(условные обозначения: ТА - "Туманность Андромеды", ЛБ - "Лезвие бритвы", ЧБ - "Час Быка", СЗ - "Сердце Змеи", Тс - "Таис Афинская")


Вместо предисловия:

"НФ творчество Ефремова, оригинального философа и одного из последних энциклопедистов 20 в., оказало революционное воздействие на расцвет советской НФ в 1960-х гг., раскрыв перед ней поистине будоражащие горизонты."
(Из биографии И.А. Ефремова. Автор не указан)

"Всемирно известный писатель, автор романов "Туманность Андромеды", "Лезвие бритвы", "Час Быка", "Таис Афинская" и многих других знаменитых произведений.

И здесь он проявил себя генератором смелых гипотез и пионерских фантастических идей, ряд которых оказали и, по-видимому, будут оказывать в будущем заметное влияние на творчество писателей-фантастов, ученых и изобретателей."
(Альберт Фаритович Сайфутдинов, рукопись 1987-1992)

И далее, и далее. Комплиментов можно найти много.

Одно из правил светского человека гласит: сначала ты работаешь на репутацию, а потом - она на тебя.

Разбуди читателя среди ночи, спроси, о чем писал Иван Ефремов, получишь уверенный ответ: о справедливом обществе, о героизме, о свободных и красивых людях. Те же благородные и красивые герои действуют и в исторических романах. Нам показан идеал, к которому надо стремиться. Ефремов - "писатель не просто всемирно известный, но великий. Классик двух жанров - исторического и фантастического, достигший в обоих жанрах абсолютного совершенства" (аннотация к переизданию "Лезвия бритвы").

Классики, как известно, всеми почитаемы, но мало кем читаемы. С Ефремовым это правило срабатывает на сто процентов. Нет, его поклонникам, наверное, известны сюжеты. Они даже в состоянии повторить без запинки зубодробительные имена землян будущего. Но вчитаться, представить себе этот "идеальный" мир в реальности труда себе не дают.

Оставляю "великого" и, тем более, "всемирно известного писателя" на совести составителей аннотаций. О вкусах не спорят, хотя мне трудно назвать Ефремова не то что великим, но даже просто мастером - он довольно косноязычен , характеры героев вообще не проработаны , а сюжет служит всего лишь поводом к произнесению долгих монологов. Всемирно известными можно уверенно назвать лишь троих русских писателей - Толстого, Достоевского, Чехова. Даже Солженицын с Бродским уже подзабылись.

Но для Ефремова мастерство не так уж важно. От подобных обвинений он блестяще защитился при помощи рассуждений Мвена Маса. Хороший слог - пережиток прошлого. "Он не мог не удивляться тому, как многое из недавней культуры человечества уже отошло в небытие. Исчезли совсем словесные тонкости - речевые и письменные ухищрения, считавшиеся некогда признаком большой образованности. Прекратилось совсем писание, как музыка слова. Исчезло искусное жонглирование словами, так называемое остроумие" (ТА). Требования Ефремова вообще очень просты: "Для меня любое произведение искусства, будь то книга, фильм или живопись, не существует, если в нем нет глубоко прочувствованной природы, красивых женщин и доблестных мужчин. - И зло обязательно наказано, - радостно захлопала в ладоши Сима, - и добро торжествует!" (ЛБ). Симпатичный набор, что и говорить. Но если не принимать ничего другого, в разряд "несуществующих" попадут, например, "Едоки картофеля" Ван Гога, а манера американцев цеплять хеппи-энды к классике окажется похвальной. Хотя дело не в этом, главное у Ефремова не сюжет, не характеры и, тем более, не стиль, а те идеи, которые он преподносит в оболочке приключенческого романа.

Какова же жизнь людей в этом прекрасном будущем? И вообще, какое будущее считать совершенным? Один из моих оппонентов, с которым мы вели спор в журнале "Лабиринт", сформулировал это так: "человек, оставаясь индивидуальностью, включится в общественную жизнь таким образом, что в полной мере сможет реализовать свою человеческую суть - стремление к творчеству, познанию и в то же время служить обществу". Формулировка блестящая - говорю без иронии. Определение принято. Остается только проверить истинность утверждения: "Так и устроено общество в романах И. Ефремова".

Индивидуальность человека это не только склонности, свойства характера, таланты. Это еще и привязанности, привычки, бытовые мелочи, из которых складывается неповторимая картина. Так вот, привязанностей ефремовского человека общество методично лишает с самого рождения. Потому что "только коллективное воспитание детей специально отобранными и обученными людьми может создать человека нашего общества" (ТА). Материнская любовь - это всего лишь инстинкт волчицы, это "пережиток тех времен, когда женщины вынужденно вели узкую жизнь и не могли быть вместе со своими возлюбленными". (ТА) То, что общение с ребенком - огромная радость для родителей, другая, непохожая на общение друг с другом, не приходит в голову ни красавице Веде, ни, тем более, автору. Таким образом, ребенок с самого раннего возраста лишен общения с родными, лишен возможности расти в уникальной атмосфере своей семьи, воспитываясь в ее традициях, перенимая опыт предков. Он лишен материнской ласки, отец не катает его на плечах, он не знает, как общаются мужчина и женщина, любящие друг друга. То есть, он лишен простых радостей, доступных даже детям "ЭРМ", которым посчастливилось расти в нормальных семьях, радостей, необходимых для нормального становления личности, как воздух.

Нет у этих детей старших или младших братьев и сестер. Биологические, разумеется, есть, но братских отношений возникнуть не может. "Совместная жизнь разных возрастных групп мешает воспитанию и раздражает самих учащихся". "Качественно различные существа" (ТА) общаться не должны, поэтому привязанность семнадцатилетней девушки и маленького Кая, воспитанника, который нужен ей, как младший братишка, обречена. Нет и привязанности к родным местам, к своему гнезду. Школьников каждые четыре года перевозят с места на место, взрослые тоже кочевники. Но, в отличие от кочевников древности, у которых все-таки был родной табор, улус, орда, племя, они - одиночки. Хотя и сказано: "Пресловутое одиночество человека, попавшего в будущее, столько раз обсуждалось и описывалось в старых романах. Одиночество всегда мыслилось как отсутствие близких, родных, а эти близкие составляли ничтожную кучку людей, связанных часто лишь формальными родственными узами. Но теперь, когда близок любой из людей, когда нет никаких границ и условностей, мешающих общению людей в любых уголках планеты... там, в наступающем грядущем нас ждут не менее близкие, родные люди, которые будут знать и чувствовать еще больше, еще ярче, чем покинутые нами навсегда наши современники" (СЗ). У людей будущего нет друзей. Они доброжелательны ко всем, но глубокой привязанности, уютных дружеских отношений, тесного круга, союза, всего этого не бывает. Это - "ничтожная кучка", шире надо мыслить...

Итак, внешние связи человека будущего строго регламентированы. К тому же он лишен корней. Что еще бросается в глаза, при прочтении романов - надуманные имена. Понятно, что в будущем привычные нам имена изменятся. Какие-то исчезнут, какие-то станут звучать совершенно по-другому. Но вряд ли в моду войдет неблагозвучие. Да, они говорят на всеобщем, нам неизвестном языке. Но романы-то пишутся на русском! А для русскоязычного читателя имена, вроде "Грим Шар", "Дар Ветер" или "Ива Джан" звучат комично. Хотя, это пустяки. Грустно другое. "Имена даются по любому понравившемуся созвучию". Никакой связи с предками, которую мы поддерживаем, нося родовое имя, фамилию, отчество, нет . Утешительно то, что в "ТА" созвучия хотя бы подбираются из языков тех народов, от которых происходишь, но это - единственный слабый признак принадлежности какому-то этносу. Многообразие сменилось единой культурой. К чему тогда ругать глобализм? В конце концов, навязываемая сейчас американщина, если ее идеализировать, тоже покажется весьма привлекательной, особенно если вместо гамбургеров они примутся пропагандировать что-нибудь вкусное и полезное. Быт ефремовских людей на удивление однообразен. Как говорил Честертон: "Вино - это дар богов и оно в каждой долине другое". Так вот, в будущем не будет французского сыра, крымского вина, русских щей. Не будет ремесел, танцев, обычаев, присущих какому-либо региону. Производство централизовано, еда производится на заводах, система образования едина, нет противоборства научных школ. Лица, души, одежды и мысли, возможно, красивы, но абсолютно одинаковы. А прекрасное стандартным не бывает.

Стремление к творчеству, вроде бы, поощряется. Но оно введено в очень строгие рамки. Литература, судя по всему, отомрет. Хотя древних поэтов цитируют постоянно, новая поэзия появиться не может - при отсутствии писания, как музыки слова. Изобразительное искусство, в котором обязательно присутствуют красивые люди и симпатичные пейзажи, однообразно и очень смахивает, в лучшем случае, на порядком надоевший соцреализм .

С литературой тоже непонятно: почему-то из всего наследия многих и многих народов, ефремовские герои освоили только бульварные романы - именно по ним Фай Родис судит о вкусах и предпочтениях землян ЭРМ. Про драматическое искусство вообще нет упоминания, танец позволено развивать только в одном направлении: "на Земле отсутствуют мужчины-танцовщики. Только женщины способны передать своим телом все волнения, томления и желания, обуревающие человека в его поисках прекрасного" (ЧБ). Примечательно то, что яростный обличитель ханжества, не позволяющего показывать женщину откровенно-эротичной, заставляет положительных героев произносить фразы, достойные какой-нибудь зощенковской обитательницы коммунальной кухни, когда речь идет о мужском теле: "...мужики, одетые в какие-то хвосты или шкуры, виляют задами, выпячивают животы и дико виляют бедрами... " (ЛБ). Все та же двойная мораль, только наизнанку. Тем более, что, хотя в танце действительно присутствует эрос (по представлениям греков, разлитый во всей природе), сводить его исключительно к эротическому зрелищу не стоит. Потому что были боевые танцы, танцы-молитвы, танцы-священнодействия. У хасидов танцуют исключительно мужчины, у арабов мужчины и женщины танцевали отдельно. К тому же, не вижу причины унижать мужчин-танцовщиков: искусство передавать своим телом то, что волнует зрителя, зависит не от пола, или сексуальной ориентации, а от умения и таланта.

Каждый ищет свое. В конце концов, сам Ефремов вполне мог не видеть особой красоты в танцах гвинейского ансамбля и по-мужски сетовать на то, что хорошеньких девушек показывают не так часто, как мужчин. Но свои вкусы он определяет единственно-правильными и защищает их весьма яростно. Убежденность, что все совершенные люди должны разделять единственно-верные представления Ивана Антоновича/Антиповича Ефремова, даже трогательна. "Картины походили одна на другую, изображая темными, тусклыми красками людей громадных размеров, почему-то голых, некрасивых, с дряблыми и рыхлыми телами. Эти люди то убивали друг друга, то униженно валялись в ногах у свирепых владык, то объедались невероятным количеством пищи. Нередко на картинах размерами больше эхена была изображена только пища - отвратительные груды зарезанных животных, мерзких рыб и больших пауков, фрукты и хлебы... " Так видит Эрмитаж дикарь-туарег (рассказ "Афанеор, дочь Ахархеллена") - и, похоже, автор с ним согласен. Искусствоведы в ЛБ тоже недалеко ушли от дикарей и обсуждают не работу скульптора, а тело его модели - их автору легко переспорить. Все опять возвращается к красивым женщинам, доблестным мужчинам и тому же набору. Идеальным произведением искусства, если следовать таким критерием, можно назвать рекламный ролик - все атрибуты налицо. А статуя Афродиты Милосской оказывается неправильной, негреческой, некрасивой, не одобренной признанными авторитетами древней Греции, поскольку не отвечает разработанным Ефремовым канонам.

Регламентирована даже внешность. Уж здесь-то, казалось бы, спорить не о чем - это дело исключительно вкуса. Но в мире Ефремова дело обстоит по-другому. Милые сердцу автора невысокие, широкобедрые и круглолицые женщины - единственные, кто имеет право на существование. Это не естественная для писателя страсть прославлять излюбленный тип красоты (у А. Толстого, например, героини часто пепельноволосы и обладают вздернутыми носами). Единственность именно этого типа обоснована речью Ивана Гирина, героя ЛБ, занимающей 23 страницы убористого текста, но и другие герои других книг рано или поздно сбиваются на эту тему. "- Вот древнейший облик жены, - с торжеством сказал Лисипп, - крепкая, невысокая, широкобедрая, круглолицая, широкоглазая - разве она не прекрасна? Кто из вас может возразить?" (Тс) Далее скульпторы разбирают красоту Таис по всем статьям, рассуждая о женщинах, точно о породистых лошадях, а заодно ругают на все корки статую Венеры Милосской. . Ни один вопрос не обсуждается так яростно, как ширина женских бедер, или форма носа. Псевдонаучность подобных рассуждений впечатляет, но даже моих скромных познаний достаточно, чтобы распознать блеф. Для медика Гирин поразительно невежественен. Иначе он не мог бы не заметить, что большие животы Венер Кранаха, или Боттичелли, признак не рахита, как уверяет он свою аудиторию, а беременности! В эпоху Возрождения именно беременная женщина считалась самой красивой. Впрочем, то, что женщины беременеют, рожают - в муках, что младенцы орут, просят есть, пачкают пеленки, где-то за кадром. Это все - неприятные явления, мешающие женщине быть с возлюбленным и служить обществу. По-моему, одного этого хватит, чтобы развеять миф о Ефремове, восхваляющем женщин. Такая неприязнь к материнству - не книжно-возвышенному термину, а реальному явлению, больше смахивает на женоненавистничество.

Чтобы не быть голословной: "Дар Ветер смотрел на толстые надбровные выступы, выражавшие тупую свирепость пермского гада и видел рядом гибкую Веду". "Бет Лон был могучим умом, гипертрофированным за счет слабого развития моральных устоев и торможения желаний" (хотя бы "ум Бета Лона был гипертрофирован за счет..." не надо смешивать в одной фразе идиому и буквальное значение!) (ТА). "Рога мыслящему существу не нужны и никогда у него не будут" (СЗ) Не говоря уж о том, что несколько страниц текста, перенасыщенного специальными терминами, не всегда уместны даже в научно-популярной литературе, а выдавать их за прямую речь вообще смешно.

"В "Туманности Андромеды", "Сердце Змеи" и "Часе Быка" Иван Антонович создал внутренне непротиворечивые художественные и концептуальные образы людей и общественных отношений из одного возможного следующего состояния мира, где более высокий уровень этического, интеллектуального и биологического развития Разума." (Атанас Петков Славов, Клуб фантастики и прогностики "Иван Ефремов", Болгария. ) Насколько высок этический уровень развития ефремовских людей я скажу позже.

Причем у женщин всплески человечности еще случаются, в таком случае идеальное общество готово отправить их в резервацию ("- Есть остров Матерей - Ява. Там живут все, кто хочет сам воспитывать своего ребенка." - ТА). Про остров отцов ничего не слышно.

С удивлением обнаружила в начале словарной статьи: "Ефремов Иван Антонович (настоящее отчество Антипович).

Вот образчик поэзии будущего: "Не спи! Равнодушие - победа Энтропии черной" (СЗ). О музыке слова говорить не приходится, это верно.

"Около пешеходного моста возвышалась пирамида ... На ее усеченной верхушке стояло изваяние человека в рабочем комбинезоне. В правой руке он держал молоток, левой высоко поднимал вверх сверкающий шар с четырьмя отростками передающих антенн." (ТА).

А вот восприятие старой картины: "Над излучиной огромной реки, образовавшей высокий мыс, стояла серая от старости деревянная церковь, сиротливо обращенная к простору заречных полей и лугов. Тонкий крест на куполе чернел под рядами низких тяжелых туч. На маленьком кладбище позади церкви несколько ив и берез склоняли под ветром свои растрепанные вершины. - вполне узнаваемое описание картины "Над вечным покоем" - И вся гамма синевато-серо-зеленых красок картины говорила о просторах неурожайной земли, где человеку жить трудно, холодно и голодно, где так чувствуется его одиночество, характерное в давние времена людского неразумия.".

Да... Альтов, с его "кружевами, говорящими о тяжелом труде испанских прачек" этот шедевр не превзошел..

То, что я скажу, субъективно, но у меня вызывает сомнение тезис о том, что "эстетическое удовольствие, чувство красоты сильнее от женского тела у мужчин, чем у женщины - от мужского" (ЛБ). Точка зрения, надо сказать, распространенная: "женщина любит ушами, а мужчина глазами", "Для женщины внешность партнера не так важна", в мозгу возбуждаются не те центры и т.д. Хотя, на мой взгляд, все эти доводы поразительно напоминают измышления викторианских медиков о том, что женщина не должна испытывать оргазма. Успех красивых актеров, или описания героев любовников в дамских романах - наилучшие доказательства того, что женщина испытывает удовольствие, видя (или представляя) красивого мужчину. А то, что право любоваться мужской красотой отдано на откуп исключительно представителям сексменьшинств, объясняется , прежде всего, ханжеским воспитанием и пресловутым двойным стандартом: то, что можно мужчине, женщина себе позволять не должна.

Возможно, не для всех семья и деторождение - непреходящая ценность. Что ж, всегда и везде были люди, предпочитавшие холостую жизнь, которую могли посвятить служению Богу, или богам, если были язычниками, политике, науке, искусству, размышлениям, или же просто своим удовольствиям. Так вот, женщины будущего лишены такого выбора. Здоровая женщина ОБЯЗАНА обеспечить воспроизводство вида. По-другому этот процесс не назвать нельзя: поскольку все естественные родительские чувства - всего лишь "пережитки древней ревности и защиты" (ТА). То есть, деторождение сводится к исполнению общественной обязанности. К пережиткам относится не только желание быть с ребенком, но и мечта подарить ребенка любимому, создать его живое продолжение. И это не случайность. При внимательном прочтении выявляется еще одна особенность жизни идеального общества, от которой становится жутковато.

Как уже сказано, семья в ефремовском будущем практически уничтожена. Тем не менее, вдруг говорится, что дочь героини "стала женой сына Гриф Рифта". Значит, институт брака все же имеется. Подробно об этом не рассказывается, но в какой форме он существует, можно догадаться, например, по речам "нового человека" Гирина. Или по тому восхищению, которое вызывают у автора обычаи племени, живущего по законам матриархата: "Замужняя женщина не покидает своего дома, мужчина - своего... Для найарского мужа неприлично приводить в свой дом жену и детей более, чем на несколько дней. Уважающие себя женщины должны отказываться от подарков со стороны мужей". Возможно, для племени, которое веками придерживается определенного порядка, это нормально. Но если перенести эти правила на европейскую почву, получится рай для алиментщика. Вряд ли мамы, крутящиеся на трех работах, поскольку папа в бегах, согласятся с тем, что связь сексуальной жизни и экономики так уж мучительна. Почему-то они с удовольствием соглашаются помучиться, когда выходят замуж за отсталого мужчину, обеспечивающего семью и принимающего на себя ответственность. Но это мрачное настоящее. При мифической экономике коммунизма (принцип распределения благ в этом земном раю так и остался для меня неясным) эти неудобства вроде бы исчезнут. Остается непонятным, зачем вообще нужен брак, поскольку нет никаких причин его заключать. Куда логичнее исповедовать "свободную любовь". Тем не менее, семья, "ячейка общества", зачем-то нужна. Зачем же?

Ответ на этот вопрос дает Эвиза Танет (ЧБ). "Свободная" любовь, оказывается, существует: "- А если не выйдет надолго? - Оба получат разрядку, будучи обучены Эросу... ревности нет. Это остаток первобытного полового отбора". Таким образом, люди будущего "научились выпускать на волю коварную силу неразряженных гормонов", а вот любовь "Это больше, чем наслаждение, это служение любимому человеку, а вместе с ним красоте и обществу, иногда даже подчиняясь требованиям генетических законов вопреки своим личным вкусам, если они расходятся с ними, при желании иметь детей".

Эта мысль настолько несовместима с нашими романтическими представлениями, что ее не сразу улавливаешь. Для нас, воспитанных на сказках с хорошим концом и балладах о любви, счастье - это когда влюбленные вместе, а если им мешают сословные или расовые предрассудки, родовая вражда, война, самодурство родителей - это уже называется трагедией. Уж в свободном-то и прекрасном обществе, казалось бы, право самому выбирать партнера должно быть естественно и неоспоримо. Но для утопий - с приставкой "анти-", или без - это не ново. Стоит сравнить:

" Начальники определяют, кто способен и кто вял к совокуплению и какие мужчины и женщины по строению своего тела более подходят друг другу. У Соляриев жены общи и в деле услужения, и в отношении ложа... То, что мы считаем для человека естественным иметь собственную жену, дом и детей, дабы знать и воспитывать свое потомство, это они отвергают, говоря, что деторождение служит для сохранения рода, а не отдельной личности. Предметы домашнего обихода и пища их мало занимают, так как всякий получает все, что ему нужно..."

Это Кампанелла, "Город Солнца".

"Ревности нет. Это остаток первобытного полового отбора. Позднее, при установлении патриархата, ревность расцветала на основе инстинкта собственности, временно угасла в эротически упорядоченной жизни античного времени и вновь возродилась при феодализме... А наши сильные и спокойные женщины и мужчины не ревнивы"

Это Ефремов. Для полноты картины стоит вспомнить "Мы" Замятина, с сексом по талонам, или "Дивный новый мир", в котором не то что ревность, но даже верность невозможна и неприлична. Хаксли, пожалуй, логичнее всех: детей там выращивают в пробирках, слова "отец" и "мать" стали бранными - семейные отношения уничтожены, происходит окончательное соединение секса и государства, школы и секса. Действительно, ни одно совершенное общество не пускает "это" на самотек. Ефремов, яростный противник ханжества, говорит о "правильных" и "неправильных" отношениях так много и часто, к месту и не к месту, что любой пуританский проповедник позавидует.

Приведенных примеров уже достаточно, чтобы засомневаться в том, что человек может реализовать свою суть в этом "совершенном" обществе, планомерно вытравляющем из него человеческое. Правда, остается стремление к познанию. Уж оно, вроде бы, реализуется в полной мере. Школьников гоняют с места на место для того, чтоб "обострялось восприятие, полезный эффект обучения" (ТА), разговоры о науке ведутся немногим реже, чем о нравственности. При таких стараниях мы вправе ожидать безупречных технологий, великолепных механизмов и прочих благ. Всякие там силиколлы, волновые лучи, гемисферные экраны и прочие ужасы пусть оценивают физики и химики. Мне, как обывателю, не столь важно, каким образом работает та или иная штука - главное, чтоб работала. Но супертехника бог-знает-какого будущего ведет себя так, как раздолбанные грузовички, используемые геологами где-нибудь в степях Казахстана: на планете железной звезды ломается робот, в степи валится на землю летательный аппарат-винтолет. Понятно, что бесконечные аварии - единственное, что как-то движет сюжет ТА, Низа может закрыть телом возлюбленного, Дар Ветер - сразиться с быком, а разгильдяйство Мвена Маса позволяет автору рассказать про суд, остров забвения и открытия медицины. И все-таки, неужели при всех разговорах о ценности каждого человека, конструкторы будущего не могут создать надежные, простые в управлении и безопасные машины? Да, конечно, в 1956 году и это было фантастикой. Да, конечно, только педагогини и библиотекарши восьмидесятых годов, да еще писатель Казанцев, могли додуматься до того, что фантастика ценна тем, что "предвидит будущее", или побуждает "тягу молодежи в технические вузы". Но роботы к началу 60-х уже расплодились в научной фантастике, как тараканы. И то, почему герои Ефремова "прут на звездолете по пространству-времени" сами, а не доверяют эту работу машинам, объяснить можно только чудовищной примитивностью этих самых машин и малой ценностью человеческой жизни. Самый дикий пример - гибель Тивисы, Тора и Гэна (ЧБ). Детский лепет о том, что их не предупредили о степени опасности, годится только для детей. Исследовать чужую опасную планету, не имея надежных средств самозащиты - верх легкомыслия, неподобающего столь совершенным людям. Принеся в жертву трех героев, автор получает возможность порассуждать о предательстве тормансиан и о красивой смерти, но на вопрос, почему технологии землян не позволяют им а) выручать товарищей, оказавшихся в подобной ситуации, б) защищаться самим - ответа не дает. Ну правда, на других планетах вполне можно столкнуться с дикими зверями, или с дикарями. Почему не применяется, например, усыпляющий газ? Или почему не пугать с самого начала инфразвуком? Непонятно.

Разумеется, наука не сводится только к прикладным знаниям. Есть и фундаментальная наука. Есть представления о мире, о вселенной. О них герои Ефремова говорят много и охотно. Например, так: "Лишь когда человек смог преодолеть инфернальные круги и понял, что нет замкнутости, а есть разворачивающийся в бесконечность геликоид, тогда он, по выражению индийского мудреца, раскрыл свои лебединые крылья поверх бурного бега времен над сапфирным озером вечности". (ЧБ)

Инопланетный инженер задает конкретный и простой вопрос: почему у робота девять ног, почему он несимметричен. В ответ слышится: "Выше билатеральной симметрии - триада. Геликоидальная нечетность выше двустороннего равновесия противоположностей, обычно применяемого на Земле... Нечетность, большая чем единица, - это выход из инфернальной борьбы противоположностей, возможность избежать диалектического качания вправо-влево, вверх-вниз. Нечетность, как свойство подмечена еще в глубокой древности. Три, пять, семь, девять считались магическими числами" (ЧБ). Ну да, трехногая табуретка действительно устойчивее четырехногой. Только объясняется это не магическими свойствами числа "три", а тем, что через три точки можно провести плоскость и только одну. Хотя, если производить технические расчеты при помощи нумерологии, винтолеты и впрямь будут падать, а роботы ломаться.

А вот вам биология и медицина будущего: "Он хочет воспользоваться вскрытым состоянием Рен Боза и очистить организм от накопившейся энтропии". "Рыбьи, ящеричные предки человека оставили в его организме наслоения противоречивых физиологических устройств, и каждое из них обладало своими особенностями образования энтропических остатков жизнедеятельности. Изученные за тысячелетия, эти древние структуры - когда-то очаги старения и болезней - стали поддаваться энергетической очистке - химическому и волновому промыванию и волновой встряске стареющего организма" (ТА). Очень напоминает всевозможные объявления в бесплатных газетах, до которых Ефремов, на его счастье, не дожил. Такие "чистки", по мнению автора, приводят к тому, что возможная продолжительность жизни достигнет двухсот лет, а главное - исчезнет старость. Понять его можно, стареть не хочется. Правда, остается непонятным: а куда же люди деваются? Те, кто не погиб в космосе, не свалился с винтолета и не был съеден тиграми? Не умирая от старости, без конца воспроизводя популяцию (помните об обязанности каждой женщины?), они должны были заполонить планету и помереть, наконец-то, но от голода. Если верить Мвену Масу и Эвде Наль, они преимущественно сгорают на работе. "Большинство людей - настоящих работников - живут только половину возможных лет из-за сильнейших нервных напряжений. Насколько я понимаю, с этим медицина бороться не может - только запрещать работу". Не лучше дело обстоит и во время Фай Родис. "Люди Ян-Ях не подобны туго натянутым струнам, как мы, земляне, и легче переносят инфернальные условия. Мы бы очень скоро расплатились здесь за нашу быстроту реакций, напряженность чувств и нагрузку памяти".

Удивительно даже не то, что результаты тысячелетних научных исследований оказываются мизерными. Куда интереснее, что прекрасные люди будущего сплошь вырастут неврастениками, неспособными переносить эмоциональные потрясения. Люди из экипажа "Темного пламени" жили недолго, после пережитого. Вообще-то человеческая психика приспосабливается к любым условиям. Вспоминаю рассказ бывшего узника концлагеря в какой-то телепередаче. Одно из самых страшных его впечатлений - это когда узников выстраивали в шеренгу, красивый белокурый эсэсовец прохаживался вдоль строя время от времени бил кого-нибудь по голове тяжелой тростью - человек, как правило, уже не поднимался. "Так вот, - закончил рассказчик, - через месяц мы в этом строю рассказывали анекдоты".

Да, "пройти через инферно" человек не может безболезненно. И среди тех, кто прошел лагеря (гитлеровские, или сталинские), многие умирали в ближайшие годы. Но не от мифической "Энтропии", а от вполне объяснимых болезней, вызванных недоеданием, непосильным трудом, пытками и отсутствием медицинской помощи. "Нервным напряжением" можно объяснить только постлагерный синдром, когда человек, освободившись из застенков, утрачивает волю к жизни, или пугается повторного ареста (как правило, без всяких на то оснований) и убивает себя. И даже в несовершенном двадцатом веке многих этих людей спасли психиатры и психоаналитики. Почему же врачи высокоразвитого общества грядущих тысячелетий не в силах помочь своим пациентам? Правда, если через несколько тысячелетий медицина окажется на уровне "энергетических чисток", удивляться этому не придется. Вообще, эти ссылки на "нервное напряжение" и "пережитые страдания" смахивают на идеализм самого дурного пошиба. Нервные и психические заболевания - порождения физического мира и, значит, они излечимы. То, что мы не умеем чего-то сегодня, вовсе не значит, что так оно и будет продолжаться.

Кроме того, совершенные люди будущего почему-то пренебрегают известной истиной, что болезнь легче предупредить, чем излечить. То, что на оранжерейно-безопасной Земле люди не сталкиваются с ужасающими проявлениями "инферно", не объясняет их беспомощности. В конце концов, русские дворяне тоже не готовились к карьере парижских таксистов и модисток. Тем не менее, пройдя ад Гражданской войны, они сумели сохранить достоинство, настоящую русскую культуру и язык, воспитать детей в этих традициях, многие из них прожили долгую жизнь, успели повоевать за мачеху-Францию, попасть в концлагерь и пройти еще один круг ада - и сохранить волю к жизни. Те же примеры можно найти в истории любого народа. Образованные, одаренные, чувствительные люди, элита, почему-то выживают и остаются людьми. Потому что веками разрабатывалась система воспитания, самодисциплины, верности определенным принципам. Фай Родис заявляет, что земляне многое взяли из религий для психологических тренировок. Почему, в таком случае, они не тренируют даже тех, кто отправляется в опасные экспедиции? То ли автор недодумал, то ли чтоб жалостливее было.

Но физика, особо нелюбимая Ефремовым математика (в этом я с ним солидарна, самый ненавистный предмет у меня был в школе), в меньшей степени естественные науки - это не главное. "Вершина, куда сходятся в фокусе все системы познания, у нас история".

Историю Ефремов насилует откровенно и безжалостно. Здесь придется отвлечься от романов о светлом будущем и обратиться к историческому жанру, в котором, как мы помним, Ефремов тоже достиг "абсолютного совершенства".

Для начала - о приятном. Непритязательный роман для юношества "На краю Ойкумены" действительно приятен. Насколько исторически достоверны происходящие там события, неважно, потому что Крит, Греция, Египет, африканские дебри - это всего лишь декорации для истории о любви и дружбе, закрученной вокруг геммы, вызывающей недоумение ученых. Но бурные восторги (особенно дамские) вызывают не путешествие Баурджеда, или странствия троих приятелей, а похождения гетеры, описанные в "Таис Афинской".

Единственным нарушением хронологии Ефремов, в своем предисловии, признает слишком раннее создание Венеры Милосской. Впрочем, это простительно: точная дата действительно не установлена, в художественном произведении допустимо использовать ту гипотезу, которая больше нравится писателю. Мне смешны похвалы гетерам - судя по Лукиану, они были далеко не так идеальны. Ни читать, ни писать большинство из них не умело, а уважения их профессия все-таки не вызывала, хотя отдельные ее представительницы могли взлететь высоко. Допустим, Таис была не похожа на остальных. Да и, в конце концов, читаем же мы о благородных пиратах и честных разбойниках. Можно допустить и существование добродетельной гетеры. К тому же быть гетерой гораздо интереснее, чем афинской женой.

Но автор не собирается создавать вариант "Счастливой куртизанки" в античной обстановке. Главное для него - духовное развитие человечества, "подпольные" верования, "в которых живая человеческая мысль пыталась найти выход расширяющимся представлениям о вселенной и человеке".

На пути "духовного развития" нас ждут поразительные открытия. Во-первых, Аристотель, оказывается, был всего лишь злобным завистником, мелочным и жадным, к тому же нарочно скрывшим от знаменитого ученика, что Земля - шар. Истину хранят храмовые проститутки. Тысячи лет назад все поклонялись Великой Богине и только потом вероучители принялись лгать, будто изначален бог-мужчина. "В знойных долинах Сирии обитает древний мудрый народ, вначале поклонявшийся Рее-Кибеле. Затем женское имя богини превратилось в мужское - Иегову (???). На востоке совместное поклонение великой богине Иштар и Иегове раскололось на две веры. Вера поклонников Иеговы объявила женщину нечистой, злодейской... Непрерывные войны, резня между самыми близкими народами - результат восшествия мужчины на престолы богов и царей." (Тс).

Впечатляет, что и говорить. Особенно должно понравиться обиженным женщинам, раз и навсегда решившим, что мужики - сволочи. Но если немного отрешиться от эмоций, да еще и почитать что-нибудь кроме советской фантастики, уже не знаешь, то ли просто посмеяться, то ли кричать: "Не так все было".

Первый и самый простой вопрос: если ВСЕ народы поклонялись пресловутой богине, значит, был какой-то период в истории человечества, когда ни войн ни резни не было. Так кто же тогда их выдумал? Почему воспитанные матриархатом люди так низко пали? Ни одно рациональное объяснение не проходит, получается, что какой-то аналог грехопадения все-таки был. И виноваты в этом, все равно, женщины - ведь они были правительницами и жрицами падших народов. Так и представляешь себе, как несчастные мужики, замученные женским владычеством, взбунтовались, побросали горшки и кастрюли и сбежали на войну! Или же и при матриархате жизнь вовсе не была идеальной? И тогда тоже велись и войны, и резня? Ну а восшествие мужчины вообще не при чем - были мирные боги и воинственные богини. Индийской Кали любой Арес позавидует, да и Афина не только ткачеством занималась.

Таис высказывается против еврейской религии и слышит в ответ: "ты, видимо, не знаешь всей глубины их религии, тайно следующей вавилонской мудрости, не знаешь Каббалы. Как у нас на высотах философии священных Упанишад нет личного бога, а только Парабрахман - реальность всеобъемлющего Космоса, так и у Каббалы нет грозного личного Иеговы, а есть Эйн-Соф - бесконечное и беспредельное бытие. Откровение Истины дается в виде нагой женщины, скрытой под именем Сефиры." Допускаю, что индийский мудрец мог вообще заинтересоваться религией иудеев. Но ни он, ни даже высокообразованная афинская гетера не могли знать учение, появившееся лишь много веков спустя! Каббала возникла в 9 в. н.э., а развитие получила только в 13-м!

Делосский философ говорит: "...сейчас на западе зреет еще худшее господство Рима... Оно придет к страшной власти. И власть эта будет хуже всех других, потому что римляне - не эллинского склада, темные, устремленные к целям военных захватов и сытой жизни с кровавыми зрелищами. " Чуть позже примерно о том же говорит Птолемей: "- Счастья не будет! На западе крепнет Римское государство, готовое весь мир низвести до рабского состояния. Почему-то они особенно ненавидят евреев. Римляне подражают эллинам в искусствах, но в своем существе они злобные, надеются лишь на военную силу и очень жестоки к детям, женщинам и животным. Вместо театров у них громадные цирки, где убивают животных и друг друга на потеху ревущей толпе."

Напоминаю: на дворе 4 век до н.э. Римляне ведут себе войны на далеком полуострове и кроме окрестных племен никому не интересны. Их самих вряд ли интересуют евреи - с самнитами бы разобраться. Картина, описанная Птолемеем, больше подходит позднеимперскому Риму, причем не Риму как таковому, а его изображению в творениях авторов 19 в. В республиканском Риме нравы были куда строже. Да и во времена Империи не так все было мрачно.

Что касается жестокости к женщинам, то это уже клевета на целый народ.

В отличие от афинянок, к которым их мужья относились с презрением и о которых говорили: "Мы женимся лишь затем, чтобы иметь законных детей", римлянки пользовались уважением. Рождение дочери было столь же радостным, как и рождение сына. Девочкам давали образование, они воспитывались вместе с братьями. Женщина распоряжается имуществом, она может всюду сопровождать мужа - у греков было немыслимо появиться на пиру с женой. Плутарх пишет, что в отличие от спартанок, также получивших мужское образование, "римлянки милы и нежны". Казалось бы, человеку с репутацией защитника женщин надо именно римлян ставить в пример разложившимся грекам. Впрочем, когда жена уважаема, прости... те гетере завидной роли не получить.

Хотя, был у римлян непростительный грех, который раз и навсегда вычеркивает их из списков цивилизованных народов!

Ходить голышом в Риме считалось неприличным. Судя по Ефремову, культурный уровень нации определяется именно отношением к наготе. "Такова сила божественно прекрасной наготы, и ты не опасайся гимнофилов. Именно они настоящие люди!"; "Он рассказывал о странных народах, обитавших в глубине Сирии и Аравии. Они очень низко ставят женщин, считают Афродиту Пандемос богиней разврата, не понимая ее высокого дара людям. Не понимают потому, что боятся любви, перед которой чувствуют себя неполноценными и, очевидно, уродливыми, так как странно боятся обнаженности тела." " Ее (Суламифь) должны были убить еще и за то, что она нарушила запрет и не скрывала своей наготы." " Жены этрусков пользуются удивительной даже для спартанцев свободой. Они баснословно красивы и очень заботятся о своем теле, часто появляясь обнаженными . На обедах они сидят наравне с мужьями и другими мужами, держатся неслыханно свободно. Мужи часто делят их любовь между собою: таков обычай."

Обычаи этрусков до сих пор тайна за семью печатями. Об этом народе сохранилось слишком мало сведений (хотя, например, известно, что нелюбимые Ефремовым гладиаторские бои именно у этрусков были заимствованы). Так что простор для фантазии полный. Но фантазия автора имеет одну направленность:

" - Если таковы обычаи этрусков, то у них нет гетер, и я бы не имела там успеха, - полушутя сказала Таис.

- Действительно, у них нет гетер! - удивленно согласился Лисипп и, подумав, прибавил: - Там все жены - гетеры, или, вернее, они таковы, как было у нас в древние времена. Гетеры были не нужны, ибо жены являлись истинными подругами мужей."

Что правда, то правда, в поэмах Гомера Пенелопа и Андромаха - истинные подруги мужей. Но в понятие этой истинной дружбы никак не входит то, что мужья делят их любовь с кем-то еще. Что бы там не вещали красавицы будущего, никакой Free love в античные времена не было. Если продолжать эту тему, то дикари, никак не прикрывающие тела, куда просвещеннее и умудреннее Льва Толстого , без штанов не ходившего и физической любви не одобрявшего.

Еще больше исторических открытий сулит ЛБ. О "рахитичных" красавицах эпохи Возрождения я уже говорила. Не обходит вниманием Ефремов и один из самых распространенных мифов - о прекрасных ведьмах и гнусных инквизиторах. Об этом и говорить, вроде бы, стыдно, да вот приходится. "Перед мысленным взором Гирина пронеслись солнечные берега Эллады - мира, преклонявшегося перед красотой женщин, огромная и далекая Азия с ее культом женщины-матери... и все застлал смрад костров Европы. Чем умнее и красивее была женщина, тем больше было у нее шансов погибнуть в страшных церковных застенках, ибо красота и ум всегда привлекают внимание, всегда выделяются и падают жертвой злобы, вызываемой ими в низких душах доносчиков и палачей..."

Далее Гирин долго объясняет Симе, что женщин жгли исключительно за красоту и образование, причем Сима оказывается на редкость необразованной девушкой: "- Боже мой, как же мало я знала о средневековье, - горестно

покачала головой Сима." Любой человек, хоть раз в жизни слышавший слово "средневековье", знает, что кого-то там сжигали. Неважно за что, неважно кого, неважно, что было это не совсем так, как сказано в учебниках, но сжигали.

Я соглашусь с тем, что жечь людей живьем - свинство. Я придерживаюсь мнения, что большинство из этих ведьм были просто-напросто истеричками и им требовалась помощь врача - либо же, если они успели наворотить какой-нибудь уголовщины, с ними следовало поступать, как с уголовницами. А творили они немало и об этом не может молчать даже сторонник романтического взгляда на эту проблему: " на ведьм возводились самые чудовищные обвинения в таких гнусностях, что даже говорить противно. - А все же? - Ну, например, их обвиняли в выкапывании из могил трупов, особенно младенцев, в пожирании их... Да что там, разве расскажешь о всей мерзости, какую мог выдумать невежественный и гнусно направленный ум, распаленное воображение бездельников и садистов?"

Выдумать подобную мерзость действительно мог только невежественный ум, но выдумано все это было вовсе не для того, чтобы обвинить прекрасных ведьм в угоду мрачным церковникам. Части трупа входили в состав множества колдовских зелий. Рука мертвеца считалась талисманом для воров. Да что уж там стесняться - перечислил бы подробнее, врач все-таки. Например, ведьмы лишали мужчин потенции. К их услугам прибегали дамы, желающие избавиться от беременности. А когда во Франции стали раскапывать дело об отравлениях, вышли на черные мессы. Не церковники все это выдумали. Долгое время отношение к ведьмам в средневековой Европе было вполне здравым - наказывали не за колдовство как таковое, а за веру в подобную чушь. Горе-колдуна сажали на хлеб и воду, то же наказание полагалось доносчику - нечего распространять слухи о колдовстве. И только если от результатов "колдовства" - например, ядовитого зелья - страдали люди, наказание было более суровым. Охота на ведьм продолжалась не так долго как пытается уверить Симу Гирин, а Ефремов - читателя. Испанию погубила не инквизиция, а дешевое золото, подорвавшее экономику. И, наконец, преследования колдунов велись задолго до христианства - достаточно почитать Апулея, или любые народные сказки, хранящие отголосок дохристианских времен, в которых ведьмы всячески вредят людям. Но все эти противоречия Ефремову не важны. "Молот ведьм" для него только повод за уши притянуть ко всему этому историю девушки из общежития, и объяснить, что во всем виноваты христиане.

Впрочем, мусульманам достается не меньше. Когда действие переносится в Индию, выясняется, что именно им Индия обязана всеми бедами.

"Женщина-мать, жестокими законами кастовой системы, мусульманским влиянием и религиозным гнетом низведенная до бесправного положения служанки, запертой внутри крошечного мирка семьи."

"Взять хотя бы далекие острова Индонезии. Там, на Бали, культура наша, а не мусульманская. Там до сих пор еще в деревнях люди ходят полуобнаженными, добавляя к чистой красоте своих тел лишь серьги. А наша Индия вся закуталась после мусульманского завоевания, принесшего нам и Сати, и затворничество женщин, и уничтожение изображений, лишившего нас тысяч храмов, почти всей живописи прежних времен.

- Но разве Сати - это мусульманский обычай? Никогда не подозревал!

- Не обычай, а последствие мусульманского завоевания."

Да, на острове Бали сохранился индуизм. Но подавляющее большинство народов Индонезии исповедует ислам. Обнаженными они не ходят, но женский костюм у них более открытый, чем у замученных давно закончившимся мусульманским нашествием индийских женщин. Вообще, мусульманский взгляд на женщину куда более уважительный, нежели традиционный индийский. Вдова у мусульман - уважаемый человек. Она может вторично выйти замуж - и новый муж будет содержать ее детей. Дочь мусульманина имеет долю в наследстве. Обычай сжигать вдов, что бы ни говорил Ефремов, не имеет ничего общего с исламом. Киплинг в своих воспоминаниях признается, что взяточничества и воровства в мусульманских районах Индии было куда меньше, чем в индуистских и отзывается о мусульманах с большой симпатией. И не надо напоминать о "барде британского империализма". Тому отношению к Индии, которое преобладает в среде наших интеллигентов, Европа обязана прежде всего англичанам и Киплингу в частности. Именно они открыли европейцам индийскую духовность и ввели ее в моду. Именно благодаря англичанам мы воспринимаем Индию как страну сказок, а не сати и тугов-душителей - последователей, кстати, женского божества-матери. Тугов колонизаторы истребили. Сожжение вдов прекратилось, хотя бы, на виду у властей - до конца с этим справиться не может и нынешнее правительство Индии. К тому же мусульмане, хотя сословные различия у них есть и были, признают равенство людей перед Аллахом. Что куда гуманнее, нежели индийская кастовая система - кошмар которой признает и Ефремов.

Из этих примеров уже становятся ясны тенденции исторической школы будущего. Мифы, излагаемые Таис и Гириным, охотно повторяют Веда Конг, Фай Родис и прочие герои. Сравним:

"Из всех падений человека в дальнем и недавнем историческом прошлом деградация римлян не имела себе равных, разве в Германии в эпоху фашизма. Римляне, столь высоко возносившие себя над "варварами", сами были наихудшими дикарями в обращении с людьми."

" - Веда, вас сожгли бы на костре в Темные века!

- Мне уже говорили об этом..."

" Веда Конг сжато и ясно рассказывала про основные вехи истории человечества. О древних эпохах существования человечества, о разобщенности больших и малых народов, сталкивавшихся в экономической и идейной вражде, разделявшей их страны, она говорила очень коротко. Эти эпохи получили собирательное название ЭРМ - эры Разобщенного Мира."

"- И люди сменили античное рабство на феодализм и религиозную ночь средневековья, - подхватила Веда."

"В примитивных обществах и в Темные Века Земли мужчины опасались женщин с развитым интеллектом, их умения использовать оружие своего пола. Первобытный страх заставлял мужчин придумывать для них особые ограничения. Чтобы оградить себя от "ведьминых" свойств, женщину держали на низком уровне умственного развития, изнуряли тяжелой работой."

Общая картина мало чем отличается от школьного учебника советских времен. А частности, которые и служили главной приманкой для почитателей "историка" Ефремова, все так же надуманы и примитивны. Угнетение женщин, таинственные ритуалы, общества, вроде "серых ангелов", старательно замаскированная мистика. Хотя внешне декларируется атеизм. "Три тысячелетия назад мудрец Эрф Ром писал, что наука будущего должна стать не верой, а моралью общества, иначе она не заменит полностью религии и останется пустота. Жажда знаний должна заменить жажду поклонения". Так называемая наука на деле оказывается религией будущего. "Существование психической атмосферы стало известно еще в ЭРМ, когда один из величайших ученых Земли, Вернадский, назвал ее ноосферой. За тысячи лет до Вернадского к понятию ноосферы приблизились древние индийцы. Они дали даже более полное определение - небесная хроника Акаши. Она включала как бы историческую запись событий на планете, отражала чувства и достижения искусств."(ЧБ). Заодно можно вспомнить уже цитированные высказывания о лебеде, раскрывшем крылья и о мистических свойствах нечетных чисел. О религиозном характере науки говорит и такое высказывание: " мы опасаемся изощренных дискуссий и избегаем излишней детализации определений, в общем-то ненужных в быстро изменчивом мире. Мы вернулись к очень древней мудрости, высказанной еще в индийском эпосе "Махабхарата" несколько тысяч лет назад. Герой Арджуна говорит: "Противоречивыми словами ты меня сбиваешь с толку. Говори лишь о том, чем я могу достигнуть Блага!" (ЧБ). Куда откровеннее выражается все тот же Гирин, обращаясь к индийцам: "ваши мудрецы подвергали мир бесстрастному и глубокому анализу. Вот что позволило вам вскрыть двустороннюю сущность вселенной, поставить человека на ее престоле наравне с богом, создать самую холодную и, если так можно сказать, безбожную религию..."

Нетрудно заметить, что вся история сводится к полному отрицанию главных составляющих европейской культуры - римской государственности (Византия - тоже наследие Рима), греческой философии (Аристотель надменный и злобный старик, Сократ - истерик), иудеохристианской этики. Настоящую ярость вызывает идея единобожия - мусульман Ефремов не любит так же, как христиан и иудеев. Не вызывают у него симпатии и конфуцианцы, хотя и не монотеисты, но приверженцы традиционных ценнностей, таких, как семья, почитание родителей. Единственное, что оказывается ценным - мистические культы матриархата, легендарная Эллада, неизвестная, судя по "Тс", даже самим эллинам, каббала, псевдоиндийская мудрость, Тибет - словом, весь набор российского оккультиста-любителя.

Это даже разочаровывает. "Оригинальный мыслитель" на поверку оказывается заурядным компилятором, доморощенным мистиком, коих в нашей тьмы и тьмы и тьмы….

Итак, за что же я не люблю Ефремова? С чего придираюсь к мелким недочетам в творениях великого мыслителя, отчего громлю выдающегося писателя и гуманиста?

Того, кто усмотрел в моих писаниях ненависть, могу успокоить. Ее нет. Не тот масштаб. Рассуждения о творчестве Ефремова выеденного яйца бы не стоили, не будь столь гневных отзывов. За нелюбовь к фантасту-любителю меня уже обвинили в ханжестве - впрочем, в христианском ханжестве, что звучит не как оскорбление, а как знак отличия. Между прочим, я пока еще веду речь исключительно с позиции «общечеловеческих ценностей». И даже им романы Ефремова не соответствуют. Но ненависти, тем не менее, нет.

Раздражение - да, вот это есть! Ну, господа, я могу понять тех, кто читал «Лезвие бритвы», когда оно было литературной новинкой. Но сейчас-то, прилавки литературой завалены. Интересуетесь йогой, древними цивилизациями - на здоровье! Теософии захотелось? И этого добра навалом. Грейвз? Пожалуйста. Блаватская? Пожалуйста. История Индии - сколько влезет. На полном безрыбье тех лет романы, в которых космонавты не боролись с американскими шпионами, пожалуй, катили. Но сегодня-то, когда в отделе фантастики только черта рогатого не найти - да и то, наверное, если плохо стараться,- это уже не аргумент.

Нравится вам Ефремов - о вкусах не спорят, любуйтесь. Но называть его великим и оригинальным писателем - просто смешно. И дело тут не в мелких недочетах. Мелкие недочеты, извините, это когда у Толстого в «Анне Карениной» возраст Сережи трудно определить, а у Джейн Остен миссис Гарднер приезжает не в той карете. А когда весь текст состоит сплошь из «недочетов» - это уже говорит об умении автора владеть пером. Оправдывая Ефремова-мыслителя («а вот Вир Норин остался…», «а вот астроном глядит вслед Фай Родис…» «а вот Веда своего бывшего дождалась, и только потом…» А вы говорите, любви у него нет!) его поклонники тем самым опускают Ефремова-писателя еще ниже. Потому что все эти трогательные эпизоды, во-первых, написаны в духе дурной мелодрамы, а во-вторых Ефремов нередко сам себе противоречит и выдает тем самым, что никакой продуманной картины мира у него нет.

Что касается сказанного мне: «Мы из разных миров» - да, возможно.

В моем мире - каким я хотела бы его видеть - порядки совсем иные и от ефремовского он отличается разительно.

В моем мире у человека есть дом. Не общественное место для отдыха, а свой дом. Норка Крота в «Ветре в ивах». Усадьба Тара. Бэг-Энд. Кремовые шторы семьи Турбиных. Даже, черт возьми, окошко, которое видят крапивинские мальчики. В моем мире у человека есть своя земля, на которой он имеет право жить. В моем мире человек имеет право говорить на своем языке, шутить и смеяться, пить пиво и вино. В моем мире любят не по заказу. Детей зачинают в любви, а не по обязанности. Родители рассказывают детям сказки, устраивают семейные праздники, папа катает детишек на плечах, мама угощает вкусными вещами. Старики радуются глядя на молодых, молодые уважают старость. И мужчины и женщины не считают верность обузой. В моем мире никому не надо объяснять, что друг - это подарок судьбы и что тысячи иных хороших, замечательных людей друга не заменят.

Мои ценности просты, как вино и хлеб, но мир, в котором осуществятся эти идеалы, стоит всех колец на свете - и Великого, и Единого, и Нибелунговского.

Поскольку в романах Ефремова этим ценностям места нет, а поклонники гения клеймят их, как мещанство - остается либо улыбнуться виновато, либо защищать их - что я и делаю.