неизбежно должна показать человеку, что делами он спастись не может и должен обратиться к вере. Спасение верой рождает в человеке жажду действия.

Нео - пример человека, который начинает с действий, того самого сына из Господней притчи, который говорит отцу, что не пойдет на виноградник - а сам идет. Он не верит, что он Избранный - но он верит, что должен, как бы там ни было, спасти Морфея. Можно не быть избранным - нельзя бросать друга подыхать под пытками. Нужно быть достаточно слепым зрителем, чтобы не разглядеть этого в фильме, а разглядеть, что Нео, якобы, начинает верить в себя, в свои силы, и через то обретает сверхмогущество. Нео не то чтобы не верит в себя - он вообще забывает о себе! В фильме это сказано открытым текстом: "Я знаю, что это выглядит самоубийством, но это не так. Я не могу объяснить тебе, почему. Морфей верил во что-то, и был готов отдать жизнь за свою веру. Я понимаю это теперь. Вот почему я должен идти. (…) Потому что я во что-то верю. (…) Я верю, что могу его вернуть".

Часто говорят "у меня нет веры", подразумевая - "у меня нет соответствующего эмоционального состояния, чтоб сделать то-то и то-то". Пример Нео очень показателен: он не ждет появления соответствующего состояния. Его обмен репликами с Танком перед рейдом на штаб агентов - "Что вам нужно, кроме чуда? - Оружие. Много оружия", - перекликается с фразой св. Жанны д'Арк: "Солдаты будут сражаться, и Бог пошлет им победу".

"Матрица: Перезагрузка" и "Матрица: Революции" представляют собой, на самом деле, один фильм, через который красной нитью проходит тема свободы воли и предопределения. Три ключевых диалога в фильме - с Пифией, Меровингеном и Архитектором - бросают три разных взгляда на этот вопрос.

Что такое Пророчество об Избранном - воля Провидения о людях и машинах или же очередной механизм контроля Матрицы над людьми? Нео должен сделать выбор, и должен сделать его вслепую. Доверие всегда слепо, потому что будущее всегда темно. "Плохие новости состоят в том, что ты не можешь по-настоящему знать, зачем я здесь - чтобы помочь тебе или нет. Так что это полностью зависит от тебя. Ты только должен как следует взяться за ум и решиться принять мою помощь или отвергнуть". "Но если ты уже знаешь - как я могу сделать выбор?" - спрашивает Нео у Пифии. "Ты пришел не затем, чтобы сделать выбор, ты уже сделал его. Ты здесь, чтобы осознать, почему ты его сделал".

Иной взгляд на свободу воли высказывает Меровинген, программа-ренегат, испугавшаяся возвращения к Источнику, месту рождения и смерти всех программ: "Выбор - это иллюзия, созданная теми, у кого есть власть для тех, у кого ее нет. (…) Такова природа Вселенной. Мы боремся с ней, пытаемся отрицать ее, но все это сплошное притворство, сплошная ложь. Под этой уравновешенной видимостью - правда, которая состоит в том, что мы абсолютно ни на что не влияем. Причинность. Из нее нет выхода и мы ее вечные рабы. Наша единственная надежда, наш мир - в том, чтобы понять это, понять, "почему". "Почему" - отличает нас от них, вас от меня. "Почему" - единственная реальная власть, без нее ты слаб. И вы пришли ко мне без "почему" а значит - без силы. Еще одно звено в цепочке". Если в фильме и есть проповедь буддизма - то это она. Но фильм опровергает ее сначала ироничным эпизодом с Персефоной, а потом - в третьей части - энергичными действиями Тринити.

Центральной темой первого фильма была вера - и воплощением этой веры является Морфей. Но вот наступает "момент истины" - и нужна не столько вера, сколько надежда. Надежда безумная, потому что разум пасует перед лицом страшной реальности. Двести пятьдесят тысяч машин идут на штурм Сиона, "по одной на каждого мужчину, женщину, ребенка в городе". Три дня на то, чтобы преодолеть толщу земной коры, а потом - бойня. Капитан Лок - воплощение пресловутого северного мужества - намерен держаться до конца и презирает надежду. Капитан Сарен и капитан Ниоба идут за Морфеем - не потому, что надеются, а потому что хотят принять бой в сердце вражеской твердыни. А еще потому что Ниоба любит Морфея. "Девушки предпочитают отчаянных парней, но замуж выходят за надежных". Лок - надежный. Морфей - отчаянный. Перед лицом неминуемой гибели Ниоба выбирает отчаянного.

Замечу интересный языковой парадокс: в индоевропейских языках "отчаянный" и "решительный" - это синонимы. Отчаянный - это не тот, кто впадает в уныние перед лицом неминуемой гибели. Отчаянный - это тот, кто действует наперекор отчаянию, когда надеяться уже не на что. Это удивительное состояние на гребне горы меж двух пропастей, между тупым унынием и тупой же уверенностью в себе и своих силах, это парадоксальное состояние: на надежного Лока надеяться уже нельзя, а отчаянный Морфей не отчаивается. "Все наши жизни мы отдали этой войне. И я верю, что сегодня она закончится. Сегодняшняя ночь - не случайность. Случайностей не бывает. Мы пришли сюда не волей случая. Я не верю в случай, который свел бы три цели, три корабля, трех капитанов. Я вижу не совпадение, а провидение, я вижу цель. Я верю, что наша судьба - оказаться здесь. Это наш рок. Я верю, что в этой ночи заключен смысл жизни всех и каждого из нас". Говорите что хотите, но это и есть полностью христианский взгляд на предопределение. Примирить Божью волю о каждом из нас со свободой нашей воли можно только так, как это делает Морфей - Провидение есть, но человек в нем не страдательное, а активное лицо. Не "со мной что-то происходит", а "Бог и я делаем то-то и то-то".

Морфей - вера, надежда - это Нео. Между ними различие в том, что Морфей безоговорочно верит в Нео, а вот Нео сам в себя не верит. Он знает, что его сила - именно в неверии, в неверии в реальность происходящего в Матрице. Поэтому в Матрице он способен на чудеса. Он воскрешает Тринити не потому что он верующий, а потому что он скептик. Он знает, что эта его возможность существует лишь потому, что Матрице зачем-то нужно, чтобы она существовала. Но Матрица - не Бог, и сам Нео - не Бог, и в конце он получает ответ на все свои горькие вопросы: да, он избран - но избран Матрицей для того, чтобы произвести новый цикл перезагрузки. Ложки-то нет, а есть ли брешь в доспехах судьбы? И вот тут в Нео зарождается надежда - но не на себя, и не на Матрицу; она обращена вовне того и другого. Матрица создала жуткую пародию на Провидение - но каким-то образом свободные создания в ней - Меровинген, Персефона, Пифия и даже толпа агентов Смитов - действуют так, что приводят Нео туда, где он должен быть. Матрица тебя имеет - но, кажется, кто-то имеет Матрицу! В диалоге с Архитектором и в развернувшихся за ним действиях это показано явно.

Для Архитектора жизнь Нео - "сумма остатков несбалансированного уравнения, неотъемлемого от программирования Матрицы"; "возможность аномалии, которую, несмотря на все мои усердные попытки, я так и не смог исключить из того, что должно было стать гармонией математической четкости. Пока она остается тщательно избегаемой сложностью, она не является неожиданной и потому не превосходи возможностей контроля". Все рассчитано и взвешено, даже непредсказуемость человеческой натуры, наделенной свободой воли. Пифия - первая программа со свободной волей, созданная, чтобы "исследовать некоторые аспекты человеческой психики". Именно Пифии принадлежит идея создать в Матрице иллюзию свободного выбора - "99% тестируемых принимали программу, пока она давала им выбор, даже если этот выбор лежал почти на уровне подсознания". Но иллюзию свободы воли создать невозможно: там, где есть хоть какой-то выбор, с неизбежностью есть и реальные последствия этого выбора. Последствия выборов миллионов людей накапливаются, создавая "противоречивую системную аномалию, которая, если ее не исправить, будет угрожать всей системе в целом". Поэтому каждый, кто не приемлет Матрицу, должен быть уничтожен или изгнан.

Поклонники мятежного Люцифера, якобы восставшего против безупречных порядков, в одном неправы: не Бог и не ангелы Его ищут стабильного, застывшего в своей красоте мира - да и как они могли бы, ведь Бог - чистое и вечное движение, действие, читайте Фому Аквинского. Дьявол, а не Бог, ищет мертвой гармонии безупречности. Матрица ищет ее. Архитектор сокрушается, что первое его творение, идеальный мир, погибло - люди не выдержали той красоты и гармонии, которую создала для них машина. Как же они мучились перед смертью, бедняги… Архитектор вынужден иметь дело с крайне нестабильным материалом - отчего-то их этих "камней живых" не получается того храма, который он строит, поэтому время от времени нужно устраивать "перезагрузки", и нужен для этого опять-таки человек. Избранный. "Функция Избранного - вернуться в Источник, позволить на время распылить свой код, и таким образом ввести заново первичную программу. После чего он должен будет выбрать из Матрицы 23 человека, 16 женщин, 7 мужчин, чтобы восстановить Сион. Отказ выполнить этот процесс приведет к катастрофическому уничтожению системы, что убьет каждого, связанного с Матрицей, и в сочетании с уничтожением Сиона приведет к гибели всей человеческой расы".

Пять раз у Архитектора все сошло как надо. Но Нео отличается от своих предшественников. В отличие от них, "основывающихся на сходном убеждении - утверждении, которое должно было создать сильную привязанность к остаткам вашего вида, облегчая функционирование Избранного". Он испытывает совершенно конкретную любовь к совершенно конкретному человеку - к Тринити, которая, нарушая все расчеты Архитектора и свое обещание, данное Нео, врывается в Матрицу, чтобы спасти жизнь Морфею и Ниобе, и тем самым дает Нео выбор, которого он иначе был бы лишен.

"Дверь справа ведет к Истоку и спасению Сиона. Дверь слева ведет назад в Матрицу, к ней и концу всего человеческого рода. Как ты верно заметил, проблема - это выбор. НО мы ведь уже знаем, что случится, не так ли? Я уже вижу цепную реакцию, химических предвестников атаки чувства, созданного нарочно, чтобы преодолевать логику и причинность, которая ослепляет тебя, не давая узреть простую и очевидную истину: она умирает, и ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить это".

Выбор может быть страшным, но главное - что он есть. И Нео его делает. Нео выбирает невозможное. И в этом выборе надежда и любовь сливаются воедино. Только любовь дает Нео возможность надеяться.

"Надежда", - говорит Архитектор. - "Типично человеческое заблуждение, одновременно источник вашей величайшей силы и величайшей слабости".

"На твоем месте", - отвечает Нео. - "Я бы надеялся, что мы снова не встретимся".

"Он всего лишь человек" - да, потому и нужен Архитектору, ибо логики "всего лишь человека" Архитектору до конца не постичь. План дьявола тоже казался идеальным, он и был идеальным - дав людям свободу воли, Бог лишил Себя возможности вмешиваться в их сознания и души, залечивая то, что повредил грех. Дьяволу и в голову не пришло, что Бог сможет избрать участь "всего лишь человека", променять трон на Крест. Архитектору и в голову не приходит, что Нео предпочтет остаться "всего лишь человеком", променять верховный пост в Матрице на драный свитерок и один день жизни, своей и Тринити.

Любовь - третья и большая из христианских добродетелей - становится ключевой темой в третьей части "Матрицы", "Революции". Потерявшись разумом в мире машин, Нео обнаруживает, что программы тоже умеют любить. До этого момента речь шла о любви как об эмоции - человеческой эмоции; Нео потрясен, услышав от Рамакандры, что "это слово. И оно обозначает связь². Я вижу, что ты влюблен. Можешь ты сказать мне, что бы ты отдал, чтобы сохранить эту связь?" - "Что угодно". Почти по Высоцкому: они уже согласны заплатить любой ценой, и жизнью бы рискнули, чтобы не дать порвать, чтоб сохранить волшебную невидимую нить, которую меж ними протянули. Влюбленная Тринити снова отправляется в Матрицу, чтобы прорваться к Меровингену и отобрать у него Нео. С ней идут верный до конца Морфей и бескрылый ангел Сераф, хранитель Пифии, которая борется с Архитектором за свободу воли для программ, за право Рамакандры и Камалы любить свою незаконнорожденную дочь Сати. Вся риторика Меровингена - "нет возможности уйти от природы вселенной…" - заканчивается там, где начинается Тринити. "Ты возвращаешь мне Нео или мы все умираем - прямо здесь, прямо сейчас".

Нео возвращается к Пифии для последнего, самого важного разговора - полностью откровенного, так как им больше нечего друг от друга скрывать, и оба готовы принять то, что им предстоит. Здесь закрывается вопрос предопределения и свободы воли: люди пытаются переместить центр своего существования из единственно актуального "сейчас" в некое будущее. Чтобы узнать это будущее, они идут к Пифии. А Пифия знает, что будущее определяется единственно актуальным "сейчас", оно соткано из миллионов единственно актуальных "сейчас". И именно это она не мытьем так катаньем вколачивает в головы как сопротивленцев-сионцев, так и Архитектора. Именно к этому она подталкивает Нео с самого начала трилогии. "Не беспокойся о вазе…" - "Какой вазе?" - БАМС! - "Да, именно об этой…" И вот наконец Нео созрел для того, чтобы принять актуальное "сейчас". Готов узнать, что сама Пифия не знает - она верит. А вера, как мы знаем из слов Апостола - "осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом". Вот почему она не остается без награды.

Но и без испытания она не остается. И каждый герой "Матрицы" в своей час проходит через испытание своей веры, через своего рода гефсиманское борение. Мы видим Пифию курящей на кухне и слышащей шаги в прихожей. Мы знаем, что она знает. Мы знаем, что он узнает все, что она знает. Мы также знаем, что он знает, что она знает, что он узнает все, что она знает - и нас не меньше, чем его, это сводит с ума. "Всезнающая Пифия никогда не удивляется. Каким образом, ей же все известно. Но если это правда, почему она все еще здесь? Если она знала, что я иду, почему не убежала? Может быть, ты знала, что я собираюсь это сделать, может быть, нет. Если ты знала, значит, ты пекла эти печенья и поставила сюда эту тарелку сознательно, с определенной целью. Что значит - ты сидишь здесь сознательно, с определенной целью…" - "Делай то, за чем пришел". Нынче, агент Смит, ваше время и власть тьмы.

Дьявол не настолько туп, чтобы не подозревать здесь подставы. Собственно, он во всем подозревает подставу - но именно поэтому он и несвободен. Он не может понять, а потому и совершить того самого выбора, который и делает нас соработниками Богу. Смит понимает, что Пифия осталась не просто так - тут должна быть засада; а если засада заключается именно в том, что Смит испугается засады и не поглотит Пифию? Да, но так это или не так, можно узнать лишь одним способом - поглотив Пифию. А если засада заключается именно в том, что он поглотит Пифию и вместе с ней - какое-то знание, которое взорвет его изнутри? Но ведь он ради знаний и пришел к Пифии. Выбора у агента Смита нет. В какой-то мере он прав, вещая, что свобода - это рабство: для него свобода - действительно рабство. Однажды избрав для себя быть против всех, он раз и навсегда лишил себя свободы стать на чью-либо сторону и заниматься чем-либо, кроме поглощения. Его мир - фатальная воронка, где есть только он и все, что он может поглотить.

И вот он поглощает Пифию и смеется (о, этот великолепный смех Уивинга!), узнав, что знание Пифии - ни в коей мере ему не угрожало. Пифия знает, что Нео обречен. Нет, не так. Пифия ЗНАЕТ, что Нео обречен. Во все остальное она может только верить. А Смит - не может. Поэтому он попадается в засаду, которую расставляет ему Пифия, и которая состоит в том, что никакой засады нет. Как и ложки. Пифия уже видела очами своего сердца этот бой под кромешным дождем (и битва была, и померкло светило за черной грядой облаков… Не знал я, какая разбужена сила сверканием наших клинков…) и видела его финал. Она была в теле Смита и слышала, как он произносит - точнее, сама произносила его устами - "Все, что имеет начало, имеет и конец…" А дальше - молчание, которое так беспокоит Смита. Дальше будущее не определено. Туман. "Я не могу видеть за пределом выбора" - а значит, Смит не может тоже. Но что поверженный Нео может выбрать? Но что-то же может, раз туман все-таки скрывает это будущее. Там, за краем уничтожения, уже фактически в самом Смите - есть какой-то выбор, и это бесит нашего беса. Поэтому лучше лишний раз обезопасить себя. Проникнуть в мир людей, облечься мерзкой плотью (как и всякий бес, Смит - чисто духовное существо и потому стихийный манихей) и дать Избранному бой на его территории. На территории "Логоса".

Весь фильм идут драки на чужой территории. Машины прорываются в Сион, Смит - заполоняет собой Матрицу, Нео и Тринити держат путь в сердце машинной империи, к Источнику. Причем всем - и людям, и машинам - понятно, что люди обречены.

Не всем понятно, что в этом их сила.

"У нас есть хоть какой-то шанс?" - спрашивает член Совета у Локи. "Спросите лучше у него", - кивает Локи на Морфея - "Он у нас единственный, кто верит в чудеса".

Чудо будет, если Нео прорвется через все оборонительные заграждения. Чудо будет, если он найдет что сказать Богу-из-Машины. Чудо будет, если он уделает Смита…

Но сама необходимость чуда (победы над Смитом) возникла из попытки Матрицы победить Сион! Не будь "проекта Избранный" и попыток Архитектора сбалансировать уравнение - не было бы Смита. Не зря на горькую реплику Пифии: "Ну ты и ублюдок" - Смит отвечает: "Тебе ли не знать, мама". Он действительно ее незаконное порождение, он - осуществившаяся возможность зла, заложенная в свободе. Отказ подчиниться смерти и вернуться к Истоку сделал его рабом необходимости. Желание сохранить свою самость любой ценой привело к бесконечному клонированию этой самости за счет других. Ад - это однообразие.

Пифия сильнее Смита и Архитектора именно потому, что имеет дело с Провидением, а Провидение учитывает и свободу. Провидение имеет дело с актуальным настоящим, в котором ежесекундно совершается выбор, а не с будущим и не с прошлым, в котором выбор уже совершен. В глазах Смита Нео уже валяется раздавленный в грязи - в то время как в глазах Божьих он именно сейчас отправляется на выручку Морфею, воскрешает Тринити и выходит на поединок со Смитом. Но все эти "сейчас" Нео невозможны без других "сейчас". Без "сейчас" Ниобы, отдающей "Логос". Без "сейчас" Тринити, принимающей решение отправиться в Матрицу. Без "сейчас" Морфея, жертвующего собой, чтобы Нео мог уйти и молчащего под пытками, чтобы дать ему - и Сиону - как можно больше времени; без "сейчас" капитана Мифунэ, поливающего огнем рои "спрутов", "сейчас" капитана Роланда с его электромагнитной пушкой, "сейчас" Пацана³, вовремя открывшего ворота дока, и "сейчас" жены Линка, застрелившей именно того спрута, который иначе убил бы именно Пацана…

Так вот именно этого актуального "сейчас" для Смита нет. Настоящее для него - досадный спотык по дороге из прошлого в будущее, где "будут все едино" в нем, в Смите, где предельная свобода мыслится как предельная автономия при полном единообразии каждого. "Ты?" - "Я!" - "И я…" Поэтому Смит не может поймать того мига, который становится для него смертельной западней, мига, где умирающий Нео впускает в себя Источник.

Потому что бес не знает, что значит - отдавать себя и жертвовать собой. Этого не знает ни один из тех, кто струсил, будь он человек или программа. Этого не знают ни Риган-Сайфер⁴, ни Меровинген. А посему и не могут понять Провидения, сиречь - понять свободы. Ибо по-настоящему свободным можно назвать лишь того, кто идет на распятие. Мученичество - единственный выбор, в добровольности которого каждый может быть полностью уверен. Когда твоя воля идет не только против всего мира, но и против твоих же инстинктов - это и значит, что она подлинно свободна.

"Почему, мистер Андерсон? Почему вы делаете это? Зачем встаете? Зачем продолжаете драться? Вы верите, что сражаетесь за нечто большее, чем просто ваше выживание? Вы можете сказать мне это? Вы сами-то это знаете? Это свобода? Правда? Может быть, мир? Или же любовь? Иллюзии, мистер Андерсон. Причуды восприятия. Временные конструкции слабого человеческого интеллекта, безнадежно пытающегося найти в существовании значение и смысл. Все они так же искусственны, как и сама Матрица. Хотя только человеческий разум мог придумать такую скучную вещь, как любовь. Вы должны увидеть это мистер Андерсон, вы должны понять это сейчас! Вы не можете победить, нет смысла продолжать драться! Почему, мистер Андерсон, почему, почему вы упираетесь?" - "Потому что я выбрал это". Именно "Матрица" заставила меня крепко задуматься над Ин. 10:17. "Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее". Христос говорит здесь не "Вас", а "Меня". Любовь Бога-Отца к Единородному Сыну выражается не в том, что Сыну дана власть и сила и слава и честь - но в том, что Сын отдает жизнь. Отец дает Сыну право умереть страшной смертью, и Сын предъявляет это право людям как доказательство любви Отца. Потому что это есть одновременно доказательство полной и непостижимой свободы, которую Бог дает тем, кого любит. Человек, принявший эту свободу - непобедим. Даже тем, за пределом. "Ты был прав, Смит. Ты всегда был прав. Это неизбежно". Если видеть в борьбе Нео и Смита аллегорию борьбы Христа и дьявола (а я вижу это именно так), то в слово "неизбежно" каждый из них вкладывает свой смысл. Для Смита/дьявола "неизбежно" - это значит, дергаться незачем, нужно сложить лапки и тонуть. Для Нео/Христа/христианина "неизбежно" означает: когда мы сделаем все, что должны, Бог обязательно обратит зло в добро и все кончится хорошо. Но не раньше, чем мы сделаем все, что должны. Не раньше.

В Сионе празднуют мир. В Матрице наступает рассвет, нарисованный девочкой по имени Сати. "Это для Нео. Мы его когда-нибудь увидим?" - "Я думаю, увидим. Однажды"⁵.

"Ты всегда знала?" - спрашивает у Пифии бескрылый ангел Сераф. "О, нет! Нет, конечно. Но я верила. Я верила".


Примечания:

1 Стихи Р. Зиедониса.

2 Переводчиков - уволить за профнепригодность. Не было там слова "карма". Не было. И вообще, именно из-за их ляпов мне приходится так много цитировать: ряд ключевых моментов в диалогах оказался просто пропущен, а я хочу обратить на них внимание читателя/зрителя.

3 Это сценарное имя персонажа - Kid, Пацан. Он же является главным героем последней новеллы "Аниматрицы" - "История Пацана". Рекомендую посмотреть мульт - он очень хорошо сделан, объясняет общую картину мира, помогает понять кое-что о взаимных исторических винах людей и машин.

4 Оченно грамотные и смотревшие "Сердце Ангела" кинолюбители тут же провели параллель между Сайфером и Люцифером. Официально заявляю, что Сайфер (Cypher) - "Шифр", а Льюис Сайфер из "Сердца Ангела", который Люцифер - даже пишется по-другому: Luis Сifer.

5 Кое-кто думает, что это зачин для сиквела о воскрешении Нео. У меня более безумная мысль: программы тоже чают жизни будущего века.