Господа Бога славим!

Елена ХАЕЦКАЯ

дьякон Андрей КУРАЕВ

иеромонах Сергий (РЫБКО)

РОК-МУЗЫКАНТЫ

РЕЦЕНЗИИ (фантастика, фэнтези)
 
ДОКТОРСКАЯ ПО ЛИТЕРАТУРЕ

Елена Хаецкая: "Варшава и женщина"

Издательство: СЕВЕРО-ЗАПАД

Варшава И Женщина
Роман «Варшава и женщина» был написан много лет назад, но путь его к печатному станку был труден и долог. Оно и не мудрено. Елена Хаецкая никогда не была мастером «сюжетных» книг. Действие в ее романах подчиняется изысканному калейдоскопу авторских переживаний. Там, где у автора-сюжетника началась бы «самая гуща» событий, Хаецкая склонна оставлять лакуну.

Ее текст всегда театрален: происходит переход от одной камерной сцены к другой, причем несколько промежуточных шагов остаются за рамками повествования; многолюдство и real time show, длящееся на протяжении хотя бы полутора десятков страниц, редко встречаются в ее прозе.

Роман «Варшава и женщина» концентрирует эту особенность авторского стиля: здесь сюжетные линии обрываются, доходя до кульминации.

Для массовой литературы, например для той же традиционной фэнтези, из которой выросла Елена Владимировна, это невозможный подход: автор остается разочарованным и даже раздосадованным, ведь подобный роман теряет всякий смысл как сумма приключений. Впрочем, для читателя мэйнстримовской литературы это тоже лихое испытание...

Итак, три главных составляющих действия: история печального рыцаря-стихотворца Джауфре Рюделя, совершившего путешествие в Святую землю под влиянием поэтической любви; история Юлиана и Доротеи – двух романтических влюбленных из довоенной Европы; история варшавских повстанцев, из любви к родине поднявшихся против гитлеровских оккупантов.

Если повествование о Джауфре Рюделе имеет законченный вид, то два других событийных ряда как будто срезаны тесаком. Эта конструкция дает Хаецкой возможность сложного, четко замотивированного воздействия на читателей. В триумфальной повести братьев Стругацких «Жук в муравейнике» последняя сцена – гибель одного из главных героев – ничуть не проясняет целый ряд загадочных моментов его биографии. Никаких подсказок не оставлено. Вернее, сама ситуация представляет собой одну прихотливо зашифрованную подсказку: «Не в загадках дело, коли разгадок нет. Остановись! Оглянись! Подумай, почему все это не столь уж важно. Быть может, в повести есть нечто поважнее?» Совершенно так же, но только более дерзко, поступила и Хаецкая. Репутация Елены Владимировны не позволяет заподозрить, что она способна выпустить из рук вожжи сюжета. Если ей пришлось «поработать тесаком», значит, следует оглянуться и увидеть то главное, чему только помешает завершенность фабулы.

Что же это?

Полагаю, «диссертационный» характер романа. «Варшава и женщина» построена как диссертация на тему «Виды дальней любви». Дальняя любовь – одна из центральных тем в творчестве Хаецкой. Она лишена приземленности, в ней почти не видно плотского. Дальняя любовь – возвышенная, рожденная на небесах, касается своими лучами людей, дарит им надежду и согревает их загрубевшие сердца. Это может быть любовь к образу, исполненному доброты и милосердия (как было с Джауфре Рюделем); любовь к человеку, начавшаяся с кротких писем (Юлиан и Доротея); любовь к родному городу (бойцы Варшавского восстания). И всякий раз дальняя любовь предстает перед людьми как нечто прекрасное, неумопостигаемое и почти невидимое: «Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать...»

Центральная сцена романа соединяет нити дальней любви в один узел, но это не сюжетный, а философский перекресток. В решающий час битвы за Варшаву повстанцы укрываются за баррикадой, сложенной из книг: «...в книгах на баррикаде тайно бродили слова и буквы, перетекали друг в друга, сплавлялись, вступали между собою в странную реакцию... Мятежные книги Юлиана. Все они здесь, до единой. При начале их были вскипание умов и дерзость пишущих перстов, и при конце их – горящий город, воюющие люди». Любовь правит всем – людьми, текстами, городами, и сладко ей подчиняться.


© Дмитрий Володихин
© КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
 
Яндекс.Реклама
Hosted by uCoz